Архимаг Вестероса - Алексей Буслаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что же, это было… познавательно. Впредь буду аккуратнее с местными магами. А ЛЗ (Личная защита) ныне постоянно будет на мне не меньше, чем в шести экземплярах. Что до Дрого, то ведьма свое обещание выполнила. Рана затянулась и подсохла, лицо приобрело здоровый цвет, но… Большое и жирное НО. У кхала не было мыслей. Никаких. Вообще. Ведьма удалила память Дрого. Он сейчас даже не знал, как двигаться, получалось лишь дышать. Поэтому лежал пластом на мягких подушках. Снова уйдя в невидимость, я наблюдал концерт от Дейенерис, её роды начались преждевременно, ребенок, к счастью живой, лез наружу. Вот блин, не вовремя. Ведьма как единственная, кроме меня, кто худо-бедно разбирается в акушерстве, попыталась принять роды, как я её согнал с места и укатил вместе с дико орущей Дейенерис в паланкине далеко наверх.
— А-А-А!!! — кричала Дени от дикой боли. Плод пытался выбраться сам, но он был слишком большим для её чрева. Пришлось Дени обезболить и дополнительно усыпить. Мышцы девушки расслабились и плод относительно свободно вылез из утробы.
То что я увидел напоминало гомункул или эксперимент безумного химеролога. Объект был слеп, покрыт серой чешуёй, словно ящерица, с коротким хвостом и маленькими кожаными крылышками, как у летучей мыши. Бессильная Дени была без сознания от болевого шока и не видела, что произвела на свет. Я с любопытством рассматривал продукт производства Дрого. Вот как? Аура у младенца не напоминала ничего из ранее виденного мной. Больше всего меня беспокоила аура мальца. Она была просто переполнена магией. Если ничего не сделать, то ребенок умрет от переизбытка магии в теле.
Решив использовать школу магии вампиризма, дабы стабилизировать бесконтрольные мелкие выбросы сырой магической силы. Они не опасны для меня или окружающих, но вот самому ребенку они вредят довольно сильно, расшатывают ауру. Высасывание маны, словно насосом откачивает излишки магической силы, постепенно приводя ауру младенца в норму. К слову говоря, аура, когда более-менее стабилизировалась начала сама по себе скручивать какой-то конструкт, который я распознал как превращение во что-то. Это странно
Отвратительный вид младенца с чешуёй и крыльями начал меняться на обычный облик. Серая грубая с чешуйками кожа менялась на обычную розовую. Крылья медленно всосались в спину, а подернутые белесой пеленой глаза приобрели обычный карий цвет с фиалковой радужкой. Белый ежик волос робко пробивался через кожу головы, создавая впечатление, я держу в руках совершенно обычного младенца.
Когда Дени очнулась, я вкратце рассказал, что произошло и чем это грозило её малышу. Дейенерис была в ярости. Аура бурлила от осознания предательства и горечи от потери мужа и возможной потери ребенка. Я появился как раз, когда оставшиеся дотракийцы собирали костер, на котором собирались сжечь уже труп Дрого. Дейенерис не смогла пробудить кхала от беспамятства, я тоже разводил руками. Увы, но починить чужой разум, даже если бы хотел, не мог никак. Дейенерис была в глубоком горе, и все время отдавала малышу, которого назвала Реего. В честь своего погибшего брата. Пока Дени топила отчаяние в заботе о ребенке, некогда великий кхалассар распался на части. От него осталось от силы человек сто. Остальные разбрелись кто куда. Не смогли уйти только кровные всадники, несколько стариков, два десятка рабов и те, кому некуда возвращаться. Уже глубокой ночью кровные всадники вытащили труп их кхала и аккуратно положили в центр будущего пепелища. Саму ведьму хотели сначала убить, но Дейенерис распорядилась сжечь её. Дейенерис взяла все три подаренных на свадьбу яйца драконов и вознамерилась взойти на костер вместе с Дрого. Джорах пытался убедить кхалиси не делать этого, но куда ему. Не дипломат он, не дипломат. Я в свою очередь не препятствовал, зная, про её сопротивление огню. Ребенка Дени отдала на кормление одной из своих служанок.
По сигналу кхалиси кровные всадники поднесли факелы к дереву, и костер загорелся. Поначалу огонь робко тлел, никак не стремясь разгораться, но все больше смелел, собираясь взять все, до чего дотянется. Дым от костра становился все гуще, пока не скрыл фигуру Дейенерис в пылающем огне. Пламя плясало вокруг, словно огонь ожил и решил лично сопроводить Дени к её судьбе. Рев костра заглушал крики Мирри Маз Дуур, ведь она, по сути, горела заживо. Прежде, чем разжечь костер, дерево и ведьму обильно облили маслом. Внезапно раздался треск, пробившийся прямо сквозь ревущее пламя, спустя минуту в этом огненном аду раздалось еще два. Раздался чей-то громкий крик, пробившийся сквозь стихию. Мне пришло осознание. Драконы вновь явились в этот мир.
Глава 15 Кварт
Наблюдать за выходящей из целого Инферно целой и невредимой девушкой было как минимум приятно моему глазу. Пусть Дени еще маленькая для меня в плане постельных утех, но фигура у неё была вполне зрелой. Абсолютно голая девушка стояла посреди выжженного огнем пятна, обе её груди посасывали двое ящериц. Драконы. Один был золотисто-кремовый, другой ядовито-зеленый с оттенком бронзы. Оба дракона сосали грудь матери, практически не отвлекаясь. Размером драконы были чуть больше крупной кошки. Длинное змеевидное тело, перепончатые крылья, как у летучей мыши, узкая голова с костными наростами. Но ничего, драконы вырастут, и станут для неё и её сына, прекрасной опорой.
Из-за спины Дейенерис вылез еще один дракон. Черный с красными пятнами ящер был немного больше остальных, а его мордочка гневно выдыхала легкий дымок, говоря всем присутствующим, что он дракон. Я вызвал посох и неспешно начал подходить к Матери Драконов. Будущий Дрогон настороженно следил за мной и слегка шипел, поминутно расправляя пока маленькие крылья. Будущие Визерион и Рейегаль пока что пытались наесться досыта и не обращали на меня внимания. Остальные люди в это время с обожанием наблюдали за чудом. Дейенерис же подняла голову вверх и увидела на светлеющем небе красный росчерк кометы. Служанки Дени тоже обратили внимание на комету и сочли это божественным знаком. Мой чуть презрительный хмык не услышал никто. Дрогон, перестав шипеть, заинтересованно осматривал меня и в особенности мой посох. Ребенок Дени, наконец успокоился и неторопливо ворочался на руках у служанки-дотракийки, поминутно то просыпаясь, то вновь
