Врата. За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

— Не знаю, хорошо ли ты разбираешься в сингулярностях, Зигфрид.

— Может, вы будете просто говорить, как будто я знаю, Боб.

Я откладываю сигарету и зажигаю новую.

— Ну, — начинаю я, — ты знаешь, и я знаю, что если бы ты действительно хотел знать, то где-то в банках информации есть все сведения о сингулярностях, и там информации больше и она гораздо точнее, чем у меня… Дело в том, что черные дыры — это ловушки. Они искривляют свет. Они искривляют время. Если попадешь туда, вырваться невозможно. Только… только…

Немного погодя Зигфрид говорит: «Если хотите поплакать, плачьте, Боб». Поэтому я вдруг осознаю, что это и делаю.

— Боже! — говорю я и прочищаю нос в одну из тряпок, которые он заботливо держит у матраца. Он ждет.

— Только я выбрался, — говорю я.

И тут Зигфрид делает то, чего я никак от него не ожидал: он шутит. «Это, — говорит он, — совершенно очевидно, потому что вы здесь».

— Я чрезвычайно устал, Зигфрид, — говорю я.

— Да, я знаю, Боб.

— Я бы хотел выпить.

Щелк.

«Только что за вами открылся шкаф, — говорит Зигфрид.

— В нем очень хорошее шерри. К сожалению, вынужден сказать, что оно сделано не из винограда; служба здоровья не позволяет такую роскошь. Но не думаю, чтобы вы почувствовали, что оно сделано из природного газа. Да, и к нему добавлено немного ТГК (тетрагидроканнабинол, лекарственное средство, которое готовят из марихуаны. — Прим. перев.) для успокоения нервов».

— Святый Боже! — говорю я, уже исчерпав всю свою способность удивляться. Шерри, как он и сказал, очень хорошее, и я чувствую распространяющуюся внутри теплоту.

— Ну, хорошо, — говорю я, поставив стакан. — Ладно. Когда я вернулся на Врата, экспедицию уже объявили погибшей. Прошел почти год сверх срока. Ведь мы были почти внутри горизонта событий. Ты разбираешься в растяжении времени?.. Ну, неважно, — говорю я, прежде чем он может ответить, — вопрос риторический. Хочу сказать, что произошло то, что называется растяжением времени. Вблизи сингулярности происходит временной парадокс. По нашим часам прошло 15 минут, а по часам Врат… или любым другим часам в нерелятивистской вселенной — почти год. И…

Я наливаю себе еще, потом храбро продолжаю:

— И если бы мы приблизились еще, то двигались бы все медленней и медленней. Медленней, и медленней, и медленней. Чуть ближе, и пятнадцать минут растягиваются на десятилетие. Еще чуть ближе — и на целое столетие. Мы были близко. Мы были почти в западне, все мы.

Но я выбрался.

Я вспоминаю кое-что и смотрю на часы. «Говоря о времени. Я уже на пять минут превысил свое время».

— У меня сейчас нет других сеансов, Боб.

Я смотрю на него. «Что?»

Мягко: «Я очистил свое расписание перед встречей с вами, Боб».

Я не говорю снова «Святый Боже», но, несомненно, думаю. «Я чувствую себя прижатым к стене, Зигфрид!» — сердито говорю я.

— Я не заставляю вас оставаться дольше, Боб. Я просто говорю, что у вас есть выбор.

Я обдумываю это некоторое время.

— Для компьютера ты поразительно умен, Зигфрид, — говорю я. — Ну, ладно. Видишь ли, если нас рассматривать как одно целое, мы не могли вырваться. Наши корабли были пойманы, они зашли далеко за пункт возможного возвращения, и у нас всех просто не было выхода. Но старина Дэнни А., он умный парень. И он все знал о лазейках в законах. Как одно целое, мы были обречены.

— Но мы же не были единым целым! Мы были двумя кораблями! И если бы могли каким-то образом передать ускорение от одной части другой — толкнуть одну часть глубже в колодец и одновременно другую часть толкнуть наружу — вот эта часть целого могла освободиться!

Долгая пауза.

— Почему бы вам не выпить еще, Боб? — утешающе говорит Зигфрид. — После того, как перестанете плакать.

30

Страх! Я ощутил такой ужас, что больше ничего не мог чувствовать: чувства мои были перенасыщены страхом: не знаю, кричал ли я, но я делал то, что говорил Дэнни А. Мы состыковали корабли и закрепили их, шлюпка к шлюпке, и стали заталкивать оборудование, инструменты, одежду — все, что движется, в первый корабль, чтобы освободить место для десяти человек во втором. Из рук в руки, вперед и назад, мы перебрасывали грузы. Почки Дэйна Мечникова должны были прийти в ужасное состояние: он в шлюпке настраивал приборы так, чтобы за раз вытолкнуть все запасы водородно-кислородной смеси. Переживем ли мы это? Мы не знали. Оба пятиместника бронированы, и мы не думали, что можно повредить корпуса из металла хичи. Но содержимое корпусов — это мы, все десятеро, мы будем в том корабле, который должен вырваться. И, может быть, вырвется только желе из наших тел. У нас были только минуты, и немного. Я не менее двадцати раз за эти десять минут проходил мимо Клары, и только в первый раз мы поцеловались. Вернее, наши губы почти соединились.

…………………………………………………………..

Дорогой Голос Врат.

В среду на прошлой неделе я как раз шел из супермаркета, где получал продукты по своим карточкам, к стоянке шаттла, чтобы вернуться к себе домой, когда увидел неземной зеленый свет. Поблизости приземлился необычный космический корабль. Вышли четыре прекрасных, но очень худых молодых женщины в прозрачных одеяниях и парализовали меня какими-то лучами. Девятнадцать часов я находился на их корабле в качестве пленника. За это время я подвергся различным неприличным действиям сексуального характера; чувство собственного достоинства не позволяет мне разглашать их природу. Предводительница этих женщин, которую зовут Мойра Глоу-Фаун, заявила, что, подобно нам, им не удалось полностью справиться со своим животным происхождением. Я принял их извинения и согласился доставить на Землю четыре сообщения. Сообщения первое и четвертое я не могу разглашать до определенного времени. Сообщение второе частного характера и предназначено моему менеджеру, под началом которого я работаю. Сообщение третье для вас, на Вратах, и состоит оно из трех частей. 1. Больше не должно быть курения. 2. Не должно быть больше совместного обучения девочек и мальчиков, по крайней мере до второго курса колледжа. 3. Вы должны немедленно прекратить все космические исследования. За нами наблюдают.

Гарри Хеллисон

Питсбург

…………………………………………………………………

Не каждый из нас вернется домой —Нас плющит и жжет, и рвет на куски.Но тот кто вернулся с добычей — герой.А тот кто пустой — хоть вой от тоски.Но тот и другой уходят опятьХоть страх его сердце сжимает в кулакО хичи, скажите как нам узнатьГде ваше богатство, где вы, а где мрак…О хичи…

Я помню ее запах. Однажды запах мускусного масла стал так силен, что я поднял голову, но тут же забыл об этом. И все время то на одном экране, то на другом висел снаружи этот огромный зловещий широкий синий шар: фазовые эффекты образовывали тени на его поверхности: страшные волны его тяготения все время сотрясали наши внутренности. Дэнни А. находился в первом корабле, следя за временем и выталкивая в шлюпку мешки и свертки. Они проходили в люк шлюпки, оттуда в другую шлюпку, потом снова в люк и в капсулу второго корабля, где я принимал их и заталкивал ро все углы, чтобы вошло побольше. «Пять минут!» — крикнул он. Потом: «Четыре минуты!». Потом: «Три минуты, откройте эту проклятую крышку!» И наконец: «Все! Эй, вы все! Бросайте, что делаете, и бегите сюда». И мы так и поступили. Все, кроме меня. Я слышал крики остальных, они меня звали; но я упал, наша шлюпка была загромождена, и я не мог подобраться к люку. Я пытался убрать с дороги какой-то проклятый тюк, а Клара по радио кричала: «Боб, Боб, ради Бога, иди сюда!» И я знал, что уже поздно, захлопнул люк и прыгнул вниз. Последнее, что я слышал, был голос Дэнни А.: «Нет! Нет! Погоди…»