Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко

частное мнение, за которым нет никаких научных доказательств. Если не ученые-психологи, то кто сделает это? Наука может и должна стать противоядием от глупости и тем самым уже окажется весьма практически полезной обществу. Может быть, в этом сегодня и должна состоять главным образом практическая полезность академической психологии. На мой взгляд, действенная установка научной психологии на активное противостояние тем, кто насаждает всеверие и иррационализацию общественной жизни, является сегодня нравственным долгом нашей науки перед обществом, даже если это трудно, не всегда достигает эффекта и происходит «в обществе, где не действуют никакие запреты». Какой же в этом прок? В качестве ответа на этот вопрос привожу слова М. К. Мамардашвили: «Древние философы утверждали, что зло делается само собой, а добро нужно делать специально и все время заново, оно, даже сделанное, само не пребывает, не существует. Этот вывод, как мне представляется, в равной мере относится <…>, с одной стороны, к науке как познанию (этой мерцающей, пульсирующей точке, связанной с возможным человеком и требующей постоянного, специального усилия), а с другой стороны, к науке как собственно культуре (в смысле человекообразующего действия упорядочивающих жизненный хаос структур)» (Мамардашвили, 1982, с. 57).

Представляется, что именно критерий неразрывной связи теории и опыта следует обозначить и использовать в качестве ключевого для решения задачи демаркации научного и ненаучного психологического познания. Парадоксальным образом в контексте дискуссий об отношении научной психологии и ненаучных форм психологического познания все чаще декларируются два положения, которые, на мой взгляд, являются грубым искажением, подтасовкой фактов:

– ненаучное психологическое познание тесно связано с практикой, в отличие от научной психологии;

– постнеклассические тенденции в психологии предполагают размывание границ между научным и ненаучным знанием.

Удивляет не то, что эти положения декларируются сторонниками размывания границ науки, а то, что эти декларации практически не встречают развернутых возражений.

В то же время именно научное знание предполагает проверяемость и обязательно опирается на эмпирические доказательства в отличие от других видов знания.

Размывание в отечественной психологии существующих границ научной и ненаучных форм психологического познания не продвинет нашу практическую психологию. Практика всегда эклектична, использует и научные методы, и интуитивные озарения, и здравый смысл. Подобное размывание на руку лишь тем практикам, которые не владеют научными знаниями и не имеют соответствующей профессиональной подготовки. Оно лишило бы клиента возможности сознательно выбирать качество услуги на рынке и способствовало бы общему снижению качества оказываемых услуг. Для отечественной теории такое размывание означало бы лишь то, что «замусоренная» часть психологии оказалась бы за границами науки и была бы «вынесена за скобки» мировой науки.

Ситуация в России такова, что границы научной психологии сегодня нуждаются в защите. Поэтому, как мне кажется, объяснение в психологии должно быть обязательно в первую очередь научным: рациональным, детерминистским, допускающим проверку практикой. Следует противостоять соблазнительной легкости бытописания и некритичному полету фантазии. В сложившейся ситуации это требует достаточно напряженных усилий от нашего профессионального сообщества.

Практическая психология, предлагающая потребителю рынок профессиональных услуг, не менее психологии академической заинтересована в уничтожении опасного конкурента – поп-психологии, бороться с которым она может лишь с позиции единении с психологией научной. Общий враг, таким образом, представляется тем фактором, который позволит преодолеть схизис в обозримом будущем.

Глава 5

Биосоциальная природа личности в теориях мирового мейнстрима

Классические теории личности в зарубежной психологии ХХ в

Человеческая личность, понимаемая как самосознание «я», как отношение к другому «ты», как обобщенный человеческий индивид, как неповторимая субъективность, всегда была и остается самой важной, всегда актуальной и вечно неисчерпаемой проблемой для человеческого познания, в том числе познания научного. Особое значение имеет проблема личности человека для психологической науки. В своей книге «Человек как предмет познания» Б. Г. Ананьев помещает психологию в самый центр системы наук о человеке. Именно психология, по его мнению, призвана решить задачу синтеза знаний о человеке, получаемых другими науками, как естественными, так и гуманитарными.

Не менее важен для психологии и другой аспект общенаучной проблемы человека – мировоззренческий. Явно или неявно, психологические теории и конкретно психологические исследования исходят из определенной философской концепции, версии человека, подтверждают или опровергают какие-то представления о сущности человека и его предназначении.

П. С. Гуревич (1995) выделяет в мировой культуре ряд философско-антропологических концепций – «контрастных версий человека».

– Первое, теистическое (иудейское и христианское) представление о человеке уходит корнями в религиозную веру, Ветхий Завет и Евангелие. Центральное место здесь отведено мифу о первородном грехе человека, его падении и как результат о глубинном переживании страха. Человек «краткодневен и пресыщен печалями», он по природе своей несовершенен и обречен на страдания. Мера ценности человеческой личности – ее устремление к Богу, любовь к Богу и безграничная вера. Цель человеческой жизни – переход в иную жизнь, вечную жизнь в Боге, через испытания жизнью земной, временной, не имеющей самостоятельной ценности.

– Другое представление о человеке восходит к античной культуре, это концепция «человека разумного». Человеческое самосознание здесь провозглашается высшей ценностью, оно поставлено над всей остальной природой.

– Романтическая концепция человека высшей ценностью провозглашает не его способность осознавать и познавать существующий мир, а иное его качество. Романтики считали человека особым существом, способным открывать в себе самом беспредельные миры. Преображая реальность, человек творит свой неповторимый внутренний мир, уникальный и неисчерпаемый. Так утверждается самоценность духовно-творческой жизни человека.

– Натуралистический подход к человеку предполагает рассмотрение его как принадлежащего к особому виду животного. Специфичность человека, его разума и уникальность субъективности натуралистической традицией отрицается. Сущность человека в том, что он принадлежит природе. Человек – высокоразвитое живое существо, его дух и разум – это лишь возведенные на новую ступень высшие психические способности животных. Это направление зародилось в глубокой древности и проходит через всю историю философии и естественных наук (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Милль, Ч. Дарвин, Ж. Б. Ламарк); ярко представлено оно и в современной науке.

Существует огромное количество психологических представлений о человеческой личности, разработано множество теорий личности. Это проявляется уже в самом разнообразии трактовок понятия «личность» в мировой психологической науке.

Гордон Олпорт в своей первой книге «Личность: психологическая интерпретация» (1937) приводит более 50 различных определений личности. В авторитетном учебнике по психологии личности Л. Хьелла и Д. Зиглера (1997) многообразие значений понятия «личность» в психологии авторы демонстрируют, обращаясь к взглядам ряда известных теоретиков. Карл Роджерс описывал личность как организованную, долговременную, субъективно воспринимаемую сущность, составляющую самую сердцевину наших переживаний. Г. Олпорт определял личность как внутреннее нечто, определяющее характер отношений человека с миром. Обобщая различные трактовки понятия личности, Хьелл и