Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Хелги Стрела в окружении ярлов и прочих достойных людей стоял возле своей галеры, захваченной нами на Азовском море. Судя по лицам викингов, добыча превзошла все самые смелые ожидания.

- А-а, вот он где! – обрадовался мне великий конунг. – Уже подумали, что тебя убили по-тихому!

- Не дождетесь! – скромно произнес я.

- Мы тут решаем: прямо сейчас двинуться домой или подождать до утра? – проинформировал меня Хелги Стрела.

- А куда нам спешить?! – задал я встречный вопрос. – Побудем еще несколько дней, пока не ограбим окрестности. Здесь еще много ценной добычи. Разве что на всякий случай надо перенести наш лагерь немного дальше от города, туда, где первое колено пролива. Там и места на берегу больше.

- Думаешь, ромеи не нападут на нас ночью? – задал он уточняющий вопрос.

- Не только ночью, но и завтра днем, и послезавтра, и послепослезавтра… - ответил я и рассказал им, как функционирует бюрократический аппарат империи.

- То есть еще несколько дней мы можем грабить без опаски?! – не поверил Хелги Стрела.

- Именно так, - подтвердил я. – Пока не вернется император, никто не решится предпринять что-либо. Так и будут сидеть за крепостными стенами и наблюдать, как мы грабим.

- Тогда продолжим! – весело пообещал великий конунг.

- Надо захватить галеры. Все, какие попадутся. Так больше добычи увезем, - посоветовал я. – На весла посадим рабов в кандалах, чтобы несколько воинов могли ими руководить.

По закону викингов, кто становится гребцом, тот обретает свободу. Кандалы как бы вносили корректировку. Да и галера – это не драккар.

- Богатых пленников надо разместить отдельно и послать гонца в город с требованием выкупа, - продолжил я.

- Завтра этим займемся, - пообещал Хелги Стрела. – Сейчас надо отметить нашу победу!

Разместились прямо на узкой полосе каменистого пляжа при свете костров. Я посидел с викингами с час, выдув пару литров очень хорошего красного вина. Давно такое не пил. Франкские вина пока что сильно уступают здешним, которые попадают на север редко, в небольших количествах и потерявшими по пути многие свои достоинства. Затем, я предупредил, где именно буду ночевать, и отправился туда в сопровождении раба с факелом – того самого бледнолицего евнуха, которого хозяйка назначила сообщить ее мужу сумму выкупа. По пути нам попались несколько припозднившихся викингов с добычей, которые, завидев факельщика, выхватывали мечи, чтобы сразить нечисть.

- Стоп, парни! – кричал я им весело. – Это не тролль!

На вилле в спальне меня ждала Зоя, жизнерадостная рабыня. Одетая в шелковую тунику розового цвета, позаимствованную из гардероба хозяйки, она измывалась над двумя пожилыми рабынями, от которых, видимо, раньше огребала. Главная мечта раба – стать рабовладельцем и поиздеваться над другими рабами.

Завидев меня, Зоя красивым, прямо таки царственным жестом выпроводила их и проворковала радостно:

- Мой господин желает отдохнуть?

- Да, - подтвердил я, после чего начал с ней отдыхать, довольно страстно ипродолжительно, пока не вырубился обессиленный.

Утро началось с Зои, с ее захлебистых, радостных стонов, которым, как догадываюсь, позавидовали не только обитатели нашей виллы, но и многих соседних, если ни вся улица. Мужчинам не дано и десятой доли того удовольствия, которое получают от секса женщины, но зато не все и не всегда.

Пока мы кувыркались, повар, тоже евнух, приготовил нам на завтрак каплуна в гранатовом соусе. Получилось у него даже вкуснее, чем приготовленные с кориандром и розовыми лепестками, которых я ел в Риме во времена Гая Юлия Цезаря. Каплуны все еще очень популярны у ромеев. Говорят, в окрестностях Константинополя есть несколько птицеферм, в том числе и очень больших, где их выращивают тысячами. У молодого петушка делают разрез на теле в том месте, где заканчивается крыло, и специальным крюком, а опытный мастер пальцами, вырывают семенники. После чего рану зашивают вощеной ниткой и посыпают пеплом. Избавленный от самого хлопотного искушения, петушок начинает клевать в три горла и стремительно наращивать нежное белое мясо.

Когда я пришел к соратникам, они заканчивали передислокацию. Лагерь защитили валом из ненужного барахла. Викинги за первый день натаскали столько, что на все не хватит места на судах, поэтому Хелги Стрела отправил примерно четверть нашей армии на поиски галер и больших лодок. Еще четверть с помощью рабов соорудила валы на улицах, которые вели к Константинополю, и осталась нести дозорную службу там и вокруг нашего лагеря. Все остальные разбились на отряды по пять-семь человек и разошлись в разные стороны в поисках добычи. Великий конунг произнес длинную речь, объяснив им, чего не надо брать. Сам он остался в лагере, чтобы следить за сортировкой добычи и погрузкой самой ценной на наши суда. Золото и серебро отвозили на дубок, потому что считается самым надежным: в открытом море утонет последним и на ночь не вытаскивается на берег, где могут напасть и ограбить. Хотя мне было бы интересно посмотреть на тех, кто осмелится ограбить викингов, кроме других викингов, конечно.

Я опросил захваченных в плен константинопольцев, вычленил состоятельных, заставил соорудить для них отдельный загон и поставить дополнительную охрану. Это не дешевые рабы. Некоторые пленники на вес золота в прямом смысле слова. С помощью раба-писаря я составил их список с указанием суммы выкупа за каждого и именем того, кто должен или может заплатить. Бледнолицый евнух, сопровождавший меня, был отправлен с тремя листами пергамента в столицу империи. Заодно городским чиновникам будет, чем заняться. А то от безделья могут отважиться на безрассудное мероприятие, которое испортит довольно прибыльное наше. Я пообещал евнуху, что будет отпущен на волю, если выполнит это задание, хотя не был уверен, что свобода – его мечта. Что никому не нужный старик будет с ней делать?! Скорее всего, вернется к нынешним хозяевам. Раб – это состояние души.

79

Мы грабили окрестности Константинополя неделю. Добрались даже до Принцевых островов, которые расположены неподалеку от столицы в Мраморном море. Там сейчас много монастырей, находящихся в прямом подчинении патриарха, куда ссылают провинившихся родственников императора и священнослужителей высокого ранга. Оттуда привезли самую богатую добычу: большое количество украшенных драгоценными камнями ритуальных предметов и окладов икон из золота и серебра и тканей с шитьем из этих металлов,

Золото и серебро раскаляют и протягивают несколько раз через все более узкие отверстия в деревянной плашке, пока не добиваются нужного диаметра, и потом наматывают на деревянный цилиндр или фигурную основу и получают тугую спираль, называемую канителью. Поскольку при обычном шитье такая проволока будет ломаться, ее пришивают к ткани нитками такого же цвета, чаще шелковыми. Толстая канитель называется жесткой и используется для обозначения контуров узоров, которые образуют средняя (гладкая) и/или самая тонкая (мягкая). Если проволоку делают плоской и наматывают на многоугольную основу, получается трунцал – самый «нарядный» вид канители, который используют для особо сложных узоров.

Богатых пленников у нас выкупили родственники. Кто-то заплатил сам за себя и свою семью, достав деньги из тайника, который не смогли найти наши воины. Остальных мы продали работорговцам. Эти ребята во все времена существует за счет войны и как бы вне нее. Было бы у меня сердце пожестче и язык послаще, подался бы в работорговцы. В последний день цена на рабов упала до серебряной силиквы за три головы. Себе мы оставили только молодых крепких мужчин, чтобы было, кому грести, и красивых девушек для личных нужд. Заодно улучшим генофонд будущей Руси.

К моменту отплытия в нашем распоряжении было около двухсот судов разного водоизмещения. Все были загружены до упора, но большую часть добычи, дешевое или объемное, пришлось оставить. Столбы дыма от не поместившихся и потому подожженных трофеев сообщили константинопольцам об окончании их бед. Сейчас самые шустрые горожане прибегут в оставленный нами лагерь, вытащат из костров, что сумеют, и немного разбогатеют. Передел собственности – основа цивилизованного общества.