Календарь - Сергей Сергеев

— Я так напугалась, что взвизгнула, как ужаленная, — говорила Маша.

А Василиса вторила ей:

— А я, высокого Коляна, приняла за Инкуба… ну, думаю, глюки, опять началось.

— Вы-то что, — вклинился в их повествование Святослав, — я вот гонял Деда Мороза и Снегурочку по программе, отвернулся на пару сек, поворачиваюсь…, вот тебе на, а тут уже другие Снегурочки и Морозы.

— Ян, — обратилась к вошедшему Василиса, — а тебя поздравили?

— Конечно, — ответил тот, — любуюсь синичками на лоджии, думаю, откуда они там взялись, а тут Яна с Андреем.

— Подожди, — удивилась Василиса, — а на чём у тебя там синички сидели?

— На бельевых верёвках.

— Так ты же их тогда ещё в начале ноября поснимал?

— Да, поснимал…, но они сидели…

— Может тебе померещилось?

— А может и померещилось, — неуверенно ответил тот.

Ему стало сразу не по себе, вспомнилось то мимолётного ощущение беспокойства, источник которого он так и не успел определить, наблюдая синичек…

"Возможно, и не было никаких верёвок, — мысленно оправдывался он, — на чём же они тогда сидели? Не могли же они просто висеть в воздухе, как воздушные шарики?" Раздираемый противоречивостью загадки, он развернулся и направился к выходу, в надежде рассмотреть всё детально на месте.

— Ян, ты куда? — удивилась Василиса.

— Пойду, проверю верёвки…

— Да, бросьте вы из-за такой ерунды париться, — вмешался Святослав, — ещё успеешь проверить, давайте проводим старый год, ведь он, можно так сказать, и собрал нас в такую приятную и дружную компанию.

Девчонки запрыгали, похлопывая в ладоши, Ян, махнув рукой, вернулся в комнату к столу.

У Святослава на голове появился транссканер, и он, как заправский массовик-затейник, хлопнул в ладоши, выкрикивая:

— А ну, Дед Мороз, выходи!

Появилась голограмма Деда Мороза, ожила, заговорила приятным старческим басом:

— А кто мне помощником будет?!

— Снегурочка! — крикнули девчонки вместе со Святославом весело.

Ян опоздал присоединиться к ним поэтому, как рыба беззвучно лишь открыл рот.

— Ой, боюсь, не услышит, внученька, недружно вы её зовёте, — раззадоривал Дед Мороз.

— Сне-гу-ро-чка! — закричали все четверо хором.

Материализовалась голограмма Снегурочки с толстой косой как у Василисы, но только ещё длинней, до самых пят.

— Скажи, Снегурочка, — обратился дедушка к ней, — что нам ещё нужно, чтобы проводить старый и встретить новый год?

— Шампанское! Дедушка! — красивым, похожим на Яны Рубиной, голосом ответила та.

— Не угадала внученька, — продолжал Дед Мороз, обращаясь уже к девчонкам, — а вы как думаете?

— Водки?! — опередил их, выкрикнул Ян.

— Опять мимо, вижу, гости мои, приуныли, сделаю вам подсказку: Под чем, вы будете проводить и встречать?

— Под часами! — крикнула Маша, — Часы нужны!

— Под елкой! — тут же произнесла Василиса.

— Правильно, мои дорогие, под елкой, — согласился Дед Мороз.

— Вот вам, наша елочка, — произнесла Снегурка.

По центру комнаты, над столом повисла голограмма наряженной елки.

Все дружно закричали:

— У-ра!

— Чтобы проводить старый год, нужно елочку зажечь, чтобы видел старичок куда уходить, да и молодой годик не промахнулся, на огонёк заглянул, — продолжал далее вести программу Дед Мороз.

— Остаётся всем снова дружно крикнуть…, - Снегурочка подхватила инициативу деда, — ёлочка…

— Гори!! — заголосили все хором радостно.

Дед Мороз как маг поднялся на уровень елки. Паря рядом с ней, он пробасил:

— Елочка, гори!

Затем коснулся посохом её макушки. Вспыхнул голубой огонёк, побежал по ёлке вниз, она занялась голубым мерцанием.

— Как здорово! — выкрикнула лишь одна Маша.

Между тем елка вся засветилась и просыпала голубой дождь прямо под себя на стол. Всё, что было на столе: тарелки с нарезками, фужеры, столовые приборы, салатницы полные доверху, бутылки, канделябр с разноцветными свечами, — засветилось голубизной.

— Красотища какая! — продолжала восхищаться Машка.

— Сват, ты офигел? — тихо просипел Ян, но и этого было достаточно, чтобы фразу хорошо расслышали все.

— Ребята, я не причём, рвём отсюда! — крикнул истерично Святослав.

Но было уже поздно, волна голубого огня, стремительно распространяясь радиально, накрыла всё окружающее пространство и их в том числе.

— Ну, что это всё значит? — первой осмелилась спросить Василиса.

Она не спросила, она ещё только подумала спросить, но все уже услышали и поняли её, хотя пребывали в шоке, в голубом эйфорийнно-беспокойном шоке.

Всё вокруг застыло как в новогодней сказке, светилось изнутри голубизной. Дед Мороз продолжал безмолвно висеть рядом с ёлкой, Снегурочка, с задранной головой, стояла внизу. Машка — прозрачная голограмма — хлопала в ладоши и через три-четыре секунды произносила одну и ту же фразу:

— Красотища какая!

Звука не было, это первым понял Ян, так как он находился напротив Маши. Он видел, что рот её ещё оставался закрытым, а фраза уже звучала в его мозгу, затем рот открывался и уже беззвучно выдавал фразу.

Двигаться могли только Ян, Василиса и Святослав.

— Машку переклинило, и звука нет, — сказал Ян.

Василиса подошла к подруге, поводила перед её лицом рукой, никакой реакции. Прошла сквозь неё и стену в соседнюю свою комнату.

— Здесь также, — прокомментировала она увиденное там.

Святослав двинулся, по примеру Василисы, прямо через стол к выходу, Ян последовал за ним, догадываясь о том, что собирается проверить друг.

Он остановился у входной двери и потянул ручку, у Яна, стоявшего сзади, тревожно заныло где-то внутри, хотя где это, ему было трудно представить, не было ни внутреннего, ни внешнего.

Светящийся голубой прямоугольник открылся, за ним пустота — серая плотная непрозрачная стена. Непрозрачная потому, что за ней ничего не видно, а пустота — она имела объём, казалось, что продолжалась во все стороны до бесконечности.

— Дверь в никуда, — обозвал её Святослав.

— Что будем делать? — спросил он, закрывая дверь и поворачиваясь к Яну.

— Давай проверим, что нам доступно из обычных вещей, — предложил ему Ян.

Оказалось, что ничего не работало: не было связи, часы стояли, в ванной из кранов не текла вода, включить или выключить свет не представлялось возможным. Ровное голубое свечение всех предметов вокруг, и лишь три голограммы подвижны — это они сами.

— Для чего-то нас сделали такими? — спросила сама себя Василиса.

— Эй, кто-нибудь, отзовись? — нервно пошутил Ян.

— Чего изволите? — послышался посторонний голос в головах ребят.

— Мне показалось или это на самом деле? — переспросил остальных Ян.

— Не показалось, — снова ответил незнакомый голос.

Они все трое переглянулись, по их взглядом можно было понять, что это коллективный "глюк" или массовый гипноз имеет в действительности место, и это место их головы.

— Вы кто? — после некоторой паузы осмелилась подумать вопросом Василиса.

— Каин, — просто ответили им.

— Каин? А где вы? Мы вас не видим, — спрашивая так, Святослав повернулся вокруг своей оси, словно демонстрируя поиск того, кто только что представился, чтобы заглянуть ему в глаза или пожать руку.

— Меня нельзя видеть, я — есть мысль, я — есть другое измерение.

Слова эти возымели действие на окружающих. Они замолчали, лихорадочно примеряя на себя, смыл услышанного, шоком назвать это было нельзя, но сравнить со школьниками, в удивлении поднявшими глаза в потолок, когда учитель объясняет классу о бесконечности Вселенной во времени и пространстве, можно. Потихоньку объективная логика мышления начинает выбираться из бредовых дебрей к своему привычному свету, находя простейший аргумент: "Они сейчас голограммы, значит такое тоже возможно". Но вопросы остаются, и они формируются и становятся доступными для всех:

— Почему тогда мы беседуем с вами?

— Вы на переходе и потому пользуетесь моими мыслями.

— Как же нам вернуться в своё измерение? — снова мысли людей-голограмм потекли в плоскость далёкую от абстрактности, — Отчего это произошло с нами?

— Вы как философы или учёные заполнили свою энергетическую чашу эмоциями и мыслями, но в отличие от них ничего не сделали: ни написали, чтобы связать энергию текстом; ни изобрели, чтобы вложить душу в изобретаемый объект. Играя, вы накопили много энергии, но не потратили её в вашем плотном мире, теперь она захлестнула вас и требует от вас выбора, куда ей уйти.

— Так что же мы должны выбрать? Мне, например, непонятно, — искренне удивилась Василиса.

— Вы, жаждущие помощи, должны помочь себе сами, сделав для себя простой выбор: простить или быть прощёнными; жить в согласии или бороться за своё мнение; любить или требовать любви. Ведь это так просто, не размышляйте, пусть вам подскажет сердце, а не голова. Ваша коллективная игровая чаша переполнена эмоциями и мыслями, и от вас нужно только интуитивное действие.