Под знаком мантикоры - Алексей Пехов

Граф де Брагаре, стоявший в окружении нескольких полковников и держащий в руках целых два бокала с игристым вином, заметил Фернана. Удивленно приподнял бровь, как видно не поверив собственным глазам. Де Суоза обычно игнорировали подобные приемы.

Фернан и Рийна остановились, ожидая, когда идущая впереди них пара поприветствует короля.

Карлос III, или Карлос Охотник, как называли его в народе, сидел на Львином троне и несколько скучающе, но пока все еще благосклонно приветствовал каждого вновь прибывшего. За троном стояла четверка гвардейцев капитана Гроссберга. На полу, у королевских ног, сидел сеньор Сезар Сильва де Кошта маркиз де Армунг и, не обращая ни на кого внимания, занимался тем, что лопал булки с изюмом, которые в количестве шести штук были насажены на его шпагу, словно мясо кабана на вертел. Королевскому шуту разрешалось то, что не позволялось никому другому, – сидеть в ногах короля и носить шпагу в присутствии Его Величества (а также молоть языком всякую чушь, давать королю советы, обращаться к любому дворянину на «ты» и строить из себя дурака).

Шут был высок, худощав, но отнюдь не дохл. Волосы у него были редкие, какого-то непонятного грязно-серого цвета. Усы и борода неухоженные и… словно приклеенные. Серые, вечно задумчивые глаза скучающе обозревали зал. Шут искал себе жертву на нынешний вечер. Сезар Сильва был последним из бедного рода де Кошта. Всех его родичей забрала кровавая плата. Маркиза не тронули лишь потому, что он был несколько не в себе. Впрочем, не в себе он бывал частенько, а потому должность королевского дурака занял без всяких трудов, обогнав всех своих конкурентов на три лошадиных корпуса. Для большинства знающих его людей он был дураком, шутом, фигляром, а порой и опасным ненормальным, от которого в тот или иной момент просто непонятно, чего ожидать. Для меньшинства – тех, кто действительно хорошо его знал, – маркиз де Армунг оставался дворянином, пускай и с несколько странным понятием чести и долга. Да, он был резок, насмешлив, порой груб, но в то же время мозги королевского дурака выдавали столь гениальные и своевременные решения, что многие начинали задумываться: такой ли этот парень дурак, каким хочет себя показать? И не прикидывается ли он для того, чтобы тепленькое и необременительное местечко шута и впредь оставалось за ним, ибо находиться под крылом короля – это самое лучшее для того, чтобы кровники забыли о тебе. Впрочем, мысли некоторых по поводу ума де Армунга тут же улетучивались, когда этим некоторым приходилось слышать, как маркиз воет ночами, запершись у себя в комнате. Фернан с де Армунгом практически не общался. Безумный маркиз не входил в число друзей «василиска». Как-то раз на одном из тех немногих приемов, куда не повезло попасть Фернану, шут попытался довести сеньора де Суоза до белого каления, но получил язвительный и насмешливый отпор. Состязание в остроумии и острословии продолжалось минут пятнадцать, и победитель так и не был выявлен. Каждый покинул поле боя вполне довольный собой и с некоторой толикой уважения к противнику. Шут с тех пор с Фернаном не общался, предпочитая более легкие жертвы, но при встречах корчил глубокомысленное лицо и с умным видом кивал.

Король пошевелился на троне, давая вновь прибывшим понять, что он полон царственного внимания. Как и в де Фонсека, в Карлосе III чувствовалась порода. Король и герцог даже были похожи, если только отбросить в сторону тот факт, что Его Величеству было тридцать с небольшим, а Великому герцогу давно перевалило за шестьдесят. Де Фонсека и де Фонзека. Герцоги и короли. Различий между этими двумя могущественнейшими родами Таргеры было всего ничего – одна буква в названии рода, разные цвета на одинаковых во всем остальном гербах и разные судьбы династий – одни потеряли корону из-за слабости и мечтали ее вернуть, другие подобрали то, что уронили их родственники, и не хотели так просто возвращать Львиный обруч в руки де Фонсека.

Все дело в том, что сто сорок лет назад, после череды кровавых и опустошительных войн с Иренией власть королевского рода де Фонсека, которые правили Таргерой больше четырехсот лет и вели свою историю от Эрландера Завоевателя, пошатнулась. А тут еще и чума – посланник Искусителя, не щадившая ни правых, ни виноватых, ни бедных, ни богатых. Король умер. Все его сыновья, кроме шестимесячного кронпринца герцога Лоссии и Эльтаны, – тоже. Младенца спасло лишь то, что он в это время находился далеко от дворца, под опекой дядюшки де Фонзека. Под эту опеку ребенок попал в связи с маленькой политической рокировкой в болоте высших родов… впрочем, это уже другая история.

Итак, король умер. А младенцы, как известно, не могут управлять королевствами. Поэтому к власти пришли де Фон-зека. Тот самый добрый дядюшка – герцог Нисси, что держал у себя юного кронпринца, решил стать регентом, пока малыш не подрастет. Сказано – сделано. Вот только регентство и власть так просто отдают только дураки. Герцог Нисси дураком не был. Прошли годы, де Фонзека собрал вокруг себя сильную политическую коалицию. И стал королем. А юный кронпринц… Юный кронпринц остался герцогом. Хотя, на взгляд Фернана, новый король поступил глупо и совершенно не в стиле своего времени. Подобных опасных соперников надо убивать, иначе лет через сто они или их куда более тщеславные потомки начнут показывать зубы. Лосские стремились к своему трону как пчелы, что хотят попасть в свой улей.

Нынешний король, к сожалению, мало чем напоминал своего знаменитого и хваткого предка, больше интересуясь не политикой, а женщинами (прозвище Охотник он получил отнюдь не потому, что любил охотиться на дичь в своих лесах). Можно было сказать, что он – хороший король. Но только до той поры, пока рядом находятся знающие советники, подсказывающие Его Величеству правильные ходы в той или иной ситуации. А еще Его Величество был слишком наивен, добр и беспечен, а потому и слышать не желал, что его любимый старший «братец» герцог Лосский отнюдь не прочь занять жесткий Львиный трон.

Герцог Лосский – высокий и крепкий, словно ему и не перевалило на шестой десяток, – стоял рядом с троном, приветствуя гостей. На его шее висела цепь вице-короля. И опять же вся нелюбовь Фернана к этому человеку объяснялась только одной причиной – он и герцог находились по разные стороны поля боя, в разных политических лагерях. Блестящий военный. Маршал пехоты. Де Фонсека. Сеньор де Суоза признавал, что этот вечный враг короля, который «всегда друг» (не подкопаешься и не докажешь обратное!), политически силен, быстр, умен, и, будь он на троне, быть может, Таргере было бы лучше. Но есть такие слова, как «присяга», «род» и «честь». Фернан присягал единожды и поддерживал де Фонзека, а не де Фонсека…