Земляничный год - Катажина Михаляк

– Было найдено ее тело. Ее привезли в Ирландию, мою девочку, и похоронили на местном кладбище. Если ты захочешь… если ты задержишься здесь на денек – я могу отвести тебя к ней на могилу.

– Я останусь. Я бы хотела узнать тебя. Я бы хотела узнать о тебе все-все. О тебе и Сесилии.

– Я об этом и мечтать не смел…

Эва склонилась к простому красивому надгробию, поглаживая белый мрамор. Сесилия улыбалась ей с фотографии. Ян рассказывал о детстве своей дочери, очень счастливом, по его словам, – после того как они с женой решили дать их супружеской жизни еще один шанс, он ни разу не нарушил данного ей слова, до самой смерти Мари. Он любил жену и оплакивал ее всей душой. Он так горевал, и его печаль была такой глубокой, что дочь даже решила некоторое время пожить с ним.

Через год она нашла работу в международной корпорации в Дублине и, убедившись, что отец в состоянии справиться самостоятельно, начала новую жизнь. Чтобы через пару месяцев услышать приговор: неоперабельный рак поджелудочной железы. Значит, это не от стресса она так худела и мучилась болями в животе, значит, это страшная невидимая болезнь точила ее изнутри… Болезнь, которая оказалась ненастоящей, но все же так или иначе смогла забрать жизнь у Сесилии…

Судьба и впрямь иногда бывает очень жестокой.

Ян остался один. Адель, его сестра, жила в том же самом городке, но она не могла заменить ему ушедших жену и дочь. Ничто и никто не могло компенсировать ему эту утрату. До сегодняшнего дня. Вернее – до сегодняшнего утра, когда он увидел еще одного своего ребенка. Обаятельную, симпатичную, полную душевности и теплоты Эву Злотовскую, которая со дня на день готовилась произвести на свет собственного ребенка – его, Яна, внучку!

Ему внезапно захотелось стать близким человеком для этой молодой женщины, так невероятно похожей – как две капли воды! – на самую большую любовь в его жизни…

– Доченька… – начал было Ян и остановился. Его вдруг затопила волна счастья, что он снова может к кому-то так обращаться, что он может называть так живую молодую женщину, сестру Сесилии. Он подождал, пока волнение чуть спадет, и начал еще раз: – Эва, я бы хотел тебя кое о чем спросить. И не бойся отвечать – я пойму.

– Ты еще не спросил, а уже извиняешься. Типичный мужчина, – покачала головой Эва.

– Ты не возражала бы против того, чтобы… чтобы… ты не будешь против…

– Чтобы ты влез голый на крышу этой церкви? Конечно, я возражаю!

Они оба рассмеялись, и Ян снова почувствовал благодарность судьбе за то, что у него теперь есть такая умная, язвительная дочь.

– Я бы хотел полететь вместе с тобой в Польшу, встретиться там с Анной, поговорить…

– Правда?! – Эва аж подпрыгнула и захлопала в ладоши, как маленькая девочка. О таком она даже не могла мечтать! Чтобы у нее были и отец и мать – вместе! На Кошиковой! Ведь понятно, что мама с ним встретится – невзирая на то, что она натворила, исчезнув из жизни Яна и не позволив ему принять собственное решение или хотя бы как-нибудь участвовать в жизни дочери. Нет, Эва не сердилась на мать, не держала на нее зла – уже нет: с той минуты, как выяснилась правда, она примирилась со своим прошлым – с двадцатью унизительными годами в доме отчима, с такими же унизительными годами под крышей пана К. И к ней вернулась надежда и уверенность в будущем. Теперь она готова была кричать слова прощения всему миру, даже пану К., который чуть было не сломал ей шею, – потому что, если бы он не спустил ее тогда с лестницы, она так и жила бы в летаргии, ходила бы на цыпочках и боялась лишний раз вздохнуть. А так – теперь у нее был Земляничный дом, она носила под сердцем Юленьку, Витольд только и ждал, когда сможет надеть ей на палец обручальное кольцо, мама и бабушка жили на Кошиковой, издательство процветало, она спасла жизнь Каролине и – о! – даже нашла отца! И все это благодаря пану К.!

«Тпру, Пегас, это тебя уже занесло!» – остановила она себя.

– Я бы очень хотела, чтобы ты встретился с мамой. Очень, очень и очень! – Она похлопала отца по руке, и он просиял. – Поселишься на Кошиковой, там места мно-о-ого. Тебе понравится эта квартира. И Варшава. Она, конечно, не такая спокойная, как Уотерфорд или Дублин, зато в ней так не дует, реже идет дождь, и вообще там cool. Вы вместе с мамой будете искать потенциальные бестселлеры, а я их буду издавать. Создадим семейную фирму. Возьмем к себе Витольда, хотя не знаю пока, чем он мог бы заниматься… может быть, заботился бы о цветках в горшках? Потом Юленька, когда подрастет и… – Эва остановила наконец поток слов и мыслей, в котором решила все за всех и распланировала все на двадцать лет вперед.

Ян смотрел на нее ошеломленно.

– Для начала я полечу с тобой в Варшаву, – сказал он решительно. – А потом… потом как бог даст.

Эва специально не стала предупреждать маму, что приедет вместе с Яном. Пани Анна пришла встречать дочь, совершенно не ожидая того сюрприза, который приготовила для нее судьба. Она знала, что отцом Сесилии Уайтхолл – такую фамилию Сесилия получила от мужа – является некий Ян О’Коннор, но Янов О’Конноров в Ирландии примерно столько же, сколько в Польше Янов Ковальских, а в России Ивановых. Такое совпадение, что этот Ян является ее давней любовью, граничило с чудом.

Этим майским солнечным утром Анна Злотовская стояла, ничего не подозревая, в зале прилета рядом с Витольдом, глядя на двери, из которых вот-вот должна была выйти ее дочка. И вот дверь чуть скрипнула, отходя в сторону, и вдруг… Анна схватилась за сердце и отступила назад на шаг, потом еще на шаг…

Призрак из прошлого – нет, этого просто не может быть! – возник у нее перед глазами. И этот призрак шагал рядом с Эвой.

Все такой же красивый…

Это была первая и единственная мысль, которая возникла в голове у пани Анны при виде Яна. Она стояла, смотрела на приближающегося к ней мужчину и… ни о чем не думала. Она не позволяла себе даже мимолетно вспоминать тепло его рук, нежность его прикосновений, вкус его поцелуев. Нет! Хватит! Что он тут делает?! Что он тут делает – рядом с Эвой?!

Ян остановился перед Анной с огромным букетом алых роз. Эва подумала, что ее маме никогда еще не дарили столько цветов.

– Ты помнишь меня? – спросил Ян с несмелой улыбкой. Эта улыбка вообще была ему свойственна – чуть просящая, но в то же время очень искренняя, это Эва еще вчера заметила.

Анна в ответ только кивнула.

Так они и стояли друг против друга, разделенные годами разлуки и букетом роз.

– Витек, – Эва пихнула жениха в плечо, – забери у него этот веник, а то мы тут будем стоять целую вечность.

Витольд слегка опомнился от изумления и взял розы из рук незнакомца.