Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре. - Тиа Атрейдес

Снова шелест ветра, влажные и холодные прикосновения осенней ночи. Ветер шепчет и скрипит, словно… дверь? Нет, наверное, показалось. Шу снова уставилась на порождение тьмы в зеркале. И за плечом зазеркальной принцессы беззвучно возникла фигура. «Вот, уже бред начался» — она отвернулась от зеркала, но фигура никуда не исчезла. Он стоял перед ней на коленях, склонив голову, покорный и обнаженный. Шу с трудом выдохнула воздух сквозь стиснутые зубы.

— Уходи. Ты не должен.

Он не шевелился.

— Иди к себе. Я не желаю тебя видеть, — боги, как же хочется протянуть руку и дотронуться до струящегося золота, как хочется снова почувствовать жар его губ… — уходи.

Он поднял голову, и она увидела его глаза, полные тоски, и боли, и вины… его губы, беззвучно шепчущие — пожалуйста, не гони меня! — и плетку в его протянутых руках… предлагающую наказать его, если она сердита, только не прогонять…

— Тигренок, зачем… — она не могла пошевелиться. Что он делает? Зачем?

— Пожалуйста, Шу… — она видела слезы, стоящие в его глазах, ей казалось, что его боль убивает его…

Она заставила себя пошевелиться, забрать из его рук плеть, чтобы выбросить её… и он улыбнулся с облегчением.

— Ты простишь меня, Шу? — боги, о чем он? За что простить? — Пожалуйста… — его губы дрогнули в мольбе, и он склонился к её ногам.

— Не надо, милый, не надо… — Шу наконец откинула плетку в сторону и дотронулась до манящих прядей, вздрогнув от острого ощущения, и почувствовав его судорожный вздох, — не надо, поднимись…

Вина, боль, желание, надежда, нежность… она тонула, задыхаясь, в синих глазах, снова обращенных к ней. Он обнял её колени, и потерся о них лицом, поймал её руки, целуя каждый пальчик, и привлек к себе, поднимая на ноги, позволяя почувствовать свое пылающее, напряженное тело. Он бережно расстегнул пуговки на её платье, и, спуская его с хрупких плеч, следовал за ним горячими нетерпеливыми губами, вынимая её из одежды, словно жемчужину из раковины…

Шу таяла и горела в его руках, ласкала обнаженное тело, такое родное, прекрасное и желанное, целовала его, падая вместе с ним на постель, и понимала, что ей неважно, почему он это делает, неважно, почему он снова пришел к ней, и не имеет никакого значения, кто и что скажет или подумает о ней. В любом случае Тигренок принадлежит ей, и никуда она его не отпустит.

Глава 20

Его Величеству надоело ждать. Они с Заком уже успели и размяться на свежем воздухе со шпагами, и позавтракать не спеша, а Её Высочество так и не соизволила явиться. Собирались же в город, от дворцовой суеты подальше! Вон, уже особо нахальные придворные у дверей топчутся, в надежде на продолжение вчерашнего. Что б им дома не посидеть? Кей досадливо взглянул на лакея, доложившего о появлении в приемной ещё одного хлыща.

— Скажи всем, я занят. Весь день. Государственными делами особой важности. И пусть не отсвечивают тут — меня всё равно нет, и до завтра не будет! — слуга молча поклонился и исчез. Сейчас побежит её Высочеству Регентше доложит, что Его Величество государственными делами интересоваться изволит. Да уж, поинтересуешься с ней. Из зала совещаний его теперь чуть не на ручках выносят. Ах, не забивайте вашу юную пустую голову всякой ерундой! Лучше наслаждайтесь отдыхом! Мы обо всем позаботимся, Ваше Величество, идите лучше напейтесь, или по борделям пошляйтесь, а ещё лучше — шею себе сверните в темном переулке, Ваше Величество. Для блага Отечества.

— Что ты ухмыляешься? Может, каждый день им балы с банкетами устраивать предложишь? — Зак на сердитое рычание приятеля только рассмеялся и запустил в Его Величество яблоком. Кей поймал его на лету и машинально укусил.

— А что? Устраивай. Только без меня, ага? — Зак увернулся от надкусанного яблока и вздохом притворного сожаления проводил его полет в открытое окно. — Что ж вы так неосмотрительно монаршьей милостью разбрасываетесь, Ваше Величество? А вдруг на недостойную голову свалится? Вы бы уж прицеливались получше. А то ещё в приемную выгляньте и туфлей их, туфлей! Особо отличившихся. Будут потом хвастаться, сам король туфлей пожаловал, на ленточке носить вместо ордена, и всем показывать…

Кей расхохотался. Чудная идея, учредить орден Утренней Королевской Туфли! Сестренке бы понравилось.

— Ладно, пошли, разбудим Её Высочество. Сколько можно дрыхнуть? И вообще, заставлять Наше Величество ждать — чревато последствиями. Могу ведь и туфлей, туфлей… — тут расхохотались оба, представив себе, как встрепанная сердитая принцесса с ругательствами гонится за ними с этой самой туфлей наперевес.

— Кей, а ты уверен, что Её Высочество нас туфлей не… — приступ смеха помешал Заку довести мысль до конца. — Может, она там вовсе и не дрыхнет?

— Что за гнусные инсинуации? Уж не хотите ли вы намекнуть, что Её Непогрешимое и Высоконравственное Высочество может в сей ранний предполуденный час заниматься таким аморальным делом, как чтение замшелых талмудов? Или вы намекаете, что Её Высочество не будет счастлива нас видеть? О, как вы низко пали… — Его Величество встал в обличительно-торжественную позу, и простер указующую царственную длань в сторону лейтенанта Дуклийона, валяющегося в кресле у окна и слегка подрыгивающего ногами.

— Как можно, Ваше Величество! Это она от избытка счастья, что лицезреет венценосную особу… — Зак приложил руки к груди для большей убедительности. — Такая честь! Её Высочество умилится и прослезится, не иначе!

— Ладно, пошли.

— Только после вас, Ваше Величество! Вдруг все-таки туфлей?

— Как? И это мой лучший друг? А кто поклялся защищать Наше Величество от всех опасностей?

— На бешеных василисков мы не договаривались.

— И ты отпустишь своего короля на верную гибель в лапах ужасного чудовища?

— Я-то думал, ты собрался свою сестренку разбудить… а мы в поход на монстра идем… о как…

— Не вижу разницы.

— Не, давай лучше на манитикора поохотимся.

— Да ну, зачем редкую зверюгу изводить?

Подначивая друг дружку и смеясь, юноши через комнаты Зака, а дальше по черной лестнице, — попадаться на глаза придворным совершенно не хотелось обоим, — добрались до апартаментов принцессы. Внизу, в гостиной, её не оказалось, и Кей, несмотря на страшные рожи, которые корчил Зак, предупреждая об опасности соваться к василиску в нору, пошел напоминать Шу о её обещании отправиться сегодня в город.

Ещё с лестницы Его Величество услышал довольное воркование принцессы и не менее довольный мужской смех, прерываемые красноречивыми паузами. Предсказание Зака насчет туфли приобретало всё большую достоверность — Её Высочество явно не почивать изволили. Обычно Шу чувствовала приближение брата ещё когда он только подходил к её дверям, сегодня же ей явно было не до того. И Кей незамеченным поднялся до её спальни. Сквозь разноцветную стеклянную дверь ему открылась изумительная картина — Её Высочество завтракает в постели. То есть Тигренок кормит свежей клубникой Её Высочество, а Её Высочество Тигренка, без помощи рук, но зато очень увлеченно. Кей постучал в дверь поскорее, пока завтрак принцессы не перешел во что-нибудь ещё более увлекательное.