Холодный кофе, или Одиночество Офелии Коулман - Хелена Хейл

Однако, когда я включила дворники, чтобы почистить лобовое стекло, заметила прилипшую к ним записку. По спине пробежал холодок, но я все-таки забрала ее и развернула согнутый пополам лист: «Не лезь не в свое дело, если не хочешь пожалеть о…» далее чернила размыл стеклоочиститель. Прекрасно. Осталось понять – мне угрожают или это очередная выходка «Дзеты»?

Не хочу расстраивать своих преследователей, но чувство страха во мне развито недостаточно сильно, чтобы я поддалась панике от какой-то бредовой записки.

Мы с Реймондом встретились в университетском кафе, чтобы вместе пообедать. Он был напряжен и, казалось, мыслями находился совсем в другом месте. Я не стала рассказывать ему о записке, предугадывая реакцию. Мы договорились о встрече завтрашним вечером и разошлись по аудиториям.

На занятии по мировой литературе Брианна прислала мне номер матери Синди. После пар я собиралась пойти к телефонному автомату, чтобы Синди или ее мама не смогли отследить звонок. Идиотизм, да и только. Я превращалась в помешанную. Даже осмотрелась, набирая номер, – вдруг кто-нибудь за мной следит? Например, тот, кто оставил записку. Но никого подозрительного не обнаружила.

– Алло? – В трубке раздался хриплый женский голос.

– Эээ… Добрый день, миссис Бекерсон! – Сердце запрыгало, будто моя грудная клетка вдруг превратилась в батут.

– Здравствуйте.

– Меня зовут Синтия Траст, я работаю в газете… Weeknews, – врать оказалось не так просто, как преподносила Бри. Может, у юристов в крови способность ловко изворачиваться и лгать для получения информации?

– Что вам нужно? – тон стал грубым.

– Хотела бы взять интервью у Синди, я готовлю материал о жертвах сексуального насилия, – с каждым словом я чувствовала, как рою себе яму все глубже и глубже.

– Вы что, совсем совесть потеряли?! Моя дочь лежит в могиле уже три года! Как вы смеете звонить?! Почему не брали интервью до того, как она на это решилась?! – разгневалась женщина.

– Боже, миссис Бекерсон, мне так жаль… – но звонок уже оборвался.

На том конце провода раздались гудки, трубка выпала из моих рук. Так бедная Синди покончила с собой? Неужели все было настолько серьезно? Дрожащими руками я повесила трубку, облокотилась о прозрачную стенку кабинки. Аштон и Виктор довели девушку до самоубийства. Что-то не сходится.

– Эй! Позвонить можно?! – громогласно спросил какой-то тип.

Я медленно повернулась к нему и ответила фирменным уничтожающим взглядом, в котором явственно читалась угроза.

Если девушка мертва, то у преступников были более весомые причины для нападения на Виктора, Рея и Аштона.

Я пошла в кофейню, где встретилась с главным менеджером, чтобы обсудить работу. Полная ставка включала сорок часов в неделю, но я понимала, что просто ее не потяну. Договорившись на двадцать часов в неделю со ставкой двенадцать долларов в час, я пообещала приступить в понедельник. Мы обменялись контактами, и я прыгнула в машину, закурила и отхлебнула кофе. Пора на репетицию.

– Аштон, ты презираешь ее, считаешь предательницей! – вопил постановщик. – А что видим мы? Ты будто вот-вот упадешь к ее ногам, как щенок!

Аштон смутился, бросив на меня невинный взгляд. Нас задержали до одиннадцати вечера, к концу репетиции у меня пересохло во рту, а язык отказывался шевелиться – не быть мне актрисой! Уже в первых числах января нам предстояло показать постановку, и я не представляла, как нам за месяц удастся довести игру до совершенства.

Коллеги по пьесе предложили зайти в кафе у театра, мы с Аштоном вежливо отказались и плюхнулись в мою машину.

– Ты знал, что Синди Бекерсон убила себя? – спросила я напрямую, решив не церемониться.

Аштон замер, перевел взгляд на меня.

– Офелия… – он вздохнул. – Я знаю об этом. Синди и Виктор умерли в один день.

– И… как ты с этим миришься?

Аштон метнул на меня гневный взор, в ледяных глазах сверкнули молнии.

– А как ты думаешь? С этим невозможно смириться. Я почти ничего не помню о том дне. Виктор предложил попробовать кое-что, мы с Синди долго не поддавались уговорам, но все же сдались. Дальше в моей памяти лишь вспышки каких-то движений, смех Синди, потом возмущения Виктора. Помню, мне казалось, что он перебарщивает. Все. Я не убивал Синди и не делал ей больно. И, скорее всего, воспользовался ее состоянием, да и того не помню! – в отчаянии Аштон стукнул по бардачку.

– Аштон, не кипятись. Мне просто интересно, как ты на все это смотришь. Вам всем было тяжело в те роковые дни, я понимаю. Просто хочу во всем разобраться. И вот чего никак не возьму в толк… почему ты в этом не участвовал? Не помогал.

– Слушай, Офелия, тогда все решал мой отец. Он запретил мне высовываться, а я боялся. Признаюсь. Да и отцу перечить бесполезно, он все выкрутит по-своему. Я уже достаточно извинений принес Реймонду. Я никогда не смогу вернуться в тот день. Ты не могла бы теперь довезти нас до коммун?

– Конечно, – ответила я, решив больше его не дергать.

Мы доехали до «Омеги» молча, перед выходом Аштон торопливо попросил прощения. В гараже стояла непроглядная тьма. Я подумала, что еще немного посижу в машине, послушаю музыку, чтобы ни с кем не общаться. Но вдруг кто-то опять постучал по стеклу. Подпрыгнув, я тут же обернулась – никого. Ворота гаража начали опускаться сами по себе, закрывая меня в тесной коробке. Я судорожно схватилась за телефон и заблокировала двери.

Я и не заметила, что все это время на фоне играли песни рандомной радиостанции, пока ведущий не сказал:

– О! У нас новый заказ! Тайный поклонник попросил включить песню для Офелии Коулман. Что ж, как вам будет угодно!

И тут заиграл саундтрек из фильма «Джиперс Криперс». Так, ладно. Может, я и не робкого десятка, но кого не приведет в ужас гребаная песня из «Джиперс Криперс»?! Та самая, которая играла перед появлением монстра. Я уже представила, как маньяк, повторяя сцену из фильма, прыгает с потолка гаража на крышу моего авто.

Дыши, Офелия. Это всего лишь дебильная пугалка, никаких монстров не существует, а с людьми ты бороться умеешь.

Однако в темноте, да еще без средств защиты, я начала впадать в панику. Резко включив дальний свет фар, я убедилась, что никого нет. По крайней мере, спереди. В зеркале заднего вида снова мелькнула тень, и я, глубоко вдохнув, под «приятную» мелодию вышла из машины и приняла боевую стойку, сжав кулаки, а потом стала кружить на месте. Со стороны, должно быть, это выглядело комично, однако на лбу уже выступил пот от