Старший брат моего парня (СИ) - Маршал Ева

— В теории это возможно, Марк вечно бросает телефон где попало. Но она ведь не знает его пароль.

Логан хмыкает и касается губами кончика моего носа.

— Уверена? А ты его знаешь?

— Да.

— И я знаю. И Фло могла узнать. Это не сложно, в кругу семьи никто из нас не держится настороже. А ещё ты сказала, что Марк отвечал сообщениями, тогда как Барбара надиктовывала голосом и слала фото. Но Марк обожает голосовые сообщения! Он ведь терпеть не может печатать с телефона, у него все мессенджеры стоят на ноуте и только с него он не ленится набирать текст.

Вот та самая деталь, которую я не могла уловить. И если напрячь память, так и всплывают картинки, как любящая тётушка загорает на соседнем шезлонге и «присматривает» за телефонами, просит телефон на минуточку, свой она где — то оставила. И даже в день соревнований Марк по привычке бросил телефон и одежду возле Фло.

Но тогда выходит, я… Боже!

А вдруг действительно ничего не было и Марка подставили, а я даже не дала ему объясниться? Повела себя неадекватно.

А вдруг?..

Что же он такого подумал, что не появлялся весь этот месяц. Не в характере Марка пить от горя, допустим, или погружаться в работу, когда на душе плохо. Он всегда был оптимистом и продуктивно работал только в состоянии душевного подъёма.

— Котя, Марк на тебя не надышится, он физически не может тебе изменить, понимаешь? Ты даже не представляешь, как много для него значишь. Он всегда ставит тебя и твои желания на первое место. Не себя, не меня, не семью, а тебя. Он даже не знает об этой переписке, иначе давно бы стоял у тебя под дверью и требовал разговора, а не сох от тоски.

— Как он? — шепчу еле слышно.

Боже, какая я идиотка. Дура! Курица! И почему я поверила? Ведь было что — то такое неуловимое, что — то царапало изнутри, возможно, я именно потому и не могла справиться с эмоциями весь этот месяц, ведь в глубине души подозревала, что не права.

А поддержка Даны, её желание оберегать и защищать преданную подругу сыграли против меня, позволив дольше жалеть себя и сильнее обвинять Марка, не задумываясь, не анализируя. Я постаралась просто не думать о произошедшем и всё.

— Вбил себе в голову, что должен дать тебе время простить саму себя. Ждёт, страдает. Похудел, выглядит жутко, плохо ест, ни с кем не общается. Даже бабушке не отвечает, а такого у нас не позволяет себе никто.

— Боже.

— Ты нужна ему. Как воздух нужна.

— А тебе?

Не верю, что произношу это, но вопрос важный, безумно важный. Потому что я ужасно мнительная натура и теперь не понимаю, для чего Логан за мной приехал, для чего бросал грозные взгляды на Чезаре и делал мне непристойные и непонятные предложения. Заманить к Марку? Ведь мы говорим только о нём.

— И мне. Очень нужна, Котя. Безумно. — Он притягивает меня к себе, зарывается носом в волосы, вдыхает их аромат и легонько трётся щекой. — Но я приму любое твоё решение. Или ваше с Марком решение. Ты должна с ним помириться. Вам обоим плохо.

— Ты… ты готов меня ему отдать и жить в стороне?

Щёки пламенеют, но я не могу не выяснить всё до конца. Один раз уже оступилась и потеряла месяц жизни. Месяц счастья и радости. Месяц любви.

Достаточно.

На те же грабли постараюсь больше не наступать. Скромность скромностью, но в такие моменты нужны смелость и отвага. Я, конечно, та ещё мышка — трусишка, но всему есть предел.

— Я обязан. Ради вас.

Делаю шаг назад. Ещё один. Снимаю пиджак и запускаю им в чёртову скалу, не желающую признавать, что она — человек, а не кусок гранита.

— Что за идиотское самопожертвование? Если любишь, борись!

Глава 39. Пылающие сердца

Меня едва не трясёт от гнева. Ну почему он такой? К чему это благородство? Мы уже шагнули за грань. Втроём шагнули. Как теперь разойтись в разные стороны, зная, что я небезразлична Логану? Что он небезразличен мне?

Логан привык опекать Марка, заботиться о нём, и сейчас отступает, хоть это и не в его природе. Логан — захватчик, победитель. А я — яблоко раздора между братьями, хотя совсем не стремилась к этому.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Даже если мы помиримся с Марком, когда помиримся, втроём будем чувствовать себя неловко. И знать, что в любой момент у нас с Логаном откажут тормоза. Могут отказать.

Нет, всё — таки откажут, надо смотреть правде в глаза.

В его присутствии я превращаюсь в первобытную самку, а не цивилизованную женщину, дитя двадцать первого века. И он ведёт себя с таким же «здравомыслием».

Я точно знаю, что сейчас произойдёт. Потому что дико хочу этого. Давно хочу. Как только увидела его в самый первый раз и всегда, абсолютно в каждую нашу встречу. Но сегодня, в это самое мгновение, мои чувства особенно сильны. По коже ползёт, потрескивая, электричество. Поднимает каждый волосок на теле. Насыщает тело энергией. Возбуждает нервные окончания. И я вижу в его позе то же нетерпение, что ощущаю сама.

— Ты знаешь, что провокация влечёт за собой последствия? — это сказано далеко не сухим юридическим тоном и тоже весьма напоминает провокацию, но я машинально реагирую.

— Что?

На этом вопросы и ответы кончаются, потому что его губы нашли мои и жадно ими завладели.

Треск ткани, жаркие объятия. Я упираюсь лопатками в деревянное ограждение и обнимаю бёдра мужчины ногами. Сладкое скольжение, плавное, горячее, такое долгожданное. Он не торопится, делает несколько первых толчков, давая прочувствовать каждое мгновение, насладиться им.

— У меня просто крышу сносит от того, как ты меня хочешь, — шепчет он, проводя языком по тонкой шее, прикусывая её у основания, удерживая.

Сжимаю мышцами его член, намекая, что сейчас не до разговоров, плавно повожу бёдрами, стараясь приблизиться, слиться полностью, раствориться в этих нереально прекрасных ощущениях, таких правильных, нужных, бесконечно сладких.

Перед глазами плывёт, но я не хочу их закрывать — не могу поверить, что это происходит здесь и сейчас, с ним, нужно дополнительное подтверждение.

Логан дразнит меня и не задаёт привычный бешеный темп, нарочно медлит, я же изнываю, поторапливаю.

— Быстрее! Умоляю, быстрее!

— Нет, — тянет он довольно. — Не так быстро, Котенька. Я слишком долго этого ждал.

Одно на двоих дыхание. Одно на двоих сердцебиение. Мы превратились в единое целое и нет в этом мире силы, способной нас оторвать друг от друга.

Страсть пьянит, кружит голову. Весь мир сузился до нас двоих. Вокруг нет ничего. Никого. Нет ни запахов, ни звуков, ни жары, ни холода. Мы в своём микрокосмосе.

Его руки сжимают меня и гладят. Губы скользят по шелковистой коже. Я окутана им, растворена. Очарована, околдована.

Держусь за него. Цепляюсь. Висну. Дышу им. Целую ненасытно и жадно, до головокружения, до чёрных точек перед глазами, и не могу насытиться, остановиться.

И нет больше сомнений. Нет мыслей. Одни чувства, эмоции, ощущения. Яркие словно вспышка сверхновой. Обжигающие словно лава вулкана.

Логан медлит. Тягуче — сладкими движениями входит в моё тело и тут же его освобождает, не позволяя мне в несколько быстрых вращений бёдрами достигнуть оргазма. Играет со мной словно кот с мышкой, дразнит. Наслаждается каждой секундой единения и нескрываемым мной недовольством.

Я горю. Полыхаю. Хочу сорваться в бездну, взрываясь по пути, рассыпаясь на фрагменты, превратиться в счастливую мерцающую пыль. Колочу по широкой груди сжатой в кулак рукой.

— Не-а, — ехидничает он, вонзаясь белоснежными зубами в моё обнажённое плечо. — Терпи.

— Не могу. Не могу больше! — шепчу яростно.

Цепляюсь за ворот рубашки, тяну на себя. Низ живота сводит болезненным спазмом, меня потряхивает от подступающего оргазма и я бессовестно подаюсь навстречу его восхитительному члену и с силой свожу ноги, сцепляя их в замок за его спиной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А — а–а-ах! — успеваю простонать. И взрываюсь. Молниеносно. Ярко. Огненно. Сокрушительно сильно. Кричу. Рыдаю. Выстанываю его имя. И лишь затем впиваюсь пальцами в широкие плечи и кладу на них голову, чтобы пережить одуряюще — сильный оргазм. — Да — а–а, — шепчу на грани слышимости. — Да — а–а, — повторяю уже спокойнее. — Ох, как хорошо. Как же мне хорошо.