За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии - Александр Никонов

В общем, план — закон. Это святое. Поэтому если у вашего управления недовыполнение плана, вам нужно позвонить и попросить трест прислать пару машин, чтобы они у вас постояли для плана. Если машины неисправны, их можно даже не перегонять. Просто оформить все в бумажном виде — ты мне как бы машины дал, а я тебе «как бы деньги» безналичные перевел. Обменялись бумажками, выполнили план.

Так жила вся страна.

Друг упомянутого выше производственника и писателя Ефимова — инженер-электрик — однажды рассказал ему историю, как на его стройке выполнили квартальный план по расходу электроэнергии:

«Включили без всякой нужды на круглосуточную работу все, какие у них были, насосы и компрессоры с электроприводами. Рев поднялся невероятный. Вдруг на стройку является представитель районного «Мосэнерго». Прораб был страшно смущен, но потом заметил, что и гость в изрядном смущении. Оказывается, и его контора ломает голову над тем, как выполнить план по выдаче электроэнергии потребителям. Не может ли стройка взять у них за оставшиеся дни побольше киловатт-часов? Обрадованный прораб приказал вдобавок к насосам и компрессорам включить все прожектора, и под их круглосуточным сиянием, под вой работающих вхолостую машин обе организации смогли с честью выполнить свой план и получить причитающуюся премию».

Юные любители примитивно-уравнительной справедливости, грезящие Советской державой, могут сказать:

— А не надо по деньгам и затратам план измерять. Надо по реальным делам! Выкопали бульдозеры яму — вот и результат работы.

Какие вы умнички! Вас бы в Госплан… Только и в Госплане не дураки сидели. Опытные экономисты честно пытались выжать из этого ублюдка — плановой экономики — все, что он может дать. И ничего не получалось. Вводят, допустим, исчисление плана не по затраченным/полученным виртуальным рублям, а по реальной работе — ну, например, учитывают не бумажные перечисления виртуальных рублей, а завершенные этапы строительства. И что? Думаете, лучше становится?

Строители ведь тоже не дураки. Едва ввели эту систему, они начали делать только самые дорогостоящие работы — котлован вырыть, бетонные блоки смонтировать на нулевом цикле. А всякую мелочовку, с которой возни много, — полы залить, провода протянуть — оставляли на будущее. На потом. В результате по всей стране развернулся так называемый долгострой (еще один позднесоветский термин) — сотни и тысячи начатых и заброшенных объектов. Фундамент и стены без крыши — эти неоруины украшали (и до сих пор украшают!) города и веси одной шестой части света.

Плановая экономика не работает — вот главный закон плановой экономики…

— Но ведь можно было придумать какой-нибудь такой более совершенный план, чтобы учесть все это! — возразят люди юные и не нюхавшие советских онучей.

И это проходили. Придумали план сдачи готовых объектов. Тогда строительный трест расписывает годовой план в сотню объектов по кварталам. Первый квартал — 10 объектов, второй — 10 объектов, третий — 10 объектов, четвертый — 70 объектов. Ясно, что четвертый план будет сорван. Но как рассуждает трест? Если уж и суждено сорвать план, сделаем это один раз в году, тогда останемся без премии только один раз, а не четыре.

Не работает она!..

Одной из проблем СССР была низкая производительность труда, сильно отстававшая от развитых стран. Решили ее поднять. Придумали план по росту производительности труда. Предприятия на бумаге исправно этот план выполняли, показывали рост. А люди бежали от советского продукта, который характеризовали выражением из анекдота «во-первых, говно, во-вторых, мало».

Как подсчитать производительность, например, в строительстве? Разделить стоимость объекта на число людей его строивших. Хотите поднять производительность? Для этого не нужно сокращать лишних людей, как сделали бы в нормальных странах, где есть экономика. В СССР вообще уволить человека сложно, потому пьяницам и алкоголикам — раздолье, ибо провозглашен тезис всяческой заботы о трудящемся. Если этот трудящийся выходит на площадь с требованием хлеба и реформ, его, конечно, скосят из пулемета. Но если он просто пьет и не возбухает на правящий класс, ему — всяческое снисхождение… Так вот, для того чтобы советскому плановику повысить показатели по производительности труда, нужно просто увеличить стоимость здания. Брать более дорогие материалы — мрамор вместо плитки, более дорогой кирпич. Помните, я писал про затратную экономику? Она предполагает перманентный перерасход материалов без всякой практической нужды — только ради бумажных показателей. Собственно, ради «показателей» работает вся страна. А не ради потребителя или, иными словами, рынка.

Почему в СССР я никогда не видел сгущенного молока без сахара? Потому что с сахаром выпускать выгоднее — дороже и проще выполнить план в рублях…

Почему гречка в СССР была дефицитом, хотя в магазинах гречневая крупа продавалась дороже готового хлеба? Потому что колхозы сокращали ее посевы: урожайность гречки невысока, и лучше засеять поле другой культурой — так проще выполнить план по валу…

Почему металлургическому заводу невыгодно выпускать облегченные экономичные стальные профили? Потому что у него план в тоннах!..

Почему строителям выгоднее взять металл потолще, хотя вполне можно обойтись тонким? А у них тоже план по валу…

Почему на Харьковском моторостроительном из 200-килограммовых болванок делают 30-килограммовые детали? Потому что в себестоимость готового продукта входит стоимость тяжелой болванки. Уменьшишь себестоимость за счет более дешевых заготовок — не выполнишь план по реализации, исчисляемый в рублях.

И это происходит не только в Харькове. Как с тревогой писала «Правда», для изготовления двигателей «металлурги нередко поставляют болванки, при механической обработке которых 90 % ценного сплава идет в стружку».

На машиностроительный завод имени Воровского приходят шасси автомобиля ЗИЛ-130, укомплектованные бамперами, комплектом ручных тормозов и кронштейнами запаски весом почти в центнер. Все новенькое! Свежепокрашенное!.. И все это с шасси снимается и отправляется в металлолом. Потому что заводу имени Воровского требуется голое шасси. Отчего бы тогда не сэкономить, заказав у ЗИЛа шасси без доп-оборудования? А оттого, что у обоих предприятий план: чем выше себестоимость комплектующих, тем легче выполнить план в рублях.

Поскольку завод зависит не от потребителей своей продукции, а от плана, он вообще может гнать продукцию, которая никому не нужна. Как, например, это делал один из заводов Министерства электротехнической промышленности: он выпускал в невероятных количествах выпрямители, которые просто некуда было девать, но за их счет перевыполнялся план по производству. Но ведь есть еще и план по реализации! Его-то как выполнить? А очень просто — потребителям выпрямители навязывались в нагрузку. «Торговля с нагрузкой» — еще один чудесный термин времен Совка. Официально она была запрещена. Но повсеместно практиковалась, поскольку потребитель знал: не возьмет неликвид — не получит нужного. Поэтому вместе с дефицитными двигателями завод впаривал потребителям и выпрямители. Которые тот какое-то время хранил, а потом списывал. То есть выкидывал.

Еще пример. «На Челябинском кузнечно-прессовом заводе сконструировали диск автомобильного колеса, который легче, прочнее и дешевле прежнего. Завод стал выпускать новые диски и лишился 3,6 млн рублей прибыли, снизились его поощрительные фонды. Самое же поразительное, что пострадал и автомобильный завод, который получил эти диски. Снизилась стоимость автомобиля, и, следовательно, оказалось под угрозой выполнение автозаводом плана в рублях» («Литературная газета» 03.08.1977).

А помните, как гонялись во времена СССР за хлопчатобумажными носками и рубашками, в то время как прилавки были завалены нейлоном? Виноват в этом был план, поскольку себестоимость х/б рубашки в производстве 6 рублей, а нейлоновой — 15 рублей. Директор ленинградского швейного объединения «Рассвет» признавался, что если его фабрика перейдет на выпуск рубашек, пользующих спросом у населения, она недовыполнит годовой план на 16 миллионов рублей. А за это по головке не погладят.

Ефимов нашел очень точную аналогию всему происходящему — спорт. В спорте и в экономике может быть только один критерий качества — результат: выиграла твоя футбольная команда или проиграла в конкурентной борьбе с другой командой. А в СССР между предприятиями конкуренции не было и быть не могло по определению. В таких условиях приходится определять успехи команд по косвенным показателям — быстроте бега спортсменов, длительности и регулярности тренировок, точности передачи пасов… А результата нет.

Его просто не могло быть у советской экономики, не «заточенной» на результат.