Весна 2018. Бог из машины - Александр Нетылев

— Актиния… — повторила девушка, — Я, кажется, помню. Это такое ядовитое подводное животное, крепящееся к скалам?

Она замолчала и некоторое время смотрела передаваемые Сэйхо картинки. Она воспринимала телепатию, как нечто само собой разумеющееся. Как отсутствие знаний о родных, как свою связь с Артуром по крови, как и появление огромной ящерицы.

— Кто эта женщина? — спросила она, — Она красивая.

— Я нашёл тебя благодаря… — Артур решил не перегружать сознание амагуса новыми сущностями, — …благодаря артефакту, а не своим способностям. Кроме того, согласно учению той, которую ты видела и которая меня воспитала, ты являешься… сплавом положительного и отрицательного, гибкого и твёрдого… как металл. Ничего лучше я не придумал… в моём языке это слово произносится немного с другим ударением и означает 'первозданность'.

Дракон толкнул ворох одежды носом навстречу девушке.

— Выбери что‑нибудь по вкусу… а я… посплю… совсем чуть — чуть… — протянул Сэйхо, сам не заметив, как его глаза начинают закрываться защитной плёнкой.

Сознание дракона расплылось в потоках ци, сторожа помещение. Просто так засыпать в этом месте было опасно, и Сэйхо погрузился в некий аналог дрёмы, со скольжением по изменчивости потоков ци.

На следующий день они выбрались в город. Ну как — город? От города‑то как раз осталось не так много. Скорее правильно было бы сказать 'выбрались в руины'. Берлин как будто пережил бомбежку, — причем не как во Вторую Мировую, а современным сигма — оружием. Чем бы ни был этот Столп Творения, в разрушительности ему не откажешь.

Немногочисленными островками порядка и стабильности были ставки германской военщины. Почему‑то совсем немногочисленными: кажется, помощь пострадавшим оказывалась лишь на уровне отдельных отрядов. И тем не менее, она оказывалась: медики работали не покладая рук, а очереди беженцев отправлялись в кустарно установленную телепортационную кабину. Ну конечно: G‑Tech не хотели, чтобы информация об их делах распространилась, и ни за что не разрешили бы использовать свою телепортационную сеть. Пришлось искать альтернативы. Нарьяна — нет, как пояснил один из беженцев.

Пока люди готовились и обсуждали перспективы спасения из столь безнадёжной ситуации, а также то, что они будут делать в Париже после того, как спасутся, Актис подошла к Артуру и осторожно спросила.

— Что‑то не так, пап?

Они решили придерживаться легенды, что она была его дочерью. Конечно, по внешнему возрасту выходило, что зачал он ее в раннеподростковом возрасте… Но в век сигмы никого не удивишь омоложениями на проекторах. Кто знает, сколько на самом деле лет могло быть странному парню с янтарными глазами? Хотя вряд ли кто‑то предположил бы, что семьсот…

— Б… Думаю, это сложно объяснить, — тихо ответил Артур, подавив слово 'боюсь', с которого иногда начинал свою речь, — Для начала, телепорт отреагирует на меня не так, как на них и тебя. Кроме того, в Риме, куда я собираюсь сейчас, очень опасно. Для тебя слишком опасно.

Глаза Артура выглядели одновременно уставшими и смотрящими куда‑то вдаль. Всё же он не мог ничего скрывать. Неизвестная основа его иллюзорной души, двигающая его вперёд и заставляющая Уробороса с интересом наблюдать за ним, отвергала возможность обманывать Актис. Однако он чувствовал необходимость выглядеть сильнее, чем есть на самом деле… по крайней мере, настолько, чтобы не передавать больше никому своего ощущения безвыходной ловушки.

— Но… почему? — не поняла девушка, — Разве сигма — сканер не реагирует абсолютно одинаково на кирпич, кактус и человека? Что может пойти не так?

— У кирпича, кактуса и человека не двойственная природа, — печально ответил Артур, — Но не у меня. Сканер каким‑то образом снимает маскировку моего тела… ведь эту маскировку придумали за тысячи лет до этих сканеров. Тогда она защищала от магического обнаружения.

— То есть, сканер срывает твою защиту, чтобы просканировать тебя полностью? — переспросила Актис. На её личике застыло задумчивое выражение, — Быть может, тебе оставить только защиту внешности, а на время телепортации… убрать защиту от сканирования? Тогда сканеру не нужно будет её снимать.

— Б… — тьфу ты, глупое это слово… — Думаю, это невозможно. Когда делалась моя защита, не знали, что такое иллюзия или отображение. Тогда лидеры нашего народа могли оперировать только сущностным. В некоем роде, я действительно человек, пока нахожусь в этой форме… это не просто внешность… в моих жилах течёт кровь человека, и у меня есть полноценное человеческое ДНК. Но она настолько тонко сплетена с тем, что лежит под ней, что любая глубокая операция с человеческой моей сущностью начинает задевать истинную…

Артур развёл руками. В сканерах он понимал ровным счётом ничего, а в том, что именно сделали его предки со своими телами — не многим более. Но одно он знал точно.

— У нас нет времени для промедления. Город действительно могут уничтожить в ближайшие часы. Мне нужно телепортировать тебя. А потом я что‑нибудь придумаю, — изо всех стараясь говорить уверенно, изрёк Артур. Что именно он придумает… он не представлял.

— Но… — девушка замялась, опустив на пару мгновений свои алые глаза, чтобы потом вновь стрельнуть взглядом в сторону Артура, — Но ведь кроме тебя у меня никого нет.

— И я не собираюсь так просто сдаваться, — ответил англичанин, — Я найду тебя, я выберусь отсюда. Но для этого мне нужно, чтобы я не рисковал чем‑то большим, чем собой. Ничего лучше не придумать. Так нужно сделать.

— То есть… мне бежать? — спросила Актис, — Скрываться вне городов? В деревнях? Постоянно куда‑то идти? Или забиться куда‑нибудь в глубокую нору?

Она заметно побледнела.

— Одна… а как же ты? Как ты меня найдёшь? Если меня найдёшь ты, то и они найдут. Не надо мне лгать, что ты сможешь.

Она отвернулась.

— Я достаточно взрослая, чтобы делать логические выводы.

— У них нет возможности обращаться к твоей крови напрямую. Мой народ может чувствовать своих на расстоянии. Я не лгу. Ты можешь делать выводы… Но не найти выхода. Так часто бывает, что разум бессилен найти путь, который помог бы всем. Но нужно решиться на действие, пока действовать вообще есть возможность.

Артур потер висок, словно у него разболелась голова — очередная рефлекторная реакция англичанина на сложности в убеждении. Необходимость должна быть сильнее слабости. Если бы он убедил тогда Еву…

— Если ты будешь постоянно двигаться в одном направлении, то я найду тебя. Хоть у меня и будет возможность искать только ночью.

Он видел только её спину. Вот плечи медленно расслабляются. Вот руки опускаются. Вот, наконец, она медленно поворачивается в сторону Артура, а в уголках глаз дрожат грустные искорки.

— Хорошо, — кивнула она, — Я пойду на Восток.

— Я в тебя верю. Ты сможешь выбраться из всего этого. Вот что самое главное. Бахамут не мог допустить всего этого и не дать тебе выхода.

Девушка покачала головой, прикрыв глаза.

— Я никогда не видела этого твоего Бахамута, о котором ты так много говоришь.

— Ты увидишь… когда будет время, — тихо ответил Артур, — Он оживает в моем сознании иногда… Словно вспышка звёздного света в кромешной тьме… существо, которое знает ответы, но не может нам их сказать… потому что мы не в силах понять… истинная мощь, которая никогда не будет использована для причинения страдания… полноценная сущность, которая следит за нами и желает нам найти выход. Нечто, что было до того, как мы были вынуждены убивать и бороться ради бесплотной попытки уйти от страданий. Первопредок моего народа.

Глаза англичанина на секунду словно вновь зажглись на солнце, как будто были не усталыми, а мечтательными.

— Не знаю… — искренне призналась Актис, — Я, конечно, не так много понимаю в культуре своего собственного народа, но на мой взгляд, нет ничего величественного в том, чтобы смотреть, но ничего не делать. И нельзя знать все ответы, если среди них нет ответа на вопрос, как донести эти знания до тех, кто в них нуждается.

— Я думаю, для этого и нужны цепочки наших поколений, — ответил Артур, — Эйса никогда не рассказывала, что видела Бахамута своими глазами… Первые поколения вообще представляли его себе… весьма условно, как я понял. Но он не может просто взять и вложить знания нам в головы. Потому что не почувствовав их собственным духом, мы никогда не поймём их. А если то, что он скажет, нам не понравится, мы не примем этого даже ради собственного счастья. Ты права, знания — ничто. Он обладает чем‑то большим: его понимание есть его сущность, словно вырванное из наркотика своей низшей природы сверхсознание… И он не бросает нас, даже не смотря на то, что мы не способны были подойти к этому пониманию. Не смотря на то, что я всего лишь…