Последнее пророчество Эллады (СИ) - Мария Самтенко

Вино на губах охотницы вдруг стало горчить.

— Теперь нам придётся как-то объяснить это Афродите, — буркнула Афина, не обращая никакого внимания на моральные терзания соратницы. — И с Нюктой, и с Персефоной. У тебя нет идей? А то я потратила недельный запас мудрости на то, чтобы убраться из Подземного мира, не попавшись никому на глаза.

— Что уж тут объяснять, — оживилась Артемида (подумать только, Афина Мудрая нуждается в её советах, тут даже этическая дилемма насчёт Персефоны и брата немного отошла на второй план). — Скажем, как есть, и Пенорожденная сама объяснит все этой… как там ее…. А! Всепобеждающей любовью, пути которой неисповедимы!

***

Минта

Минта твёрдо вознамерилась соблазнить Зевса.

Конечно, он был трудной целью — во-первых, путь в его постель стерег страшный дракон в виде верной (излишне верной, с точки зрения Минты) жены, так ещё и на пути к желаемому нужно было расталкивать локтями соперниц. Целое воинство нимф, наяд, дриад, океанид, и иногда даже смертных желало оказаться на ложе Владыки Олимпа, и если Зевс будет принимать всех согласно очереди и не отвлекаясь на тех, кого он желает сам, но кто при этом не желает его (Минта знала, что такие бывают, хотя и считала подобное поведение на редкость странным), ждать придётся долго. Поэтому красавица-нимфа хотела обойти очередь страждущих и соблазнить Зевса в первых рядах. Желательно не попавшись при этом Владычице Гере — мало ли какую месть та удумает! Тут Минта не могла даже рассчитывать на заступничество Персефоны — в случае чего, сестра, конечно, попытается её защитить, но не будет же она караулить покои Зевса! К тому же…

Минта вспомнила эпизод примерно тридцатилетней давности, когда Персефона попыталась соблазнить Владыку Олимпа в виде змеи. Причем Зевс как таковой её не интересовал — о нет, она хотела выпросить у него право развестись с Аресом (женщинам, как известно, развестись сложнее, чем мужчинам). К сожалению, из этого ничего не вышло. Верховный бог Олимпа удачно соблазнился, но право на развод давать не спешил, и обозлившаяся Персефона нажаловалась на него Гере, преподнеся все так, будто она — невинная подземная овечка, а он — коварный похититель и соблазнитель. Олимп тогда сотряс грандиозный скандал…

Поэтому Минта была уверена, что Зевс не очень обрадуется Персефоне, торчащей, словно гаремный евнух, подле его покоев. Какое-то время нимфа обдумывала вариант попросить о помощи Макарию — та точно не откажется отвлечь Геру, пока Минта развлекается с её мужем — но, поразмыслив, решила, что с юной царевны станется ввергнуть Олимп в пучину хаоса. А отвечать за возможное разрушение вотчины олимпийских богов простой нежной нимфе как-то не с руки.

Однако Судьба-Ананка благоволила несчастной нимфе — желанный Эгидодержец сам, лично спустился в Подземный мир с братским визитом! Этот шанс нельзя было упустить!

— Мне кажется, это плохая идея, — с сомнением качнула головой Персефона, когда Минта поделилась с ней гениальным планом по соблазнению Владыки Олимпа.

К тому моменту Зевса уже встретили, накормили, напоили, обмыли ноги, представили Персефоне и Макарии, и повели прогуливаться вдоль Стикса. Эх, если бы Минта не отсыпалась в своих покоях после пережитого стресса, она бы успела на омовение ног!.. И Зевс бы точно не устоял!..

Впрочем, нимфа была уверена в том, что он и так однозначно не устоит — главное, чтобы сестрица не путалась под ногами. Нимфа уперла руки в бока и состроила капризную гримаску:

— Ну, сестрица! Такой шанс выпадает раз в жизни!

— Да, и только потому, что не каждая может это пережить, — нахмурилась царица. — Если Гера узнает…

Она с сомнением посмотрела на Зевса, который неторопливо уходил куда-то в сторону Стикса и вел неспешную беседу с Аидом.

Минта проследила за её взглядом. Искристо-белое торжественное одеяние Владыки Олимпа не скрывало, а только подчеркивало могучее сложение, сильные ноги и руки, принадлежали не человеку, богу, а какой-то прекрасной статуе, изваянной великим скульптором. Чуть вьющиеся волосы цвета темного золота ниспадали на плечи тяжелыми волнами, а когда нимфа перевёла взгляд ниже, то не смогла удержаться от восторженного вздоха. Не то услышав, не то почувствовав этот вздох, Зевс обернулся и быстро, оценивающе взглянул на нимфу. Та затрепетала, чувствуя, как к щекам приливает кровь, но властитель её дум уже отвернулся, что-то вполголоса выспрашивая у Аида.

Тот в своем темном наряде казался мрачной тенью Владыки Олимпа. С точки зрения Минты, тень эта совершенно не выдерживала конкуренции — она и двигалась иначе, и держалась не так царственно, и не могла похвастаться такой мускулистой фигурой (и такой потрясающей задницей!).

Персефона же смотрела на эту тень так, словно каждую секунду оттискивала его образ в зрачках.

Не всегда; когда они разговаривали, подземная царица вела себя вполне адекватно, но порой Минта замечала, как на неё накатывает, и каждая секунда словно становится последней.

Нимфочка никогда не желала себе ничего подобного. Она всегда хотела любви легкой, как поцелуй бабочки, буквально на подсознательном уровне ощущая, насколько может быть больно… она встряхнула головой и снова переключилась на созерцание самого достойного объекта в поле её зрения. А именно, на божественную поясницу Громовержца.

Зевс словно почувствовал её взгляд копчиком — обернулся, наградил Минту покровительственной улыбкой, и нимфа робко опустила глаза, пожирая Владыку Олимпа взглядом из-под ресниц.

Макария, целых полчаса мирно играющая с гигантским муравьем поодаль, оторвалась от своего увлекательного занятия и пакостно хихикнула в сторону нимфы.

Спина Зевса вздрогнула (как, собственно, и все живое в округе); Аид подхватил брата под локоть, ускоряя шаг и уводя его в сторону Флегетона. По пути он оглянулся через плечо и выразительно показал Минте кулак.

Нимфочка возмущённо обернулась к Персефоне:

— Видела, да?! Твоя змеища, значит, хихикает, распугивая все живое, а достается за это несчастной нимфе! Где справедливость, я спрашиваю! Смотрите, обижусь и примкну к Афродите!

— Я предлагаю оставить этот вариант на крайний случай, — серьёзно предложила Персефона. — Ты будешь нашим секретным оружием.

Минта обиженно надула губки, и царица усмехнулась:

— Ладно, уговорила! Пойдем ко мне в покои, подберем тебе украшения…

— А я сотворю одежду и благовония! — вскочила Макария, оставив в покое гигантского муравья (тот явно обрадовался и поспешил ретироваться куда-то в сторону асфоделевых полей).

— Гекате твори, ей понравится! — воскликнула нимфа, хватая Персефону за руку, пока та не передумала, — Пойдем, пойдем, скоро они закончат с мужскими разговорами и начнется пир, и я буду подавать напитки.

Минта уже