Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем - Дуглас Мюррей

Жизнь, на которую так надеялся Натан, не сложилась, и вскоре у него развилась депрессия. В сентябре 2013 года в возрасте 44 лет – всего год спустя после последней операции по перемене пола – Верхелст подвергся эвтаназии, совершенной государством. В его родной стране эвтаназия законна, и соответствующие медицинские органы в Бельгии согласились с тем, что Верхелст может подвергнуться эвтаназии по причину «невыносимого психологического страдания». За неделю до своей смерти он организовал небольшую вечеринку для нескольких своих друзей. По слухам, гости танцевали, смеялись и поднимали бокалы, произнося тост: «За жизнь». Неделю спустя Верхелст отправился в университетскую больницу в Брюсселе и был убит при помощи смертельной инъекции. «Я не желаю быть монстром», – сказал он перед смертью[211].

Нетрудно представить, как последующие поколения будут читать эту историю с изумлением. «Выходит, система здравоохранения Бельгии пыталась превратить женщину в мужчину, потерпела неудачу, а затем убила ее?» Труднее всего осмыслить тот факт, что это убийство, как и операции, предшествовавшие ему, совершалось не из злобы и жестокости, а исключительно из лучших побуждений.

Конечно, случай Верхелста необычен во всем. Но на него важно обратить внимание – именно потому, что некоторые уроки, которые он нам преподает, мало осмысляются. Что такое транс? Кто такой транс? Что делает кого-то трансом? Уверены ли мы, что такая категория существует? Если да, то уверены ли мы, что осуществление физического превращения из одного пола в другой возможно? Или даже что это является лучшим способом справиться с головоломкой, которой все это является?

Среди всех тем, которые поднимаются в этой книге, и всех сложных проблем нашего времени ни одна не является настолько радикальной в смятении и домыслах, которые она вызывает, и столь опасной в требованиях, которые она выдвигает, как тема трансгендерности. Нет другой проблемы (не говоря уже о проблемах, касающихся относительно небольшого количества людей), которая так быстро достигла этапа, на котором целые страницы газет посвящаются новейшим достижениям в этой сфере и где постоянно выдвигается требование не просто изменить язык, но и создать науку вокруг этой темы[212]. Дебаты из-за прав геев для некоторых людей разворачивались слишком быстро, но все же потребовались десятилетия на то, чтобы от принятия того, что гомосексуальность существует и с ней можно жить, прийти к легализации однополых браков. Напротив, тема трансгендерности приблизилась к догматичности в рекордные сроки. Консервативные министры в британском правительстве проводят кампании в пользу того, чтобы облегчить для людей процесс изменения их свидетельств о рождении и перемены пола при рождении[213]. Местные власти выпустили образовательные рекомендации, в которых говорится: для того, чтобы трансгендерные дети чувствовали себя более принятыми, учителя начальных школ должны объяснять детям, что «у всех гендеров», включая мальчиков, могут быть месячные[214]. А в США в мае 2019 года был принят законопроект, который переопределил понятие «пола», чтобы включить в него «гендерную идентичность»[215]. Во всех случаях возникает одно и то же чувство. Среди безумия толпы, через которое мы сейчас проходим, тема трансгендерности подобна тарану – как если бы она было последним орудием, необходимым для того, чтобы сломать некую великую патриархальную стену. Британская организация, защищающая права геев, – «Stonewall» – вернулась с новой версией старого слогана на своей футболке. На ней написано: «Некоторые люди – трансгендеры. Смиритесь с этим». Но так ли это? И должны ли мы мириться с этим?

Что не является странным

Нужно отметить, что ничего особенно странного в том, откуда появился феномен «трангендерности», нет. Сейчас многие хорошие вещи объединены этим ярлыком. Словом «транс» стали – в последние десятилетия – называть целый ряд лиц, начиная с людей, которые время от времени одеваются как представители противоположного пола, и заканчивая теми, кто перенес полномасштабную операцию по смене пола. И лишь немного сбивает с толку тот факт, что некоторые аспекты трансгендерности куда более знакомы нам, чем другие.

Некоторые типы гендерной двусмысленности или гендерной флюидности не только существуют в большинстве культур – сложно даже представить себе такую культуру, которая не включала в себя или не допускала бы какого-нибудь вида тендерной двусмысленности. Она не является недавним изобретением. Как мы уже убедились, Овидий описал человека, который перемещался между двумя полами, в истории о Тиресии. В Индии есть хиджры – класс интерсексуалов и трансвеститов – знание о которых и принятие которых существует столетиями. В Таиланде катои – это женственные мужчины, которые по общепринятым представлениям не являются ни мужчинами, ни женщинами. А на острове Самоа есть фаафафине – мужчины, которые живут и одеваются как женщины.

Даже в тех частях света, которые наиболее враждебно относятся к мужской гомосексуальности, допускается наличие некоторых категорий людей, которые либо не относятся ни к одному полу, либо переходят из одного пола в другой. В Афганистане существует традиция так называемых бача пош – согласно ей родители, у которых нет наследника мужского пола, заставляют свою дочь стать мужчиной. В начале 1960-х, задолго до революции, аятолла Хомейни опубликовал постановление о разрешении на операции по смене пола. После революции 1979 года (и по причине ее) иранское государство стало – что не может не вызывать тревогу – лидером в своем регионе по количеству операций по смене пола – во многом потому, что ее прохождение для тех людей, о которых стало известно, что они геи, является одним из немногих способов избежать гораздо более жестоких наказаний.

Итак, знание о некой размытости между двумя полами существует практически в каждой культуре и варьируется от трансвестизма (люди одеваются как представители противоположного пола) до транссексуальности (люди проходят через широкий ряд процедур для того, чтобы «стать» представителями противоположного пола). Какие бы эволюционные факторы ни стояли за этим, в значительном числе культур укоренена идея о том, что некоторые люди могут родиться в одном теле, а заслуживать жить в другом.

Но кто эти люди и каковы различия не только между ними и другими людьми, но и внутри этой слабо организованной группы индивидов? Эта тема стала настолько эмоциональной и взрывоопасной, что для того, чтобы справиться с ней, потребуется научный подход, хотя и он никогда не будет настолько точен, чтобы удовлетворить всех. Но нужно хоть где-то начинать. И, возможно, лучшим местом для этого послужит самая беспроблемная часть споров о трансгендерности. Поскольку, как только все будут согласны с наиболее определенными частями общественной дискуссии, наименее определенные – вокруг которых неслучайно ведутся самые кровопролитные бои – предстанут в более ясном свете.

Интерсекс

Мы можем довериться ученым, а не социологам, и согласиться