Гитлер - Марлис Штайнер

Экономика

Рост числа управляющих организаций не мог не сказаться на экономической жизни страны (к сожалению, глубокие исследования в этой области редки, поскольку доступ к архивам предприятий и банков обычно затруднен).

Как мы уже упоминали, Гитлер с явной благосклонностью относился к частной собственности, одновременно проявляя повышенный интерес к планированию экономики и подчинению ее целям политики. Также мы показали, что по тактическим соображениям он не торопился высказываться по поводу той или иной конкретной программы, с одной стороны, потому, что разрывался между социал-дарвинизмом и верой в сильную личность, с другой – потому, что решительно отвергал либерализм.

Суть его упреков, адресованных к влиятельным экономическим кругам, заключалась не в том, что они владеют «средствами производства», а в том, что они претендуют на политическую роль. Если промышленники согласны поддерживать его цели – перевооружение, милитаризацию, завоевание жизненного пространства для доступа к сырьевым ресурсам, иначе говоря, если они будут поддерживать его политику, он готов к сотрудничеству с ними. Об этом он не раз заявлял в своих публичных выступлениях. Обычно никто не помнит, что он никогда не обещал представителям промышленности – в отличие от рейхсвера – сделать их одним из «столпов» государственности. Он отводил им исключительно прикладную роль. Если они не подчинятся его требованиям, их просто отстранят.

Первоначальная программа предполагала сотрудничество и оставила нетронутыми такие государственные учреждения, как министерства экономики, финансов и труда, находившиеся в руках консерваторов. Эта программа позволила решить некоторые из самых насущных проблем – проблему безработицы и улучшения экономической конъюнктуры. Итак, экономический переход от Веймарской республики к новому рейху совершался постепенно. В первые месяцы правления канцлер даже использовал программы, составленные его предшественниками или Гугенбергом.

Была начата реализация плана срочной помощи безработным и создания рабочих мест, предложенного правительством Шлейхера и предусматривающего более полное привлечение коммун к выполнению общественных работ. Этот план как нельзя лучше отражал компромисс между общественными экономическими потребностями и военно-политическими планами нового режима, в том числе относительно перевооружения и строительства автомобильных дорог. Новый государственный секретарь национал-социалистического государства по финансовым вопросам Рейнхардт выдвинул новый план, получивший силу закона 1 июня 1933 года. Предполагалось выделить 1 млрд рейхсмарок на создание рабочих мест и принятие мер по стимулированию частного промышленного сектора. Кроме того, новое правительство вернулось к плану фон Папена, в основном направленного на повышение спроса с помощью выпуска особых «налоговых бон», что позволяло в будущем снизить налоговый гнет и таким образом получить кредиты. Подобная мера идеально вписывалась к традиционную экономическую схему, при которой государство помогает предприятиям благодаря косвенным дотациям.

Первые результаты претворения в жизнь этих трех планов – плана Папена, плана немедленной помощи безработным и плана Рейнхардта – стали ощутимы начиная с лета 1933 года. В августе Гитлер объявил, что осенью начнется «вторая волна» борьбы с безработицей; третьей следовало ожидать будущим летом. Помимо этого, была разработана серия мер касательно железных дорог и почтовой службы. В период с 1932 по 1936 год объем средств, расходуемых на создание рабочих мест, вырос до 5,2 млрд рейхсмарок, из которых 3,8 млрд были израсходованы с весны 1933-го по начало 1935 года. В дальнейшем эта статья расходов по сравнению с другими стала очень скромной. 30 января 1934 года Гитлер смог сообщить, что число безработных снизилось с шести с лишним миллионов до 3,77 млн человек, а промышленное производство выросло на 13 %. Это был немалый успех, поскольку в других странах, например во Франции, продолжалась стагнация.

Все это стало возможным потому, что государство, определяя экономические цели и приоритеты, выдавало предприятиям заказы, оставляя на их усмотрение способы их исполнения. Это была управляемая рыночная экономика или экономика «организованного капитализма», в рамках которой правящий режим пользовался рядом инструментов для направления экономики в нужное ему русло. Так, распределение некоторых видов сырьевых ресурсов осуществлялось с помощью контроля над валютным курсом и квотирования поставок. Когда стало ясно, что этого недостаточно, Шахт предложил 19 сентября 1934 года новый план, в соответствии с которым подобные меры распространялись на любой импорт и вводился принцип двухсторонних отношений во все финансовые и торговые сделки. Его концепция сводилась к следующему: 1) покупать что-либо только в том случае, если расплачиваться за купленное можно немецкими товарами; 2) не покупать больше, чем позволяют средства; 3) покупать только жизненно необходимое. Таким образом, продукция немецкого экспорта превратилась в предмет бартера: бразильский кофе в обмен на уголь и руду; норвежский китовый жир в обмен на наливные баржи; болгарская соя в обмен на красители и продукцию фармацевтического производства; египетский хлопок в обмен на химические удобрения, и так далее. Однако бартер имел свои ограничения, поскольку основные торговые партнеры Германии в Южно-Восточной Европе и Латинской Америке не нуждались в слишком большом количестве немецких товаров. Кроме того, эта система вызвала откровенную враждебность со стороны таких государств, как Франция, Англия и США.

Государственное регулирование экономики затронуло не только сырьевую сферу, но и сферу инвестиций. С одной стороны, следовало притормозить развитие производств в отраслях, считавшихся второстепенными или малозначительными с точки зрения перевооружения (например, в текстильной отрасли), с другой – стимулировать добычу полезных ископаемых в самой Германии, а также производство товаров-заменителей – печально знаменитых эрзацев. 14 декабря 1933 года правительство рейха заключило договор с фирмой «ИГ-Фарбен» и взяло на себя обязательство поддержать производство синтетического бензина. В дальнейшем этот договор послужил образцом для регулирования взаимоотношений государства и частных предприятий в сфере инвестиций. Однако предприятия, не обладавшие финансовыми возможностями, сопоставимыми с «ИГ-Фарбен», не могли рассчитывать на государственную поддержку, а потому были вынуждены объединяться, порой против собственной воли. Так случилось с производителями бурого угля в акционерном обществе Браунколе-Бенцин АГ, начавшими выпуск синтетического бензина, дизельного топлива и масел. Аналогичная судьба постигла производителей искусственного волокна.

Укрупнение и переориентация экономики в пользу вооружений не могла не повлиять на малые и средние предприятия. С учетом предвыборных обещаний и при условии, что в рядах НСДАП существенное место занимали представители средней буржуазии, можно было ожидать, что эта прослойка общества получит определенные поблажки. Однако рейх ее вскоре разочаровал. Вместо создания корпоративных объединений Гугенберг и Геринг продвигали формирование профессиональных ассоциаций, по сути напоминающих объединения промышленных предприятий (так называемых государственных ассоциаций), поскольку ими было легче управлять в рамках политики государственного управления экономикой. Следовало уменьшить количество малых предприятий, поскольку они не могли принести никакой пользы в производстве вооружений, одновременно высвободив квалифицированную рабочую силу для военно-промышленного комплекса. В настоящее время ни одно серьезное исследование, посвященное экономике Третьего рейха, не подвергает сомнению тот факт, что приоритетом стала подготовка к войне, а успешно вести ее можно было, только располагая многочисленной и квалифицированной рабочей силой. Поэтому встала задача перетянуть на свою сторону рабочих, лишив их других возможностей зарабатывать себе на жизнь. Проведением подобной политики кнута и пряника занимался Немецкий трудовой фронт (ДАФ) при помощи так называемых трудовых посредников. Эта категория сотрудников была введена 19 мая 1933 года, и им вменялось в обязанность обеспечивать «мирный труд»; со своей стороны, рабочие и интеллигенция числились членами ДАФ как работники «ручного и умственного труда». Впрочем, довольно скоро (20 января 1934 года) появился закон об организации народного труда, принятый в пользу владельцев предприятий. По этому закону работники предприятия подчинялись исключительно его директору, который располагал широкими возможностями увеличения базовой заработной платы с помощью разнообразных премий.

Роль Трудового фронта свелась к контролю над производительностью труда, восхвалению трудового энтузиазма и возвеличиванию духа жертвенности во имя нации. Эта задача была поручена человеку по имени Роберт Лей – убежденному национал-социалисту, с 1925 года входившему в ближайшее окружение Гитлера. Сын крестьянина, он получил химическое образование и защитил диссертацию. Во время войны служил летчиком, был сбит и попал во французский плен. С 1919 по 1928 год работал в компании «ИГ-Фарбен», из которой ушел, как он говорил, по политическим мотивам; другие источники утверждают, что ему пришлось бросить работу из-за пьянства. В 1925 году Гитлер уже доверил ей курировать Южную Рейнскую область; с 1928 года он был депутатом прусского сейма, а с 1930-го – депутатом рейхстага. Этот не отличавшийся лощеными манерами человек охотно участвовал в уличных потасовках и ненавидел евреев. Издаваемая им газета «Вестдойчер беобахтер» постоянно поливала грязью владельцев крупных магазинов и еврейскую финансовую элиту. Прежде чем получить назначение на должность главы Народного трудового фронта, Лей сменил Грегора Штрассера во главе организационного отдела НСДАП.