Рыцари удачи. Хроники европейских морей - Александр Снисаренко

Преобладающим типом все еще остается когг, и о нем мы теперь можем судить не при помощи вообра­жения, а непосредственно: в первой половине 1960-х го­дов были найдены его останки на дне Везера близ Бремена. Это - прославленный бремеркогге, хорошо уже известный до того по многочисленным изображе­ниям на печатях. Археологи датировали его 1380 годом. Обмеры подтвердили первоначальные предположения: длина когга оказалась 23,4 метра (при длине киля 15,6), ширина - от 6,2 до 7 метров, высота борта - 3,5. Его прямой ахтерштевень достигал пяти метров в длину, а форштевень - 8,4. Это судно грузоподъемностью до шестидесяти ластов имело сорок шпангоутов, а его ду­бовая обшивка была выполнена двумя способами: по бортам - внакрой, по днищу, почти плоскому,- вгладь. Толщина ее составляла пять сантиметров, все доски были примерно одинаковы: восемь метров (длина) на полметра (ширина). В носовой части были укреплены балки битенгов, в кормовой имелся браш­пиль, установленный на палубе. Экипаж бременского когга насчитывал до двух десятков человек. Мачта этого когга имела длину до тринадцати метров, почти равняясь длине киля. Совершая обычные тор­говые рейсы, капитан этого судна не упускал случая по­путно умножить свои прибы­ли: в корме имелось устрой­ство для выброса и выборки рыболовной сети. И это тоже подтверждают доку­менты: когги, подобно мно­гим другим типам, перво­начально были рыболовны­ми судами. Не случайно, видно, судовая шлюпка на когге получила в ганзейские времена имя кимбы - рыбо­ловной лодки античных вре­мен, тогда как гребные лодки ганзейского времени (это явствует из английских документов 1403 года) носили имена барджеа, барджиса - явно пришедшие из Италии (бардже), а начиная с XV века так обозна­чали корабельные шлюпки.

Корма английского военного корабля.

Найденный когг был одним из последних судов это­го класса: лет через пятнадцать-двадцать их грузовмес­тимость резко возросла. Изменились и их конструкция, и их силуэт. Причем не только в Германии. Английские корабли, например, к началу XV века тоже обзавелись рядом новшеств. Они имели бушприт и навесной руль, а их парус украшался гербом. Фальшборт был сплош­ным, но обычно выполнялся в виде непрерывного ряда щитов, имитирующего силуэт боевых ладей викин­гов. Концы бимсов часто выводились наружу через обшивку.

В 1371 году испанцы первыми в Европе додумались устанавливать на своих кораблях обычные полевые орудия. Пройдет еще немало лет, пока появится сугубо морская артиллерия и будут изобретены «вожжи», удер­живающие орудие в момент отдачи после выстрела. Пушки срываются со своих площадок-станин, калечат канониров, разрываются, топят корабли, «разгуливая» по палубам во время качки (как это прекрасно описано Виктором Гюго в романе «Девяносто третий год»).

И все же - это орудия, страшные орудия, не менее страшные, чем «греческий огонь». Примеру испанцев немедленно следуют ганзейцы, англичане и французы.

Это новшество изменило силуэт судов. Орудия вна­чале, аналогично византийским химерам, устанавлива­лись только в корме и в носу, заменив собою башни, затем для них отвели палубу, убрав среднюю над­стройку, а с начала XV века в бортах появились пор­ты - квадратные отверстия для ведения через них паль­бы. По-видимому, первым судном с двухъярусным расположением орудий (на специальной палубе, соору­женной над гребцами, и под ними), способным вести огонь всем бортом, был галеас. По сравнению с гале­рами это настоящий левиафан...

На рубеже XIV и XV веков на севере Европы впервые прозвучало слово «хулк», или «хольк»: так стали называть одномачтовые когги новой конструкции грузоподъемностью в двести тонн и выше. Собственно, это был тот же когг - плоскодонный и круглобортный, но с более развитыми кормовыми и носовыми надстройками, ставшими органической частью набора корпуса, с улучшенной парусностью и с рулем на уровне киля. Впрочем, некоторые из таких новшеств были вве­дены и на коггах, и эти два типа часто путали. Борто­вая обшивка тех и других делалась внакрой, но отдель­ные большие суда уже распространили днищевую обшивку вгладь на весь корпус. Когда? Неизвестно. Считается, что это произо­шло в Зеландии в 1459 году, но такая обшивка зафикси­рована в некоторых доку­ментах из Брюгге в 1412 году, а на малых судах она появилась, как мы уже видели, еще раньше.

Но подлинный переворот в судостроении, связанный с широким внедрением этого типа обшивки, действи­тельно произошел во второй половине XV века, когда под волнами Балтийского моря едва не скрылся соля­ной транспорт «Петер фон Россель», по пути из Ла-Ро-шели в Данциг попавший в шторм, лишившийся грот-мачты (ее поразила молния) и получивший ряд серь­езных повреждений. Это случилось весной 1462 года. Данцигские горожане знали это судно и под другим именем - «Дат гроте кравеель» («Большой кравеель»).

Повреждения его были ужасны, ремонт стоил боль­ших денег. А их не было. Пошел с молотка уце­левший груз, обрели новых хозяев якоря, паруса, снасти - все, что можно было продать. Но это не соста­вило и трети требуемой суммы... Корабль стоял в га­вани Данцига, и время делало с ним то, чего не смогло сделать море. Он дряхлел на глазах.

Трехмачтовый когг, он же - хольк. Реконструкция.

Минул год, пошел второй. И 19 мая 1464 года «Пе­тер фон Россель» поступил в залог жителям Данцига (по правде говоря, не знавшим, что им делать с этим приобретением).

Мальтийская каракка. Реконструкция.

Так пролетело еще шесть лет. Наконец в 1470 году городским магистратам пришло в голову, что этого ин­валида, уже изрядно намозолившего глаза обывателям, можно приспособить для сторожевой службы. А еще лучше - для каперской.

Какого типа было первоначально это судно, мы не знаем и теперь уже вряд ли узнаем. Вполне возмож­но, что «Петер фон Россель» был построен как хольк. Как раз примерно в те годы когг стал трехмачтовым и исчез с исторической арены. А точнее - родился вновь, но уже не как когг, а как хольк. Его фок- и грот-мачты оснащались прямыми парусами, наклоненная в корму бизань - латинским (как у барка). Хольк имел вдвое большее водоизмещение (до четырехсот тонн) по сравнению с коггом, его кормовые и носовые над­стройки составляли единое целое с корпусом, вдоль бор­тов тянулись привальные брусья. Но он был довольно неуклюжим и маломаневренным, что отразилось в его английском названии hulk - «большое неповоротливое судно». Для охраны этих не слишком грациозных «купцов» ганзейцы использовали, кроме фреккоггов, перенятые у пиратов шнигги - маленькие, маневренные и быстроходные парусники, особенно удобные на мелко­водьях и в устьях рек благодаря своей малой осад­ке.

Ганзейский когг второй половины XV века. Реконструкция.

Как бы там ни было, в 1471 году с данцигских стапелей было спущено на воду каперское судно совер­шенно нового типа, с новенькой обшивкой, с семнад­цатью пушками и пятнадцатью тяжелыми арбалетами, установленными на палубах. Новым стало и имя кораб­ля - «Петер фон Данциг». По существу это была моди­фикация генуэзской военно-торговой каракки, изобре­тенной в начале XVI века, имевшей две или три мачты и почти ничем не отличавшейся от холька, за исключением некоторых деталей. На ее передних мач­тах, удлиненных стеньгами, над основными парусами с конца XV века поднимали марсели, для работы с ними на мачтах устанавливали специальные площад­ки - марсы. На бизань-мачте ставился косой парус. В XVI веке каракка имела иногда четвертую - бонавентур-мачту (второй грот), также оснащенную ла­тинским парусом, а с 1462 года, когда этот тип заимст­вовали англичане, немцы и французы, можно было уви­деть и пятимачтовую каракку. Обшивка каракки была чень толстой и делалась вгладь, борта округло зава­ливались вовнутрь, а ее водоизмещение было вдвое больше, чем у холька, и вчетверо - чем у когга. Отли­чительными чертами каракки были отсутствие блинда на бушприте (бушприт предназначался только для вы­борки якоря и растяжения грота спереди), сильно выступающая башнеобразная надстройка в носу, непо­мерно большой грот, напоминающий древнеегипетские паруса, а также продолговатая и очень высокая кор­ма. И еще одна деталь выделяла ее в XV веке (только тогда!) из всех вообще известных нам судов: шпангоуты каракки были наружными, они укладывались поверх обшивки, как это ясно показано на картине Эрколе де Роберти, и отчасти напоминали античную гипозому, отчасти - вертикальные привальные брусья. Надо ду­мать, таким способом пытались придать корпусу луч­шую прочность. Это был эпизод, эксперимент.

У этого слова - двойная биография, отразившаяся в двойственном его написании: каррака и каракка. Ка-ракка - это бывший керкур: оба эти слова произошли от финикийского kirkarah - «круглое судно», то есть грузовое или торговое. В первый раз оно было заим­ствовано греками непосредственно у финикиян, вто­рой - испанцами через арабов. В основе же фини­кийского названия лежит еще более раннее ассирийс­кое gurgurru - так называли речные суда и, возможно, надувные мехи для переправы через реки. Но «каррака» произошла не от ассирийского слова, а от карры, как и ее сухопутная тезка карруца. В португальском языке прослеживается и связь карраки с карабом, только под этим словом здесь скрывается не жук-рогач, а собачий клещ (Ixodes ricinus) - по-португальски carraka.