Рассказы-2 - Теодор Старджон

— Вымогательство, — сказал кот.

— Не будь бестактным. Как бы то ни было, я нахожу жизнь приятной и увлекательной.

— Что и следовало доказать! — торжествующе произнес Пушок. — Ты зарабатываешь на жизнь приятной внешностью и манерами. И я тоже. Ты живешь для себя, и ни для кого более. Ты живешь так, как тебе нравится. И я тоже. Тебя не любит никто, кроме тех, кто тебя содержит. Тобой все восхищаются и тебе завидуют. И мне тоже. Улавливаешь?

— Думаю, что да. Кот, ты приводишь неприличные сравнения. Другими словами, ты считаешь, что я живу по-кошачьи.

— Точно, — ответил Пушок сквозь усы. — Именно поэтому я могу говорить с тобой. Твое поведение и образ мыслей сближают тебя с кошками, твоя жизненная философия — кошачья. Вокруг тебя сильная кошачья аура, она соприкасается с моей, и поэтому мы находим общий язык.

— Я этого не понимаю.

— И я не понимаю. Но это так. Тебе нравится миссис Бенедетто?

— Нет, — Рэнсом ответил сразу и однозначно. — Она совершенно невыносима. Она меня раздражает. Она меня утомляет. Единственная женщина, которая производит это одновременно. Слишком много говорит. Слишком мало читает. Совсем не думает. Истощенно-истеричный склад ума. Лицо похоже на обложку книги, которую никто никогда не хотел читать. Похожа на игрушечную бутылку из-под виски, в которой виски никогда и не наливали. Голос монотонный и грубый. Происходит из заурядной семьи, не умеет готовить, редко чистит зубы.

— Надо же, — проговорил кот, разводя лапами от удивления. — В этом чувствуется доля искренности. Приятно слышать. То же самое я думаю о ней уже несколько лет. Правда, на ее кухню я никогда не жаловался, она для меня покупает специальные продукты. Мне это надоело. Я устал от нее. Я ее возненавидел до предела. Так же, как и тебя.

— Меня?

— Конечно. Ты подражатель. Подделка. Твое происхождение тебе мешает. Ни одно существо, которое потеет и бреется, открывает двери женщинам, одевается в жалкие подобия звериных шкур, не может рассчитывать стать настоящей кошкой. Ты чересчур самонадеян.

— А ты — нет?

— Я — другое дело. Я — кот, и я имею право делать все, что я захочу. Сегодня вечером, когда я тебя увидел, ты мне так опротивел, что я решил тебя убить.

— Что же не убил? Что же… не убиваешь?

— Я не мог, — спокойно ответил кот. — Ты же спал, как кошка… нет, я придумал кое-что позабавнее.

— Да?

— Да, да. — Пушок вытянул переднюю лапу, показывая когти. Подсознательно Рэнсом отметил, что они кажутся очень длинными и сильными. Луна ушла, ночь кончалась, комната заполнялась прозрачно-серым светом.

— Отчего ты проснулся? — спросил кот, перепрыгивая на подоконник. Перед тем, как я пришел.

— Не знаю. От какого-нибудь шума?

— Не совсем, — ухмыльнулся в усы Пушок, взмахнув хвостом. — От прекращения шума. Замечаешь, как сейчас тихо?

Было действительно тихо. В доме не раздавалось ни звука — о, вот он услышал тяжелые шаги горничной, направлявшейся из кухни в комнату миссис Бенедетто, легкое позвякивание чашки. Но в остальном… Внезапно его осенило:

— Старая корова перестала храпеть?

— Перестала, — ответил кот.

Дверь в другом конце холла открылась, послышался негромкий голос горничной, затем звук падающей посуды, самый ужасный крик, какой Рэнсом только слышал, стремительный стук шагов через холл, более удаленный крик, тишина. Рэнсом сорвался с постели.

— Что за чертовщина?

— Это горничная, — ответил Пушок, вылизывая когтистую лапу, но не спуская глаз с Рэнсома. — Она обнаружила миссис Бенедетто.

— Обнаружила?

— Да. Я разорвал ей горло.

— Боже, боже. Почему?!!

Пушок выпрямился, балансируя на подоконнике.

— Чтобы тебя в этом обвинили, — сказал он, мерзко рассмеялся, выпрыгнул в окно и растворился в утренних сумерках.

РАКЕТА МЯУСА

«Прерываем наши передачи. Слушайте экстренное сообщение…».

— Джек! Ну что ты вскинулся как ужаленный? И пепел у тебя сыплется.

— Ох, Айрис, дай послушать.

«…тело, первоначально принятое за комету, продолжает беспорядочный полет в стратосфере, временами снижаясь до…».

— Джек, ты мне действуешь на нервы! Нельзя быть таким рабом радио. Ты бы лучше мне уделял столько внимания…

— Дорогая, я готов все это обсудить и уделять тебе сколько угодно внимания, только после. Ради Бога, дай послушать!!!

«…телям восточного побережья предлагается следить за приближением этого…».

— Айрис, не надо! Щелк!

— Ну, знаешь, это просто невежливо, это уж такое…

— Хватит, Джек Герри! Приемник не только твой, но и мой. Захотела — и выключила, имею полное право.

— Скажи, пожалуйста, а почему тебе понадобилось именно сейчас его выключать.

— Потому что если сообщение важное, его повторят еще сто раз, и ты каждый раз будешь на меня шипеть, а мне это неинтересно, и так все уши прожужжали, хватит. Вечно ты слушаешь какую-то ерунду, которая нас ни капельки не касается. А главное, еще кричишь на меня!

— Ничего я не кричал.

— Нет, кричал! И сейчас кричишь.

— Мама! Папа!

— Молли, детка, мы тебя разбудили…

— Бедный детеныш… эй, а почему ты босиком?

— Сегодня не холодно, пап. А чего там по радио?

— Что-то летит в небе, малышка, я не слышал до конца.

— Спорим, космический корабль!

— Вот видишь, забил ей голову своей научной фантастикой…

— По-твоему, это фантастика? Молли рассуждает куда разумнее тебя.

— А ты рассуждаешь как семилетний ребенок. И… и еще на… настраиваешь ее против ме… меня!

— Ой, мам, ну чего ты плачешь!

И в эту минуту словно какой-то великан сшиб кулаком двухкомнатный мезонин приморского коттеджа и расшвырял обломки по пляжу. Лампы погасли, а снаружи весь берег озарила яркая вспышка голубого слепящего света.

— Джек, милый, ты ранен?

— Мам, у него кровь!

— Джек, родной, скажи хоть слово! Ну, пожалуйста!

— Уф! — послушно отозвался Джек Герри и сел; с него шурша посыпалась дранка и обвалившаяся штукатурка. Обеими руками он осторожно взялся за голову и присвистнул:

— Дом рухнул.

— Не совсем, милый. — Жена обняла его, попыталась стряхнуть пыль с его волос, погладила по затылку. — Я… мне страшно, Джек.

— Страшно? — Он неуверенно огляделся; в комнату едва сочился лунный свет, все казалось смутным. И вдруг затуманенный взгляд наткнулся на яркое сияние в самом неожиданном месте. Он стиснул руку Айрис. — Верх снесла… — выговорил он хрипло и, шатаясь, через силу поднялся на ноги. — Комнату Молли… Молли!