Пара Ноя - Мария Свешникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пять утра. На улице Бог рисует черновик утра, пока крупными мазками – в духе импрессионизма. К шести утра Никита всегда ехал в сторону работы, побегать в парке «Красная Пресня». Парк стал любимым местом для утренних тренировок перед ритуальным походом в бассейн и началом трудового дня.
«Это уже не фантасмагория, а чистый постмодернизм», – подумала Яна, заводя машину, и выложила пистолет из кармана на пассажирское сиденье.
Она подъехала ко входу за полчаса до предполагаемого появления мужа. Встала так, чтобы видеть калитку. Осталось немного подождать. Он придет, и все закончится. Яна сняла пистолет с предохранителя.
Глава 23
Коля поежился во сне. Не привык спать в одной постели с женщиной. Яна постоянно забирала одеяло, оставляя ему лишь один сморщенный угол, которого хватало, чтобы прикрыть плечо, и то не всегда. Отопление уже отключили, но до лета еще далеко. Машинально захотелось обнять теплую Яну, раз уж она спит с ним на одной кровати. Но место рядом с ним пустовало. Одеяло, сбитое в огромный ком, лежало не ее месте.
– Ян!
В ответ – тишина. Не просто тишина, а зловещая и густая, вязкая, как древесная смола, окутала Колю и сковала его движения. Он кожей почувствовал, что один дома.
Сбросив с себя оцепенение, он выпрыгнул из кровати и помчался осматривать квартиру. Ее куртки нет. Ключей от машины в прихожей – тоже. Коля пошел за телефоном, чтобы отследить ее местоположение, и заметил расстегнутую кобуру рядом с сейфом. Пистолета в ней не было.
На ходу одеваясь, Коля увидел на экране мобильного, как точка на карте движется по Звенигородскому шоссе, уже почти в центре.
Перепрыгивая через три ступеньки, он сбежал вниз, попутно вызывая такси. Даже побежал навстречу водителю, не желая ждать, пока нерасторопный киргиз разберется в нумерации подъездов.
Яна остановилась на Мантулинской улице, точка замерла у входа в парк «Красная Пресня» и больше не двигалась. Это недалеко от делового центра. Прогулявшись виртуально по карте города, он понял, что там, скорее всего, бегал по утрам Никита. Яна упоминала, что он двинутый на спорте и перед работой разминается в зале или в парке. Коля даже не пытался проигрывать в голове возможный сценарий того потопа, который последует дальше, уже не только для Яны, но и для него. Если из его пистолета выстрелит его сожительница, приехавшая на место на его машине… То ни один ковчег не спасет, никто не уцелеет.
Подгоняя таксиста, Коля попытался позвонить Яне. Гудки шли, но ответа за ними не следовало.
Яна сидела, сжавшись, как ржавая пружина. Она готовилась голодным гепардом в саванне выпрыгнуть из недр машины. Или не гепардом, а словно черт из табакерки. Как только узреет знакомые очертания. Ринется за Никитой, как тень, в еще сонные просторы парка, где нет камер. Он должен появиться с минуты на минуту, он всегда в хорошую погоду предпочитал парк беговой дорожке. Хотя теперь, когда выяснились подробности его бурной личной жизни, может, он ездил трахать кого-то по утрам? А что, тоже ведь спорт.
Когда зазвонил телефон, лежавший рядом на сиденье, Яна безразлично посмотрела на имя «Коля» и продолжила с шакалистым оскалом прожигать взором пустоты утреннего парка.
Напряжение в теле было таким, словно она стояла в планке эти двадцать минут. Сама она почувствует его позже, когда наконец расслабится, как тетива лука после выстрела. Пистолет, снятый с предохранителя, она держала в руке и готова была палить в любую секунду.
– Яна! – В закрытое окно ударилась чья-то большая рука, через стекло долетел приглушенный крик. – Открой окно.
– Нет. – Яна вздрогнула от резкого появления Коли и едва не уронила ствол. Она быстро оправилась, помотала головой и продолжила наблюдение за входом.
– Хоть щелочку, Ян! – Коля не переставал молотить рукой в дверь, не зная точно, случилось все или еще нет. Может, она с таким каменным лицом потому, что уже устроила вендетту.
– Ты мешаешь. Уйди. – Опустив стекло на пару сантиметров, она не сводила глаз с цели.
– Послушай, знаешь, почему мне до сих пор подпола не дали? В майорах хожу? – Коля выдохнул, понимая, что пока убийство – только ее фантазия.
– Потому что ты кого-то убил? – Яна повернулась к нему и вызывающе посмотрела в глаза через узкую полоску над стеклом.
– Потому что я не смог убить. Точнее – вообще выстрелить, даже в ногу. Мой напарник остался инвалидом. Я не смог пальнуть в урку, который барыжил колесами и винтом капитально. Вышли на след, получили команду брать. Он сиганул в подъезд. Я растерялся. А Леха теперь хромой, шесть операций, и все равно колено не сгибается.
– Я – другая. Дура, принципиальная, отмороженная. Я смогу.
– Ян, послушай. Ты можешь хорошо обращаться с оружием и твердо верить в справедливость того, что делаешь. Но, когда ставишь палец на курок, целясь в живого человека из кожи и костей, у которого на лице эмоции: страх, мольба, – все меняется за доли секунды. Это кабздец, Ян. Отец был жив тогда и при должности, меня худо-бедно отмазали, да еще спасло, что не упустили мы преступника. А то бы вообще – под трибунал.
– Я – не ты, Коль.
– Да уж, ты-то, костюмер-убийца, наверняка каждый день людей мочишь! – Коля съязвил, не сдержался. Хотелось отобрать игрушку и снова залепить ей пощечину, потакая домашнему насилию во благо, хоть и знал, куда выстлана дорога такими намерениями. – Ян, человек – не нарисованная мишень и не фотография бывшего, подвешенная в тире. Если ты засветишься с пушкой и не сможешь выстрелить – ты все равно сядешь, если повезет, не в тюрьму, а в дурку, а он останется на свободе. И я сяду вместе с тобой, кстати. Ты разрушишь еще две жизни и ни одну не спасешь.
– Я смогу.
– Хорошо, тогда выстрели мне сейчас в ногу. Мне ничего не будет, по знакомству заштопают. Давай! И если ты сможешь нажать на курок – иди и убивай своего бывшего. Тогда игра стоит свеч. Ну же – выходи, вот там, за забором, камер нет. Ты уже вон как поднаторела – просчитала все. Только пока
