Забытый фашизм: Ионеско, Элиаде, Чоран - Александра Ленель-Лавастин

Уведомление действительно вскоре было направлено. Еще в одном рапорте, подписанном майором секретной британской службы Е. Крогэном, отмечаются нацистские симпатии Элиаде, продемонстрированные им в период пребывания в Великобритании. «Самый пронацистски настроенный из сотрудников посольства, сторонник Железной гвардии, г-н Элиаде, разоблачил себя, отправив в Бухарест телеграмму, в которой просил назначить его главой службы печати и пропаганды посольства вместо г-на Диманческу. В той же телеграмме Элиаде разоблачал Диманческу как англофила и противника Железной гвардии. Это послание Элиаде подписал призывом, аналогичным немецкому «Хайль Гитлер!». Он жаждет получить перевод в Лиссабон, поскольку там он получит дипломатические привилегии, в частности право покидать страну, не испрашивая предварительно соответствующего разрешения», — заключает майор Крогэн[615].

Эти уточнения очень важны. В самом деле, до настоящего времени не имеется никаких формальных доказательств существования телеграммы-доноса, о которой упоминает английский офицер. Однако «послужной список» чиновника Мирчи Элиаде, хранящийся в архиве румынского МИДа, свидетельствует, что телеграммой от 23 декабря 1940 г. на историка было возложено новое поручение — обеспечить «реорганизацию» и «руководство» Службы пропаганды румынского посольства в Лондоне. Таким образом, Элиаде добился того, чего хотел. Более того. В архиве Василе Стойки (коммунистического чиновника высокого ранга), переданном в 1999 г. Государственному архиву Румынии в Бухаресте, содержится ряд документов, из которых следует, что при легионерском правительстве Элиаде играл роль мозгового центра в посольстве Румынии в Великобритании и являлся в нем фактически главным лицом. После 14 сентября 1940 г. легионеры получили в правительстве ряд постов, в том числе — пост министра иностранных дел (Михай Стурдза). Представлялось вполне логичным, что они выдвинули историка, и прежде являвшегося их доверенным лицом в Лондоне. Специалисты, получившие доступ к названному архиву, отмечали, что в ряде документов от 10 января 1946 г. под общим названием «Меморандум о положении дел в румынской миссии в Лондоне», доказывается: осенью 1940 г. Мирча Элиаде собственноручно составлял доклады и телеграммы, направляемые в Румынию. Раду Флореску, занимавший должность поверенного в делах, только ставил внизу свою подпись, сопровождая ее припиской: «Да здравствуют Легион и Капитан!»[616]

В этой ситуации обилие рапортов и докладов, подтверждающих дурную репутацию Элиаде у английских властей, было совершенно не удивительно. В одном из таких документов, например, чиновник высокого ранга английского МИДа Филип Б. Б. Николс излагает содержание беседы, состоявшейся у него с рядом сотрудников румынского посольства по поводу Элиаде 28 сентября 1940 г. К Николсу обратился некий профессор Митрани (речь идет о Давиде Митрани, уроженце Румынии, преподавателе Оксфордского Бэллиолского колледжа), желавший рекомендовать румынского историка. Николе решил узнать, что собой представляет Элиаде на деле. Вот что он вынес из разговоров с коллегами Элиаде, в частности с г-ном Стырчей, известным своей прозападной ориентацией и отрицательным отношением к Железной гвардии. «Стырча заявил, что Элиаде был интеллектуалом, склонявшимся на сторону легионеров. Он написал книгу об индийских йогах. Он (Стырча. — Авт.) полагает, что если бы Элиаде отправился в Румынию, то принял бы активное участие в деятельности Железной гвардии»[617]. В том же документе британцы делают вывод, что для них, вероятно, оказалось бы полезно, если бы Элиаде уехал в Румынию, а им удалось бы его перевербовать.

Элиаде рассматривал возможность возвращения в Бухарест, где его друзья-легионеры захватили власть. Так, в записи его португальского дневника от 9 февраля 1943 г. (двухлетняя годовщина его отъезда из Великобритании) читаем: «Я тогда был полон всяческих надежд и опасений. Моим самым большим желанием было уехать из Англии, где все (особенно пресса и общественное мнение) меня удручало, и вернуться в Румынию, чтобы посмотреть, что там делается. Никогда не мог бы себе представить, что придется провести два года в Португалии». Эта информация подтверждается сотрудником румынского посольства в Великобритании Д. К. Даниелополом; его «Лондонский дневник» той эпохи был опубликован в 1995 г. в Яссах. Даниелопол рассказывает, что жена Элиаде Нина, яростная сторонница легионеров, оповестила все свое окружение, будто ее муж вот-вот будет отозван в Бухарест, где ему предложат высокий государственный пост[618]. Не исключено, что подобные предложения действительно поступили Элиаде от Хори Симы, в то время возглавлявшего Железную гвардию и являвшегося вице-председателем Совета. Элиаде их, по всей вероятности, не принял. Что касается легионерских пристрастий его жены, заметим в скобках, что Элиаде и сам их продемонстрировал через несколько месяцев в «Записках о бывшем короле Кароле в Португалии», датированных 1 мая 1941 г. (это приложение к рукописи его португальского дневника). Отрекшийся от престола в пользу своего сына Михая Кароль II и его любовница Елена Лупеску, отправившись в эмиграцию, ненадолго останавливаются в Португалии. Во время одной из аудиенций свергнутый монарх вспоминает об Элиаде. Его высказывания тотчас доводятся до слуха последнего румынским поверенным в делах Камарасеску. Элиаде польщен, узнав, что король высоко оценил его роман «Маитреи» и книгу о йоге. Рассказ об этом есть в его воспоминаниях[619]. Однако там не найти продолжения истории, которое нравилось Элиаде гораздо меньше: его крайнее раздражение вызвало замечание короля относительно влияния на него его жены Нины (напомним, племянницы близкого к королю генерала Кондееску). В записях, сделанных Элиаде в тот момент, есть такие слова: «Он (Кароль) повторяет, что я нахожусь под влиянием Нины» (что, впрочем, считают и многие другие. — Авт.) — но «это не соответствует истине... Нине присуще стремление со страстью вмешиваться во все споры, особенно в последние годы; в них она выступает на стороне легионерского движения, демонстрируя свою принципиальность и боевитость»[620].

Вернемся к плохим отношениям супругов с британскими властями в начале 1941 г. Правительство Его Величества, по всей вероятности решив от них избавиться, наконец разрешает им выехать из Великобритании в Португалию и уведомляет об этом начальника Элиаде в посольстве; для четы Элиаде зарезервированы два билета на авиарейс в Лиссабон, отправляющийся 10 февраля. «Таким образом, можно вообразить себе мою радость, когда я получил телеграмму о назначении секретарем по делам культуры в Португалию», — пишет Элиаде в своих воспоминаниях[621]. Здесь следует внести два исправления. Выражение «таким образом» в воспоминаниях, вышедших в свет в 1988 г., относится к ощущению «бесполезности» Элиаде для его родины. На самом же деле более вероятным кажется предположение, что Элиаде чувствует облегчение — как человек, который испытывал беспокойство в связи с возникшими вокруг него подозрениями и обусловленным ими риском ареста. Второе исправление: как следует из архивных материалов, Элиаде отправляется в Португалию, чтобы занять должность атташе по печати и пропаганде, а вовсе не секретаря по культуре[622]. При этом он сам указывает в своих воспоминаниях, что в течение некоторого времени он замещал атташе по печати Арона Котруса, откомандированного в Мадрид[623].

Даже в аэропорту пограничники, видимо, получившие в отношении Элиаде соответствующие инструкции, продолжали проявлять по отношению к ученому крайнюю бдительность. Элиаде рассказывает в воспоминаниях, что специальные агенты предприняли самый тщательный досмотр его багажа, отрывая подошвы от башмаков, прощупывая подкладку одежды и даже тщательно протыкая иголкой туалетные принадлежности. Их с женой даже подвергли личному обыску. В этом рассказе чувствуется пережитое глубочайшее унижение. Элиаде в ярости: «Оставшись совершенно нагим, я чувствую глухое возмущение, но мне удается сдержаться; думаю, агенты ничего не заметили»[624]. Еще один плевок в лицо бывшему магу Молодого поколения: у него конфискуют дипломатическую почту. Сев наконец в самолет, Элиаде задается вопросом (или делает вид, что задается, — для французских читателей его воспоминаний) о причинах, вызвавших подобное отношение к нему британских властей. Уж не пришли ли они к выводу — конечно, совершенно нелепому, — что «моя деятельность в пользу союзников (sic! — Авт.) на самом деле служила обыкновенным прикрытием?»[625]. Однако даже в самолете Элиаде не до конца успокоился. Историку показалось странным, почему именно этот самолет практически пуст. Однако чета Элиаде благополучно добралась до цели — вскоре они уже восхищались показавшимися огнями Лиссабона.