Я — матрос «Гангута»! - Дмитрий Иванович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Правильно! — воспользовавшись этим, закричали анархисты. — Оставим испытанного артельщика.
Но за меня проголосовало большинство. Это было поражением крикунов. Я ввел строгую справедливость, чтобы кусочки хлеба, сахара и дольки табака были абсолютно одинаковыми. Взвешены, как в аптеке. Бери любой — тютелька в тютельку.
Прошло немного времени, и этот порядок вызвал протест у тех, кто привык к увеличенным порциям за счет других. Они потребовали созыва собрания, на котором якобы вскроют махинации нового артельщика. На сей раз роль главаря взял на себя эсер Муранов, поскольку Кнутюк потерял всякий авторитет. Звонкоголосый Муранов развел руками:
— Братцы, куда мы смотрим? Кому вручили главную сторону жизни — жратву?
И стал городить заранее сочиненную чушь. Будто бы я, получив продукты со склада, какую-то часть откладываю и затем играю в справедливца: нате вам одинаковые куски. Ловкость рук…
— Гнусная ложь! — выпалил Антон Суслов с места.
Эсерик невозмутимо обернулся в его сторону:
— А-а, дружка выгораживаешь!.. Выведем мы вас на чистую воду… Предлагаю создать комиссию, нехай сейчас же заглянет в каптерку и доложит нам результаты.
Меня передернуло (подглядели, сволочи!). В каптерке действительно лежало три или четыре порции. Я поднялся и дал справку, почему оставлены: товарищи ушли в санчасть и задержались. По возвращении они их получат.
Я подошел с ключом к двери каптерки и заявил:
— Пускай выступающий и все, кто пожелает, взглянут на оставшиеся порции, и, если кроме этих порций найдут хоть крошку, я готов нести ответственность.
Такой оборот не укладывался в разработанную схему лжецов. Эсер растерянно глядел по сторонам.
— Чего ж вы, прошу, — наступал я на него, распахнув дверь. Поняв, что номер не прошел, он завизжал:
— Подстроили! Подстроили! Нечего глядеть!
— Будет тебе трезвонить, — громко оборвал его Суслов. И, обращаясь к собранию, заявил: — Товарищи! Мы же видим: на обман идут! Давайте им прямо и скажем — тут вам не картежная игра.
— Правильно! — подхватили участники собрания.
— Предлагаю отвергнуть ложь и одобрить честную работу товарища Иванова, — закончил свое выступление Суслов.
Абсолютным большинством голосов это предложение было принято. Собрание показало, что здоровая часть коллектива объединяется вокруг группы коммунистов, состоящей из четырех человек, и это радовало. Но и на разгульную жизнь группки анархистов и эсеров нельзя было закрывать глаза. Гнев все больше овладевал мною: мы тысячи верст под пулями прошли, убитых и скошенных тифом не успевали хоронить, а эти распоясались. Подлецы! Все больше задумывался: почему?
Как же я обрадовался, когда узнал, что Пронский здесь, он комиссар Кронштадтской морской базы. При первой же возможности пошел к нему. С большой радостью встретились, закидывая друг друга вопросами.
— Каюсь, Константин, — засмеялся я. — Собирался к тебе на Северодвинскую флотилию. Колчак дорогу перешел.
— Ты оказался бы на флотилии как нельзя кстати…
Я поделился с другом тем, что меня волновало, — о беспорядках в отряде минеров. Серые глаза Пронского опечалились, тяжело вздохнув, он произнес:
— К сожалению, Митя, такое не только у вас, но и на кораблях наблюдается.
— Так в чем же дело? Где наш революционный Кронштадт?
— Поуходили те матросы на фронты, а сюда пришли всякие… Вот анархисты с эсерами и ловят рыбку в мутной воде.
— Но разве можно с этим мириться?!
— Нельзя, Митя. Я одобряю твои действия. Кстати, а с Санниковым ты встречался?
— Как, и Александр Герасимович здесь?
— Да, в особом отделе.
От Пронского поспешил прямо к Санникову. Последний раз виделись с ним здесь после того, как пробились сквозь льды из Гельсингфорса. Теперь он с пристрастием, как чекист, выслушал о происках анархистов и эсеров в нашем отряде.
— Помнишь, какой вред наносили эти демагоги революционному делу «Гангута»? — спросил Санников.
— Как не помнить! Полухин и Андрианов предостерегали нас…
— Не меньше вредят эсеры и теперь. В нашу партию стрелы пускают. Хуже открытых врагов.
Санников сказал, что отряд минеров непосредственно работает на фронт, для разгрома барона Врангеля, помпезно создавшего «правительство Юга России».
— Вот туда-то мне и хотелось бы.
— Не обязательно всем туда ехать. Ваши мины для Каспия и Черного моря предназначаются. Труд в отряде — это огневой удар по Врангелю.
Как и Пронский, Санников посоветовал организовывать людей на укрепление дисциплины и порядка, на борьбу с дезорганизаторами.
Политотдел вскоре назначил меня ответственным парторганизатором отряда главного минера. Я стал бывать на гарнизонных партийных собраниях, где не раз выступал Н. Н. Кузьмин, ставший теперь комиссаром Балтийского флота, другие руководители. Они призывали решительно бороться с расхлябанностью. Комиссар флота со страниц флотской газеты резко бичевал факты недисциплинированности. В статье «К порядку» он писал:
«Наши корабли потеряли свой блестящий внешний вид. Они грязны. И внутри, среди братвы, — разболтанность. Подъем флага на кораблях — в разное время. На одном команда встает в 8, на другом в 11. Это беспорядок. Приказом по флоту это будет уничтожено.»
Другая его статья под названием «Долой расхлябанность!» относилась непосредственно к нам. В ней говорилось:
«Герой не только тот, кто умеет себя проявить в бою, кто, пренебрегая опасностью, всегда идет на передовую линию огня. Настоящий герой тот, кто всегда я везде ведет борьбу как на военном фронте, так и на фронте труда, на фронте порядка и дисциплины.
Враг не только тот, кто наступает с оружием в руках. Враг сидит внутри нас самих: этот враг куда страшнее врага, идущего с оружием.»
Наша партгруппа при поддержке начальника и комиссара направила удары по симулянтству, спекуляции, картежной игре, по всему тому, что мешало производству мин. На одном из собраний отряда был поставлен вопрос о лишении пайка тех, кто не выходит на работу, а их паек отдавать хорошо работающим, на плечи которых ложилась дополнительная нагрузка. Собрание нас поддержало.
Разгульная братия бушевала: «Не имеете права!», «Нарушаете свободу»… А мы твердили одно: «Кто не работает, тот не ест».
Принятые нами крутые меры возымели действие. Теперь бузотеры становились в общий строй и работали наравне со всеми.
…В конце мая по вызову я пришел к Пронскому, желая скорее узнать, по какому поводу понадобился.
— Важное событие, Дмитрий, — здороваясь, сказал он. — Волжско-Каспийская флотилия и Красный Флот Советского Азербайджана победно совершили налет на Энзели.
Я непонимающе взглянул на него: что такое Энзели?
— Это персидский порт, — пояснил Пронский. — С помощью Антанты белогвардейцы создали там базу, увели из советских портов до десятка вспомогательных крейсеров, плавбазу, торпедные катера и другие суда. Смелая операция наших моряков — и все суда возвращены Советской Республике. Каспий
