Уши торчком, нос пятачком. Книга 1 - Алёна Медведева

– Вот и прекрасно. Значит, договорились, – и мы поехали домой.

Отныне мой девиз – «Скрытность и сдержанность»!

Глава 21

Андрей

Просить помощи отца я решил сразу, как только понял, что не совладаю со своим волком. Поэтому позвал наших тоже посетить организованные Фирсановым под течку бурой бои. В принципе, я понимал, к чему это приведет, – пора ограничить деятельность вожака бурой стаи. Лживая неконструктивность Фирсанова, его преступное управление кланом бурых официально станет очевидным. И придется принимать логически вытекающие решения. Но время для них пришло. Глупо надеяться на чудо – не тот случай. В качестве контрмер необходимо противопоставить заговорщикам нашу жесткую игру. И, желательно, так, чтобы она стала для них сюрпризом. Впрочем, своя игра была тут у многих: отец сообщил, что еще до меня был «приглашен» Фирсановой. Однако…

Зная, что отец рядом, я мог позволить себе некоторую невнимательность. Иначе никак: моего волка сейчас волновала только бурая и перспектива подарить ей потомство. Чтобы не поддаться животным инстинктам и продолжать мыслить человеческими категориями, приходилось все свои силы тратить на контроль зверя. Тем более что Фирсанов явно сделал все для провокации моего срыва. Обстановку на месте сбора клана я оценил сразу – только взрослые и опытные самцы. Само собой, никаких традиционных боев за внимание волчицы не предвиделось. Сугубо срыв моего волка и его последующее «умерщвление» большей частью стаи. И кто тут усомнится? Такое дело… течка. А уж как я, видимо, мешал планам вожака бурой стаи…

Вмешательство отца поломало все планы шакальего семейства. И дальнейшее не предвещало для них ничего хорошего. Зная отца, не сомневался: раз уж он явился – над всеми «и» точки будут расставлены. Поэтому, когда акцент ситуации сместился на действия сильнейшего альфы волков, позволив нам с бурой выпасть из фокуса всеобщего внимания, с невыразимым облегчением пошел навстречу потребностям своего зверя и отправился пробежаться с бурой. Сейчас эта пробежка рядом с волчицей была необходима, как воздух. Мы нуждались в разрядке – и физической, и эмоциональной. Наши волки были возбуждены и взвинчены угрозами, окружавшими нас. Как же я корил потом себя за эту пробежку! Что не смог почувствовать торжества бурого вожака, что поверил в то, что он так легко отступит. В его положении оставалось только идти до конца, ведь терять ему было нечего: предрешенность собственной участи он, как и все, наверняка осознал. Все же волчья свадьба замутила мой разум, заставив совершить роковую ошибку – поступить так, как поступил бы любой волк, преследующий свою волчицу.

Понял я это слишком поздно. В последние мгновения, инстинктивно замерев после порыва ветра, принесшего запах металла… оружия. А потом уловил аромат рыси. Уже известный мне аромат. Мгновенно вспышкой звериной ярости пришло понимание опасности. Для бурой. Сейчас волк был больше озабочен своей волчицей, не думая о себе, стремясь только защитить самку. И кинулся на нее, звериным слухом уловив щелчок оружия, а человеческим сознанием понимая, что необходимо оттолкнуть ее с траектории полета пули.

Не успел. Аромат крови Лены опалил обоняние одновременно с яростным визгом бурой. Попал! Моя бешеная злость слилась с инстинктом защитника моего волка, заставляя кинуться на врага. Опрометчивый шаг, но мог ли я сейчас осознать это? Готов был перекинуться в прыжке, чтобы уже человеком допрыгнуть до сидевшего на нижней ветке мужчины-оборотня. Готов был разорвать его руками – мне сейчас и волчьи клыки были не нужны. Видимо, рысь все это понял, почувствовал в моем стремительном рывке. Поскольку, отбросив оружие, враг тут же перекинулся, игнорируя разлетевшуюся на куски одежду, и стремительно рванул, прыжками перелетая с дерева на дерево.

Я замер, ненавидящим взглядом провожая фигуру зверя. Волк отчаянно рвался преследовать врага, догнать и уничтожить его, но… Позади, упав на траву, отчаянно скулила бурая. Зверь обезумел от боли и страха, волчица не подпустила бы сейчас к себе никого, способного оказать ей помощь. И кровь… Я чуял ее, это была кровь Лены, и я не мог бросить ее в такой момент. Важнее было спасти бурую. А рысь?.. Мысленно я поклялся себе, что найду его. Аромат проклятой кошки теперь навеки отпечатался в моей памяти, наполняя яростью и гневом.

На сей раз я не просто замер на несколько мгновений, принимая решение. Я вслушивался в окружающие звуки, ловил носом ветер, удостоверяясь в том, что других врагов рядом нет. И только убедившись в этом, перекинулся вновь, устремляясь назад к волчице. Скуля и рыча на бурую, заставил ее довериться мне. И начал лизать ее рану, стремясь остановить кровь. Волчица дрожала от боли, едва сдерживая агрессивное желание кинуться на меня – на любого, оказавшегося рядом.

Как только кровотечение замедлилось, вновь перекинулся, приказав и бурой поступить так же. Мы и так испытываем боль, изменяя тело, сейчас же… Только моя сила альфы смогла заставить ее обозленного болью зверя отступить. А Лена… Стоило трансформации завершиться, как закричала уже она сама. И уже человеком рухнула на землю, потеряв сознание от усилившейся боли.

Мгновенно подскочив к волчице, с ужасом обнаружил серьезное ранение плеча. Пуля, судя по всему, задела кость и осталась внутри. Кровотечение вновь возобновилось. Это была не та рана, от которой оборотень может погибнуть, но боль… она была очень ощутимой. И одна мысль о том, что эту боль испытывает Лена, заставляла мое тело меняться, в первую очередь выпуская когти и скаля клыки.

«Ей нужно немедленно помочь!» – мысль еще только оформилась, а я уже вновь был волком, полным гнева воем призывая своих. И снова лизал ее плечо, звериной заживляющей слюной стремясь остановить кровь.

Белые волки – трое – примчались быстро. Услышав их издалека, вновь перекинулся в человека и крикнул:

– Волчицу, мою пару, ранили из ружья. Оборотень-рысь. Нужно подогнать максимально близко машину. И прихватите чем ее укрыть. А двое пусть идут по следу напавшего!

Мои собратья по стае мгновенно подчинились: один развернулся и побежал назад организовывать транспортировку, двое других, выскочив позади нас на тропу, минуту покрутились, улавливая запах врага, и скрылись, преследуя его. Я же, на волне холодной ярости сумев сдержать своего волка – он пылал гневом и стремился добраться до того, кто причинил его волчице боль, – присел рядом с девушкой, охраняя и контролируя ее дыхание. Одновременно чутко вслушивался в звуки леса, сумев уловить приближение транспорта. Максимально осторожно подхватил Лену на руки и побежал в направлении лесной дороги. Никто посторонний ею пользоваться не мог. Бежал с полчаса, на пределе своей человеческой скорости, пока не учуял другого белого волка.

– Андрей, давай укутаем ее пледом? – бета отца. Он выдвинулся мне навстречу.

Я невольно зарычал. Лену мой волк воспринимал как свою волчицу, а инстинкты, взбудораженные течкой, и вовсе сходили с ума от одной возможности приближения к бурой других самцов.

– Я осторожно, – уговаривал наш волк. – Глаза закрою. Ей помочь надо поскорее, и лучше, чтобы она не мерзла. И так кровопотеря большая. Ее надо скорее в поселок.

Неимоверным усилием воли, понимая, как прав другой волк, я смог усмирить своего зверя.

– Действуй! – приказ произнес через силу, слова давались с трудом. И через минуту я, уже в сопровождении собрата, вновь бежал, неся к машине укрытую пледом Лену.

Все время – и пока ехали к поселку бурых, и пока, едва справляясь с контролем над изводящимся тревогой волком, ждал окончания операции по извлечению пули, был сосредоточен только на Лене. Все остальное – потом. И рыси, и Фирсанов… Сейчас на первом месте для моего зверя было состояние девушки. Я просто не мог ее покинуть. Был все время рядом, не спуская с нее глаз, на каждый ее прерывистый от боли вздох реагируя сжимающимся сердцем. Наказывая себя собственной мукой, ощущением бессильной злости на проявленную безответственность. И еще понимая… как никогда четко и отчетливо – я не переживу ее гибели! Вот так, просто и доходчиво, чувствуя, как душу выворачивает от каждой капельки ее крови, от каждого ее стона, сознавая, что именно эта девушка безумно важна для меня. Почему – не думал. Достаточно было осознать факт: Лена для меня важнее собственной жизни! Как и почему так вышло, не знал, некогда было думать об этом. Просто увидев ее там, в лесу, окровавленную, страдающую от боли, почувствовал, что готов жизнь отдать, чтоб только избавить ее от страдания.

Я прикипел к этой девушке душой. Пусть не одобрял ее зверя, но Лена… Она незаметно стала играть в моей жизни очень важную роль. Роль самого дорогого существа на свете. Вопреки всему. И это было страшно.

Только убедившись, что бурая под действием лекарств заснула, что пуля извлечена, а рана обработана и швы наложены, я вышел. Заставил себя, понимая, что не время сейчас поддаваться этой потребности – быть рядом с нею. Не время и не место. Здесь отец. Как я объясню ему свой выбор? Это невозможно. И здесь есть те, кому мы не можем показать своей слабости, позволить считать нас уязвимыми.