Спляшем, Бетси, спляшем! - Марина Маслова

— Я должен уехать сейчас?

— Когда мы вернемся в Рим.

Джек тут же начинает меня целовать, стягивая понемногу простыню.

— Джек, перестань! Нас ждет лыжня, а перед этим завтрак. Подай мне халат. Встретимся через полчаса внизу.

— Я боюсь отпускать тебя.

— Тогда поцелуй еще, — разрешаю я.

Съев завидное количество пищи, мы опять поднимаемся на гору, и я показываю Джеку, как лучше обходить при спуске препятствия, как замедлять или ускорять спуск. На этот раз все проходит отлично. Мы спускаемся еще и я спрашиваю, не хочет ли он попробовать более сложный маршрут.

— У тебя получится, ты молодец!

Когда мы поднимаемся на вершину, я, отметив наиболее сложные участки, быстро говорю: «Когда ты спустишься — я тебя поцелую!» — и несусь вниз. Притормозив на половине спуска, я смотрю, как он летит навстречу мне, сосредоточенно следя, чтобы не наехать на выступающие из снега камни. Иногда он почти падает, но обязательно находит равновесие, тело у него действительно необычайно гибкое и тренированное. Когда он на скорости подлетает ко мне и, тормозя, падает под ноги, я стою и смеюсь, пока он не напоминает жалобно:

— А где же обещанный поцелуй?

— Внизу.

— Обманщица!

Он, приподнявшись, хватает меня за щиколотки, и я падаю рядом. Взрывая сугробы и засыпая друг друга пригоршнями снега, стараясь попасть за шиворот, хохоча, мы боремся в снегу и я вдруг понимаю, что это со мной уже было. Я замираю в отчаянии оттого, что все, что со мной произойдет в жизни, будет, возможно, отражением уже свершившегося. Джек, воспользовавшись моей неподвижностью, хватает в охапку и целует, но быстро понимает, что тут что-то не так.

— Что с тобой? Я чем-то обидел тебя, Элизабет? Или надоел?

— Ну что ты, милый. Прости, я задумалась. Пожалуй, я хотела бы тебе рассказать, напомни внизу. Ну, поцелуй же меня! Нет, постой, все-таки внизу.

Но Джек уже нежно приподнимает мое лицо за подбородок и целует. После обеда мы садимся на диванчик у камина и Джек напоминает, что я хотела о чем-то поговорить.

— Я просто хотела, чтобы ты помог мне справиться со страхом. Я сегодня вдруг почувствовала себя старухой, пережившей в своей жизни все. Я поняла, что все уже было, и дальше со мной ничего нового не произойдет, все будет жалким отражением моей молодости, моих мужчин, моих несчастий, моей любви… Мне, наверное, нужно бы поговорить об этом со старухой, которая прожила вдвое больше моего, она скажет, что же со мной произойдет на самом деле дальше. Или с психоаналитиком. Моя подруга Сара все бы сейчас мне растолковала, но она далеко.

— Наша возня в снегу тебе что-то напомнила? С тобой это уже было?

— Да, в Лугано мы с мужем часто катались с гор, но уж там падала скорее я, он был отличным лыжником и учил меня. Да, мы так целовались. Но это не то. Что-то дало толчок, но что? Я не понимаю.

— Расскажи мне о нем. Это ведь не первый твой муж?

— Нет, первый был в Ленинграде. Он уехал работать в Японию. Он бросил меня, мне было 22 года. С Ивом я познакомилась в Сорбонне. Потом, когда он узнал, что я осталась одна, он приехал и уговорил меня выйти за него замуж.

— Ты любила его? Ведь ты уже была знакома с Ником?

— Да, конечно знакома, с детства. Он уже любил меня, но был женат. Пока Ив не ревновал меня — мы жили чудесно. Ив очень любил меня, было так хорошо вдвоем, мы очень подходили друг другу.

— В постели, да? Но ты его любила?

— Нет, я его не любила. Джек, это очень мучительно для меня. Ив ревновал меня безумно и сам изменял со всеми хорошенькими женщинами.

— Я понял, что испугало тебя. Мне самому становится страшно, и я теперь обязательно выполню твое условие и уеду.

— В чем же дело?

— По несчастному стечению обстоятельств ты опять оказалась зимой в горах с мужчиной, которого не любишь, но — льщу себя надеждой — с которым тебе было хорошо. Ведь так?

— Может, ты и прав отчасти. Но как ты догадался?

— Я ведь тоже проходил курс психологической подготовки. Я надеялся, что достаточно, когда любит один, но теперь сомневаюсь, что это сделает счастливыми обоих.

— Джек, не отчаивайся, — заглядываю в его глаза и говорю с чувством: — Мне действительно было с тобой хорошо, ты необыкновенный мужчина. Не думаешь же ты, что я была ночью неискренней. Ты разбудил во мне совсем юную девушку, беззаботную и чувственную. Мне сказали как-то, что я люблю не себя и не его, а только любовь, ей и отдаюсь. Тебя ведь это не обижает?

— Как я могу обижаться? Вчера я пережил самое потрясающее событие в жизни. Это превзошло все мои смелые мечты. Я держал в объятьях неземное существо.

— Джек, тебя опять заносит, — смеюсь я, — Неземное существо не швыряют на пол приемом восточных единоборств.

— Господи, я разве швырнул тебя на пол?!

— Ну, на себя. И это получилось неплохо, — уверяю я, — Мне очень понравилось!

Тянусь к нему и он заключает меня в объятья.

— Я не могу заставить себя отказаться от этого! — шепчет Джек, лаская губами мое лицо.

— А ты не отказывайся! Мы как дети, сбежавшие от строгих воспитателей — долг, семья, дети, чувства — остались там, далеко. На два дня устроим себе «Альпийские каникулы». Ты думаешь, мне не хочется этого? Моя жизнь полна такого напряжения, что я должна расслабиться хоть иногда. Обычно я плачу ночью в подушку, это помогает. Но на этот раз способ оказался значительно приятней.

— Милая моя, неужели тебе так плохо живется?

— Да, иногда очень тоскливо.

— Я бы все сделал, чтобы помочь, но я знаю, что не я тебе нужен.

— Все равно спасибо.

Мы больше не говорили об этом, катались до вечера на лыжах, поужинали и потанцевали в баре. Когда мы подошли к двери в мой номер, Джек поцеловал меня в щеку и пожелал спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Джек, — наверное ему послышались в моем голосе нотки разочарования, потому что он дернулся в мою сторону, но сдержался.

Я приняла ванну и легла, оставив гореть одну свечу, так было уютней. Электричество, которое конечно же было в отеле, вечером никто не зажигал. Я лежала в теплой постели и не находила себе места. Что-то сдвинулось во мне днем. Я думала о том, что при всех моих жизненных неудачах, я почти никогда не оставалась одна. Или Коля, или Алекс помогали справиться, утешали и поддерживали. И вот, когда я оказалась совсем одна, Коко остался далеко и сам нуждается в утешении. Как мы переживем все это? Мне вдруг так захотелось, чтобы кто-нибудь погладил меня по головке, захотелось стать маленькой девочкой. Я встала и открыла окно, высунувшись в тонкой ночной рубашке наружу. Я вспомнила, как в детстве ела перед школой мороженое в надежде заболеть, и мне стало так жаль себя. Пробирала дрожь, но я не чувствовала этого, облокотившись на подоконник и наблюдая за мигающей звездочкой среди других, неподвижных и недоступных.