Всегда в цене - Борис Антонович Руденко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бизнес его процветал, среди клиентов было немало людей весьма известных, бандиты не донимали, поскольку Кротенко, во-первых, их не любил, а во-вторых, имел в лице тех же силовых ведомств настолько мощную «крышу», что соваться к нему стал бы только безумец. Правда, пару раз пытались наехать на него какие-то залетные дураки, да там свои дурные головы и сложили.
От автомобильной стоянки до магазина было рукой подать через бульвар. В немедленном благополучном исходе дела Славич был не вполне уверен, потому пошел пешком. Подогнать «москвич» под погрузку он всегда успеет. Шагов через тридцать он будто споткнулся.
– Я же не напрашивался, ты пойми! – удовлетворенно говорил человек на скамейке, выставив перед своими товарищами гнутый алюминиевый костыль. – Она как пришла, так и ушла! Куда мне ее догонять!..
– Есть такие любительницы, – кивнул другой собеседник. – Я таких тоже встречал. Хочется им обязательно с инвалидами…
На нескольких составленных вплотную скамейках сидели калеки – кто без руки, кто без ноги. Никаких колясок, простые костыли и деревянные протезы, но все в костюмах, беленьких рубашках и с галстуками. Это скопление калек болезненно притягивало взгляд, Славич медленно шел мимо, ощущая одновременно и жалость, и уважение за способность сохранять в своей беде достоинство и человеческий облик.
– Эй, уважаемый, дай сигаретку! – хрипло каркнул кто-то.
Славич слегка вздрогнул и повернулся. Со следующей скамейки, стоявшей поодаль, требовательно смотрел небритый грязный мужик в рваном свитере на голое тело. Мужик был одноногий, рядом лежали потертые костыли.
– Не курю, – ответил Славич.
– Тогда дай на сигареты, уважаемый, помоги инвалиду, – тон у мужика был отнюдь не просительный. Он словно отчитывал Славича за душевную черствость.
– Обойдешься, – с внезапной злостью буркнул Славич. – Курить – здоровью вредить.
Он отвернулся и ускорил шаг. Славич терпеть не мог попрошаек и никогда не подавал. Его не могли разжалобить рукописные плакаты с призывами помочь собрать деньги на лечение, с которыми невероятно размножившиеся нищие бороздили улицы и станции метрополитена. За всю свою жизнь Славич не дал никому ни копейки, ибо точно знал: он никогда с протянутой рукой стоять не будет, что бы с ним ни случилось. Не сможет он этого, хоть с голоду будет подыхать, не способен. А тех, кто способен, Славич не жалел и откровенно презирал. Зоя не раз пыталась спорить с ним, называя его толстокожим и жестоким. Славич лишь упрямо стискивал челюсти и отмалчивался.
Кротенко принял его с такой радостью, что Славич даже оторопел вначале, а потом понял. Для директора магазина встреча с ним означала и встречу со своим недавним прошлым, в котором отнюдь не все было плохо. Кротенко тут же запер дверь кабинета, велев секретарше никого не пускать, и вытащил из бара здоровенную бутылку водки. Отказаться было невозможно, и, закусывая какими-то дрянными импортными орешками и солеными хлебцами, они махнули по паре рюмок, пока Славич не счел возможным перейти к делу. Он объяснил суть проблемы.
– Я тебе верю, – задумчиво кивнул Кротенко, – и понимаю. Тут ко мне недавно целая делегация фермеров приезжала – закупали пушки, чтобы от рэкета отстреливаться. Только извини, коллега, большие бабки нужны. Дружба дружбой, а бизнес бизнесом.
– Деньги у меня есть, – сказал Славич. – На это дело, сам понимаешь, последнее выделили. Тебя в долларах устроит?
– Нормально, – взмахнул рукой Кротенко. – Даже еще лучше. А бумаги у тебя какие-нибудь имеются?
– Доверенность от фирмы. Официальное письмо.
– Ага! – Кротенко пробежал взглядом листки, выложенные перед ним Славичем. – Плохо то, что разрешения от милиции не получено.
– Когда же было получать, – пожал плечами Славич. – Да и у кого…
– Это я понимаю, – опять кивнул Кротенко. – Ладно, это дело тоже можно поправить. Я же не последний человек в городе, – произнося эти слова, он слегка надулся и мельком глянул в большое зеркало на стене. – У тебя чистые бланки есть с печатями?
– Конечно. На всякий случай прихватил.
– Вот и хорошо. Пиши заявление на имя… на имя начальника ОВИРа нашего района. Пиши так: в связи с административным изменением границ… Как он там, ваш район, называется? Талызинский? Так и пиши – Талызинского района и связанной с этим реорганизации территориальных органов внутренних дел прошу разрешить приобретение такого-то количества охотничьего оружия в личное пользование сотрудникам предприятия. Написал?
– Написал, – сказал Славич. – Чушь какая-то. Бред. В связи со связанным. При чем тут изменение границ?
Кротенко ему подмигнул.
– Главное – бумага есть. Кто ее читать будет? Все остальное я сам улажу. Ладно, пойдем смотреть твои стволы. Сколько ты будешь брать?
– На сколько денег хватит, – ответил Славич.
– Пойдем, все покажу. Вмажем еще по рюмашке?
– Может, достаточно?
– Ты что, с ума сошел? – обиженно выпучил глаза Кротенко. – Давай-давай, а то ничего у нас не получится…
Купленное оружие тут же складывали в подогнанный Шумилиным вплотную к двери пикапчик. Оружие было неплохое. На выделенные деньги Славич взял десять мощных охотничьих карабинов и двенадцать помповых ружей с приличной кучностью и дальностью боя. В бою они конечно же уступали автомату, но с пистолетом против такой техники делать было нечего. Да и автоматами Кротенко не торговал.
Естественно, пришлось обмыть покупку из той же начатой бутылки. Единственное, чего Славич сумел избежать, так это отправиться немедленно в ресторан и загулять по-крупному в честь встречи и удачной сделки. Отговорившись твердым, как железо, обещанием, что ровно через неделю он придет специально, чтобы выполнить этот пункт программы, слегка осоловевший от выпитого Славич обнялся на прощание с Кротенко и залез в кабину «москвича».
– Шумный у тебя дружок, – сказал беззлобно Шумилин, дожидавшийся все это время Славича в машине.
– Зато деловой. Видишь, как быстро все провернул.
– Теперь только бы нас где-нибудь на посту не тормознули с досмотром, – озабоченно произнес Шумилин.
– А бумага на что? – обиделся Славич. – Ты видел, какую он нам бумагу соорудил? Ты чего, Леонид, это ж столица!
Он полез в карман, желая немедленно продемонстрировать Шумилину бумагу на многоцветном фирменном бланке магазина, удостоверяющую легальность покупки.
– Бумага – она бумага и есть, – задумчиво проговорил Шумилин. – А постовой – это совсем другая вещь. Зачем ему твои бумаги? Тем более столичные. Ему главное – арсенал везем. Заберет – свою задачу выполнил. А разбираются пусть другие. Вот и будут
