Писатель: Назад в СССР - Рафаэль Дамиров

чудесные вещи, которые ты мне купил, — продолжала она.

— Никаких «расплачусь», — пробурчал я, чувствуя, как ее ладони поглаживают мой «загривок». — Это подарок… По-родственному, так сказать.

Ты разгадать сумей

Голос ночных площадей,

Ласковый шорох дождей

Или шёпот влюблённых.

— Подарок? — переспросила девушка, прикосновения которой теперь далеко выходили за рамки чисто родственных отношений. — Значит, я тебе не безразлична?

Город в сто тысяч глаз

Смотрит сейчас на нас.

Сколько огней,

Сколько друзей

В дороге моей!

Песня закончилась. Послышались жидкие аплодисменты. Я тоже воспользовался возможностью освободить и руки, и шею. Аплодисменты мои были вполне искренними. Я был благодарен певице не только за прекрасное исполнение, но и за то, что песня оказалась не особо длинной.

Мимо пробежал официант с подносом, нагруженным исходящими ароматным паром блюдами, и нырнул за нашу портьеру. Очень вовремя. Ему я тоже был благодарен, теперь можно не оставаться на следующий танец — принесли горячее!

Анастасия встретила нас улыбкой. Похоже, она все понимала. Однако я не хотел, чтобы она это «понимала», и потому сразу накинулся на цыпленка табака, разорвав его на две части. Дамы за моим столом занялись ростбифом и грибами. Потом мы выпили за дебют в кино будущей кинозвезды Надежды Васильевны Федоровой, чем весьма польстили нашей юной спутнице. После того, как мы расправились с горячим, к нам явился нежданный гость. Парень не старше меня, но весь затянутый в фирменную джинсу, да к тому же патлатый.

— Извините, — обратился он ко мне. — Могу я пригласить вашу даму?

— Какую из? — уточнил я.

— Ту, с которой вы только что танцевали.

— Я не против, — пожал я плечами.

— А вы? — обратился он к Наде.

Та зыркнула на меня сердито, но поднялась. Патлатый галантно взял ее за руку и вывел из нашего закутка.

— Пойдем и мы потанцуем, наконец, — предложил я Анастасии.

— Пойдем, — откликнулась она.

Мы тоже вышли на место возле сцены. Моя партнерша не стала обвивать мою шею, держалась скромно. И мне сразу стало понятно — почему.

— А ведь эта девочка в тебя влюблена, — без обиняков заявила она.

И посмотрела на меня со значением.

— Догадываюсь, — пробурчал я.

— Откуда она взялась?

— Из Куйбышева, — ответил я. — Училась, говорит, на первом курсе Мичуринской академии, но провалила зимнюю сессию.

— А с тобой как познакомилась?

— Так она моя почти родственница!

— Почти?

— Ну да… Она дочь от первого брака мужа моей тети Зины.

— Ага, почти кузина…

— Вот-вот… Жить ей негде, а у меня две комнаты.

— Ты ее приютил, а она решила, что ты питаешь к ней нежные чувства, — проницательно заметила актриса. — Или ты действительно питаешь?..

— Нет, для меня она — только кузина, и без всякого «почти», — ответил я.

— Ну-ну… Не сердись, — улыбнулась Трегубова.

— Да я и не сержусь…

— Поедем сегодня ко мне?

Она каким-то образом всё во мне понимала в этот момент.

— Я не против, но…

— Кузину твою мы подбросим к дому.

Я понимал, что столь демонстративный жест обидит Наденьку, но я ведь ей не жених и тем более — не отвечаю за ее воображение. Покосившись на танцующую неподалеку с длинноволосым незнакомцем родственницу, я увидел, что делает она это вовсе не через силу. Патлатый в джинсе что-то ей задорно вкручивает, а кузина моя радостно подхихикивает. У меня отлегло. Все-таки не до такой степени Надя на мне зациклена. А если парень неплохой, то и пусть познакомятся. Как бы то ни было, судьба родственницы мне не безразлична, я нес за нее ответственность.

Танцы закончились, ансамбль отыграл свою вечернюю программу. Патлатый проводил Надю в наш отдельный кабинет и скрылся. Я пристально посмотрел на кузину, глазки ее блестели, но от вина ли, или от общения с парнем, понять невозможно. Принесли кофе и десерт, мы, не торопясь, все это употребили. Пора было двигать по домам. Я расплатился по счету, оставив официанту чаевые. В гардеробе помог дамам одеться. Мы вышли на улицу, сели в припаркованный неподалеку «Москвич» и поехали.

Я назвал свой адрес, и Трегубова, которая, видать, неплохо ориентировалась в городе, быстро доставила нас с кузиной к дому. Чтобы не оставлять ее одну у подъезда, я пошел на хитрость. Вышел вместе с нею из машины, поднялся на наш этаж, открыл дверь своим ключом, впустил в квартиру и потоптался в прихожей, покуда Наденька не шмыгнула в свою комнату. И только тогда тихонько выскользнул на лестничную клетку. Это было несколько по-детски, но как еще поступать с этим почти ребенком, настроение которого меняется несколько раз на дню?

Анастасия ждала меня в машине. Я сел рядом, и она сразу дала по газам. Мы словно убегали с ней, как это иногда делают старшие братья, которым не хочется брать в игру младших, и они попросту удирают от них, оставляя рыдать и размазывать по лицу слёзы от обиды. Очень хотелось верить, что в случае с кузиной это всего лишь метафора. В любом случае, я не хочу идти на поводу у женских капризов. Личная свобода и творческая — для меня синонимы. Если кто-то из собратьев по перу считает иначе, я не возражаю, но сам я думаю именно так.

— Как твои творческие дела? — спросила Настя.

— Вчера заключил договор на книгу.

— Ого, ты молодец! — воскликнула актриса. — Выходит, не зря я подсказала Грише, чтобы он тебе позволил переписать реплики Желтова…

— А ты сама-то как считаешь? — я чуть повернулся к ней. — Так стало лучше?

— Совершенно точно…

— Ну, а как я сыграл?

— Честно?

— Конечно!

— На репетиции лучше, чем на съемке…

Мы засмеялись.

— Спасибо за правду! Я, в общем, и не рвусь в артисты. Но мне всё-таки интересно.

— Да нет, способности у тебя есть, но… чувствуется, что ты актер на бумаге, так сказать.

Я сощурился, соображая.

— В смысле — в зарплатной ведомости?

— Нет, в смысле, что ты лучше всего играешь не на площадке, а в текстах своих книг…

А вот это уже прозвучало как комплимент, достойный и приятный.

— Ну, в книгах я и актер, причем исполняющий сразу все роли, включая детские и женские, и режиссер, и оператор, и