Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем? - Михаил Делягин

Особая роль в организации государственных провокаций может принадлежать молодежным экстремистам. Наиболее известны расистские группы, получившие условное собирательное наименование «скинхеды», и Движение против нелегальной иммиграции (не участвовавшее, надо отдать ему должное, в экстремистских и вообще насильственных действиях, – по крайней мере, на момент написания книги и насколько это известно автору). Вместе с тем события 2005 года, безусловно, требуют как минимум присоединить к ним официальное «антифашистское» движение «Наши», производящее впечатление смеси «путинюгенда» и «штурмовых отрядов».

Столь же опасными, производящими впечатление вполне экстремистских представляются менее известные группы «антифа» (по-видимому, от слова «антифашист»), получившие рекламу на федеральном телевидении. В качестве иллюстрации потенциальных механизмов организации таких провокаций стоит напомнить, что, по одной из версий, избиение группой представителей «антифа» молодого человека с нанесением тому тяжких телесных повреждений стало причиной ответного (буквально через 2 часа) нападения на участника этого избиения активиста «антифа» Т. Качараву. Трагическая гибель последнего была эффективно использована для раскрутки, в том числе и представителями правящей бюрократии, не только антирасистской, но и русофобской пропагандистской кампании.[59]

Для понимания степени манипулируемости этих группировок стоит вспомнить, что знаменитая РНЕ, ставшая пугалом, весьма эффективно, насколько можно понять, контролировалась и даже направлялась российскими силовыми структурами и на некоторых в свое время этапах использовалась для борьбы с бытовой этнической преступностью. Так, представители РНЕ совместно с милицией патрулировали один из парков Москвы, что вызывало восторг окрестных жителей, в эпоху всеобщего беспредела совершенно неожиданно получивших личную безопасность.

Основной политической задачей развития и рекламирования националистических и антинационалистических групп представляется придание этнического характера подспудно растущему социальному протесту населения и безопасное, подконтрольное «пережигание» этого протеста. Почти официальная поддержка и насаждение русофобии вызвана не только личными предпочтениями значительной части правящей бюрократии, но и преобладанием в России русского населения, протест которого является основной частью «пережигаемого» протеста и потому является для руководителей страны значительно большей политической опасностью, чем любой другой протест, включая чеченский.

Со временем все большее значение стало приобретать использование экстремизма (как в 1999–2000 годах терроризма) для корректировки общественного сознания. Справедливо ужасаясь преступлениям, совершенным на почве национальной ненависти (достаточно вспомнить заминированную табличку с надписью «Бей жидов» на обочине трассы и погромы на рынках), общественное сознание привыкало считать саму эту тему табуированной, грязной, превращающей в фашиста всякого, кто ее затрагивает. В результате общество становилось более послушным и управляемым со стороны правящей бюрократии, готовой платить за сохранение своей власти в том числе и лишением своего народа иммунитета перед этнической экспансией.

Правящая бюрократия постоянно обвиняет в «экстремизме» оппозицию. Представляется, что эти обвинения служат не только инструментом дискредитации и превентивного оправдания будущих репрессий, но и своего рода защитной реакцией, попыткой переключить внимание общества с официального экстремизма на значительно более слабый и менее опасный (если вообще существующий) неофициальный.

Официальные обвинения полностью и с понятными корыстными мотивами игнорируют очевидное ничтожество современной оппозиции – и, соответственно, ее безопасность с точки зрения дестабилизации общественной жизни.

Наконец, обвинения такого рода сами представляют собой провокации, которые зачастую служат простой маскировкой действий представителей государства. Так, после нападения «неизвестных», одетых в майки движения «Наши», на московский горком КПРФ (в ходе которого были зверски избиты четыре нацбола – настолько зверски, что даже милиция была вынуждена задержать нападавших и освободила их, как говорят, лишь после непосредственного вмешательства высокопоставленных сотрудников администрации президента), один из штатных «соловьев Кремля» заявил буквально следующее: «У меня вообще сложилось твердое убеждение, что побоище на “Автозаводской” было организовано вечером 29 августа, чтобы утром 30 августа главный докладчик на конференции „Ответственная оппозиция в условиях революционной ситуации“ Михаил Делягин, идеолог “Родины”, имел возможность произнести пламенную, почти ленинскую речь о реальной угрозе, уже осуществившейся угрозе “государственного терроризма”».[60]

Что ж – мы и без того знаем, что цинизму путиноидов,[61] как явных, так и латентных, действительно нет предела.

Этот цинизм еще более подчеркивается ничтожностью, мелочностью целей, которых они пытаются достичь, организуя разрушительные и в конечном итоге смертельно опасные для общества провокации.

Наиболее значимыми среди них представляются устранение политических конкурентов (принадлежащих как к оппозиции, так и к враждебным кланам правящей бюрократии), получение прибыли от текущей коммерческой деятельности и политико-административного лоббирования, а также утоление психологической склонности к интригам. Весьма существенной мотивацией является и простая месть противникам по детскому, но не становящемуся от этого менее разрушительным принципу «он первым начал».

Едва ли не последнее по значимости место занимает реализация собственных представлений о правильном пути развития и внутреннем устройстве общества. Благородство этой цели, как правило, полностью перечеркивается чудовищной примитивностью, убогостью и агрессивностью этих представлений, которые при глубине укорененности зачастую еще и являются иррациональными (вроде антисемитизма или стремления вернуть Россию на 700 лет назад и начать формировать единую нацию на основе православия).

Выход ситуации из-под контроля неизбежен

Вне зависимости от конкретных сценариев государственных провокаций (которые мы не приводим хотя бы для того, чтобы не облегчать работу планировщикам соответствующих ведомств), не только само их осуществление, но и последовательное нарастание их масштабов представляется практически неизбежным. При помощи этих провокаций правящая бюрократия поневоле, вне зависимости от своего желания «на ровном месте» создаст деятельную организацию и переведет нынешний пассивный и потому практически безопасный для себя протест в активную и разнообразную форму.

Представляется принципиально важным, что практически все значимые политические силы готовятся к «моменту истины» во время избирательной кампании 2007/2008 годов – примерно так же, как все финансовые силы страны готовились к дефолту в октябре 1998 года. В итоге, работая в силу естественной конкуренции «на опережение», они объединенными усилиями обречены приблизить кризис до степени, неожиданной для каждой из них.

Кроме того, растущая на глазах неадекватность государственной бюрократии, скорее всего, просто не оставит ей времени даже до парламентских выборов.

Наиболее вероятным политическим катализатором срыва в системный кризис с последующим революционным взрывом представляется грызня различных группировок самой силовой олигархии за власть и контроль за ключевыми финансовыми потоками. Видимая неспособность определиться с будущей судьбой захваченного «Юганскнефтегаза» наглядно иллюстрирует способность этой грызни блокировать решения, важные даже для коллективного выживания силовой олигархии.

В силу особенностей корпоративной культуры эта грызня предусматривает не столько прямые удары по враждебным группировкам, сколько провоцирование их на самоубийственные действия без учета последствий последних для страны в целом. В результате ради возможности выплеснуть грязную воду вместе с чужим младенцем представители различных групп силовой олигархии, как представляется, вполне способны запалить собственный дом.

Общая неадекватность госаппарата представляет им для этого безграничное поле возможностей. Достаточно простой интенсификации уже объявленных социально-экономических реформ: некоторое ужесточение вводимых рамок, осуществление на практике потенциальных угроз, форсирование заложенных разрушительных механизмов, синхронизация различных действий (например, ужесточения практики выселения неплательщиков и перехода на 100 %-ную оплату услуг ЖКХ, что означает двукратный рост тарифов).