Нам не дано предугадать. - Елена Райдос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы они только знали, что беглец был один, да и тот никак не мог уйти из района поиска, так как оставил своего друга недалеко от крепостной стены, то прочесали бы горные склоны частым гребнем. И тогда кто знает, удалось бы Алику просочиться сквозь их цепи? Но судьба оказалась благосклонна к беглецу, его оставили в покое. Впрочем, как вскоре выяснилось, его везение было обманкой, поскольку Мартин, ради спасения которого Алик, собственно, и устроил весь этот забег по пересечённой местности, просто исчез. Рискуя быть обнаруженным, отчаянный беглец облазил все кусты вокруг того места, где оставил друга, но нашёл только свою куртку. Вот тут-то до него и дошло, что план побега был не просто непродуманным, это была чистая авантюра. И судя по всему, для Мартина эта авантюра закончилась пленом.
Теперь стало понятно, почему Магистр приказал своим боевикам прекратить поиски беглеца, просто он получил именно то, чего хотел. Мартин снова оказался в клетке, а в добавок удалось избавиться от его надоедливого дружка. Чего ж ещё желать? Однако хуже всего было то, что сам Алик наглухо застрял в чужой реальности, причём без средств к существованию. За два дня своих скитаний по горам ему удалось съесть горсть каких-то ягод, да три малюсеньких яйца неизвестной лесной птички. Но как бы его ни мучал голод, угрызения совести и чувство вины оказались намного более безжалостными мучителями. Алик подвёл своего друга, и теперь у Мартина вообще не осталось надежды на спасение. Он был обречён провести остаток дней в тюрьме.
Неудачливый руководитель побега, конечно, понимал, что вытащить друга из хорошо охраняемой крепости ему вряд ли удастся, но уйти подальше от опасного места он тоже не мог. Алик должен был хотя бы попытаться что-то сделать, даже если эта затея была совершенно безнадёжной. На его удачу побег пришёлся на самую середину лета, а потому можно было жить в лесу относительно комфортно. Алик соорудил себе укрытие рядом со своим любимым обрывом, где он обычно отдыхал после штрафных забегов. Недалеко от этого места протекал ручей, так что водой для питья и гигиенических процедур наш добровольный отшельник тоже был обеспечен. А вот с едой дело обстояло гораздо хуже.
Разумеется, в такой близости к крепости об охоте, даже с помощью силков, можно было сразу забыть, как и о разведении огня. Оставалось только собирать ягоды и грибы, да разорять гнёзда местных пернатых. На всё это требовалось время, а у Алика имелась более важная миссия, нежели насыщение своего желудка. Несмотря на опасность быть обнаруженным охраной крепости, он целыми днями шатался вокруг крепостной стены, пытаясь отыскать уязвимое место для проникновения в охраняемый объект. Возвращался Алик в своё логово уже ближе к ночи, когда начинало смеркаться, и питаться ему приходилось тем, что удавалось собрать по дороге.
Довольно скоро скудная ягодно-грибная диета начала негативно сказываться на самочувствии юного рейнджера. Так было недалеко и до голодного обморока. Осознав, что без запасов провизии ему никак не обойтись, Алик решился совершить набег на ближайший посёлок. Днём он разведал, где что плохо лежит, и ночью забрался в пустующий дом. Увы, улов оказался довольно скудным: пара банок рыбных консервов, да пачка манки. Впрочем, после вынужденной голодовки его желудок воспринял сию скромную трапезу как настоящий пир, хотя манку пришлось разбавлять холодной водой и пить как бульон. Ближе к рассвету, насытившись впервые со времени своего неудачного побега, Алик заснул сном праведника под аккомпанемент благодарного урчания в животе.
Поскольку эта ночка оказалась довольно богатой на приключения, воришка проспал практически до полудня. Наверное, он бы и дальше продолжил ублажать свой истощённый организм, но соню бесцеремонно разбудили доносившиеся со стороны обрыва мужские голоса. Первой реакцией Алика была паника. Бежать было уже поздно, говорившие находились слишком близко и безальтернативно засекли бы движение и шум. Алику ничего не оставалось, как затаиться и надеяться, что его укрытие не обнаружат. Поневоле он подслушал разговор незваных гостей, и содержание этого разговора показался Алику настолько занимательным, что он затаил дыхание, стараясь не пропустить ни одного слова.
— Ого, вот это дыра, — один из собеседников одобрительно зацокал языком. — Кто ж такое учудил? Никакой пушки поблизости что-то не видно. Они что, изнутри разнесли стену?
— Не они, а он, — отозвался второй мужчина, чей голос показался Алику смутно знакомым, — это сделал Мартин. Посмотри на края бреши, они же ровные и гладкие. Да и обломков вокруг не видно.
— Но и чёрной кляксы тоже, — в голосе первого мужчины послышалось странное воодушевление. — Похоже, наш Разрушитель научился за собой подчищать.
— Хотелось бы верить, — вздохнул его собеседник. — Ну и где нам теперь их искать? Парни ведь не для развлечения разнесли стену, они явно планировали побег.
— Думаешь, их схватили, — это вовсе не был вопрос, говоривший даже не усомнился в том, что побег оказался неудачным. — Значит, придётся лезть в орденские подвалы. Плохо дело.
— Да нет, это хороший знак, — в голосе второго мужчины послышалось откровенное облегчение. — Мартин в одиночку на такое бы точно не решился.
— Не решился, — Алик вылез из укрытия и предстал перед собеседниками. — Это я его подбил на побег.
— Мальчик мой! — Семён сорвался с места и сжал сына в объятьях. — Ты жив!
— Прости меня, я тебя подвёл, — покаялся Алик. — Они схватили Мартина.
— Ну дела, — Джарет удивлённо покачал головой, — да сынок-то весь в папочку, такой же изворотливый. Как тебе удалось уцелеть, парень? И что ты тут делаешь?
— Я должен его спасти, — в голосе Алика зазвучал метал. — Это моя вина.
— Так ты собрался напасть на Орден в одиночку? — Джарет не удержался в рамках приличия и весело расхохотался.
— Перестань, — одёрнул его Семён, — парню и так паршиво. Теперь всё будет хорошо, — обратился он к сыну, которого так и не решился выпустить их своих объятий, — мы с Джаретом вытащим Марти из крепости.
Отправляясь в Орден, отчаявшийся отец даже представить не мог, что встретит Алика целым и невредимым. Он слишком хорошо знал орденские нравы, чтобы надеяться застать сына живым. Случившееся было
