История Польши - Михал Тымовский

Реакция на провал политики, нацеленной на обретение самостоятельности, была двоякой. Более проницательные и благородные умы, к числу которых принадлежал и король, с определенного момента стали понимать, что необходимо менять само шляхетское сознание. Этой цели служили и создание Collegium Nobilium, и проведение реформы образования. Из идеи воспитать новое поколение сознательной элиты родилась и созданная королем в 1765 г. Рыцарская школа, из стен которой вышли Тадеуш Костюшко и Юлиан Урсын Немцевич. Для формирования нового сознания требовалось время, а тогда даже лучшие сыны народа были не в состоянии понять глубину опасности и возвыситься над личными и сословными предубеждениями. Незрелость шляхты продемонстрировал великий и вместе с тем трагический патриотический порыв 1768–1772 гг., получивший название Барской конфедерации.

Генезис Барской конфедерации коренится в тогдашней ситуации Речи Посполитой. Ее провозгласили слишком поспешно (г. Бар, 29 февраля 1768 г.), не дожидаясь обещанного вывода русских войск, не скоординировав действий в масштабе страны и не получив помощи извне; и в дальнейшем действия конфедерации были неумелыми как в политическом, так и в военном плане. Решение о вооруженном выступлении против России в защиту сарматской и католической традиций свидетельствует о том, что взгляды шляхты претерпели изменения. Но одной лишь готовности действовать, одного мужества и жертвенности было недостаточно. Особенно не хватало политического чутья и решительности. Серьезным политическим промахом стало, прежде всего, выступление против короля. Ненависть к «телку», как называли Станислава Августа по его гербу, не позволила конфедератам осознать реальный масштаб опасности; они также не могли предвидеть последствий того, что монарх окажется в еще большей зависимости от России. Для Потоцких, Мнишека, Радзивилла или Оссолинского борьба со сторонниками Чарторыских была, в свою очередь, важнее, чем противодействие Екатерине.

События показали, что даже оседлавшая своих коней шляхта еще не представляет собой военной силы. Уже в первой фазе военных действий весной 1768 г. русские и коронные войска без труда разгромили доблестных, но неподготовленных конфедератов. Накануне событий на Украине вспыхнуло восстание. Это движение (известное как «колиивщина»), направленное против поляков, ксендзов и евреев, имело социальные причины, оно связывало защиту православия (восставшие боролись против унии) со стремлением отменить крестьянские повинности. Вопреки некоторым точкам зрения, в нем не было черт национального движения. Невероятная жестокость повстанцев и события печально известной уманской резни, во время которой было убито около 20 тыс. человек (преимущественно евреев), вызвали после подавления конфедерации (капитуляция Бара 20 июня 1768 г.) жестокие репрессии со стороны русской и коронной армий. Польский вопрос захлестнул пожар войны.

Тем временем поражение на Украине и трагическая судьба конфедератов, к которым Россия отнеслась как к лишенным человеческих прав бунтовщикам, не остановили движения. Оно с новой силой вспыхнуло в Короне и Литве в 1769 г., вызванное гневом против совершенного насилия и надеждой на вмешательство извне. Французская дипломатия склонила Турцию выступить против России и в защиту Польши. Конфедераты получили финансовую поддержку Франции, а со временем и молчаливое одобрение своих действий со стороны Австрии. Несмотря на внутренние трения, в конце 1769 г. было сформировано верховное руководство конфедерации (так называемая «генеральность»). Оно размещалось, как правило, в габсбургских землях и пыталось координировать политические действия, искать субсидии, оружие и французских советников. Последние достигли значительных организационных успехов, превратив партизанские отряды конфедератов в войсковые формирования. Верховное руководство, в свою очередь, не смогло преодолеть противоречий личного характера и своей ненависти к королю, не доросло до понимания взятых на себя задач. Немногочисленные русские отряды без труда разбивали недисциплинированных конфедератов. Не было какой-либо координации военных действий. Шляхта, которая еще столетие назад смогла противостоять лучшим солдатам Европы и вытащить страну из пучины шведского «потопа», сейчас, даже имея самые благие намерения, бросалась врассыпную при виде регулярной армии. Присланный из Франции Дюмурье сумел добиться незначительных успехов, мужество Пулаского{95}стало легендой, но ничто не могло предотвратить катастрофы. Россия не сумела овладеть ситуацией и восстановить действенную систему протектората, а потому стала склоняться к прусской концепции разделов.

В 1770 г. конфедераты упустили шанс договориться с королем. Вместо соглашения, дающего возможность политического маневра, было провозглашено низложение Станислава Августа. Он был оттеснен от «Фамилии», став пассивным орудием политики русских наместников. Покушение на короля 3 ноября 1771 г., которое было либо фарсом, либо провокацией, добило конфедерацию, разгромленную до этого в сражениях под Ланцкороной и Столовичами (соответственно май и сентябрь 1771 г.). Тем временем в июне 1771 г. в Петербурге уже было принято решение.

Конфедерация догорала весной 1772 г. в атмосфере репрессий и непонимания масштабов надвигавшейся опасности. Мужественно оборонялась Ченстохова (до 18 августа), но это сопротивление не могло изменить ход событий. Первое русско-прусское соглашение было заключено 17 февраля 1772 г., а конвенция о разделе была подписана тремя державами 5 августа того же года. Иностранные войска начали вторгаться на польскую территорию, не дожидаясь окончательного определения границ или ратификации конвенции: никто не считался с принятым решением, все старались захватить себе как можно большую часть территории Речи Посполитой. Тысячи конфедератов в кандалах отправились в оренбургские степи, став первым поколением ссыльных — мучеников за дело свободы.

Многие историки прошлого времени, многие современные исследователи, придерживающиеся зачастую противоположных взглядов, считают, что конфедерация привела Польшу к катастрофе разделов. Столь же сильна издавна существующая тенденция представлять конфедератов первыми защитниками независимости. Этот спор невозможно решить лишь в научном аспекте. Необходимо обратиться к событиям, которые предшествовали первому разделу Польши.

Признав, что разделы не были целью Екатерины II, необходимо рассмотреть внешние обстоятельства. Раздел означал ограничение русской сферы влияния за счет значительных, самых густонаселенных и богатых регионов Польши. Затеянная в 1769–1770 гг. Фридрихом II интрига (прусскому королю удалось представить дело так, что он договорился с Австрией) привела к выходу Пруссии из союза с Россией и к прекращению выплат субсидий на войну, что угрожало существовавшей до этого расстановке сил. Россия, вовлеченная в борьбу с конфедератами и ведущая войну с Турцией, хотя и побеждала, но боялась осложнений. Тем временем в Варшаве русский посланник Репнин пришел к выводу, что все группировки в Речи Посполитой, пусть и по разным соображениям, отвергают протекторат России. Чтобы удержать Станислава Августа и подавить анархию, необходимо было разрушить самый фундамент этой страны. Согласие Екатерины определенно ускорило действия Иосифа II, который сначала незаконно занял Спиш, а в 1770 г. — Новотаргское, Сандецкое и Чорштынское староства. Фридрих II дал понять, что Австрия действует в одностороннем порядке, доказательством чего явился его союз с Турцией, провозглашавший необходимость защиты Речи Посполитой. Венский двор неоднократно думал о разделе территории, рассчитывая, что за счет Речи Посполитой ему удастся выторговать у Пруссии Силезию. Когда это не удалось, Австрия сыграла роль пугала для России, а затем за весьма высокую цену дала себя уговорить принять участие в грабеже. Ей досталось больше всех: 83 тыс. кв. км (со Львовом) и 2,65 млн. жителей. Фридрих II выторговал Королевскую Пруссию с устьем Вислы (36 тыс. кв. км и 580 тыс. жителей), но без Гданьска; Россия получила 92 тыс. кв. км и 1,3 млн. человек.

Первый раздел, хотя и был беспрецедентным по своим масштабам явлением, не произвел особого впечатления. Участвовавшие в разделе державы аргументировали свое решение в соответствии с представлениями и потребностями европейских дворов и общественным мнением. Они ссылались на полное разложение государства и на царивший в нем дух фракционности, который поддерживал в Польше анархию. Поэтому можно было предположить, что коль скоро поляки не умеют править в своем «странном» государстве и, будучи фанатичными приверженцами католицизма, не склонны поддаваться спасительному влиянию философии Просвещения, то их справедливо постигло заслуженное наказание. Под властью просвещенных монархов у них будет больше шансов стать «цивилизованными». Меньше внимания обращалось на другое обстоятельство. В первой половине XVIII в. экспансия укрепивших свою мощь государств Центрально-Восточной Европы создала в этом регионе чреватое конфликтами напряжение. Не раз эти государства (и особенно Пруссия) рисковали своим существованием. Напряжение на Балканах, в Силезии или Ливонии снималось за счет Речи Посполитой. Распадалась система, созданная Паниным после Семилетней войны, и державы-участницы разделов оказались связаны друг с другом почти на сто последующих лет.