Власть - Марк Олден

Пао ответил:

– Давай позаботимся о себе сами, пока судьба не обрушилась на нас.

– Черт бы побрал этого Грегори. Я был бы бесконечно рад, если бы она обрушилась на него и избавила нас от этого ничтожества.

– Карма и тьма следуют за человеком повсюду, – заметил Пао.

– ДиПалма пытался связаться с кем-нибудь из тайваньского правительства в связи с делом Роуды?

– Насколько я знаю, нет.

Это еще одна причина, чтобы Берлин приехал на Тайвань, сказал Пао. Он сможет поговорить со старыми гоминьдановцами, которые скрывали, что он убил свою сестру. Некоторые из них были по-видимому живы и регулярно получали от Линь Пао кругленькие суммы, заработанные им на торговле наркотиками. Эти тени из прошлого смогут заверить Берлина, что его тайна по-прежнему покоится глубоко в старых документах, которые никогда не будут извлечены на свет Божий.

Между тем у Линь Пао возникли осложнения с предстоящей гонконгской встречей. Некоторые его соперники заколебались – стоит ли им участвовать во встрече. А до встречи оставалось ровно девять дней. Отрицательные последствия ареста ван Рутена не остались тайной для его врагов.

Они также видели, что люди Линь Пао в Америке сворачивают свою деятельность и даже прячутся, чтобы избежать ареста. Что конфискуются деньги и наркотики. Знали, что некоторые постоянные клиенты Линь Пао ищут других продавцов героина. На всякий случай, говорили эти клиенты. И почему Черный Генерал ополчился против Зеленых Орлов, его собственных тигрят?

Некоторые противники Линь Пао открыто высказывали сомнения в его способности защитить свои интересы. Другие начали сомневаться в его здравомыслии. К чему идти на компромисс с человеком, чья звезда, судя по всему, закатывается? Не разумнее ли будет выждать, и, когда он больше не сможет сопротивляться, отнять у него власть?

Теперь эта встреча была нужна Линь Пао как никогда. На ней он покажет, что по-прежнему работоспособен, обладает способностью убеждать других людей, что у него достаточно физических и душевных сил, чтобы постоять за себя. Эта встреча должна состояться в срок и под его руководством. Пао сохранит свою власть на Золотой Горе, убив ван Рутена, и сохранит свою жизнь, убив сына ДиПалмы.

Он вышел из бамбуковой рощицы на горе Янгмин и начал медленно спускаться по склону. Внизу, в его поместье, в главном павильоне и внутренних двориках уже горел свет. Был слышен рев тигров, ожидавших вечерней кормежки.

Единственная белая орхидея в руке напоминала ему, как он и Тароко поднимались сюда в сумерках одни без охраны и предавались воспоминаниям и планам на будущее. Начав свою жизнь проституткой, она стала великой артисткой, покорившей сердца миллионов людей, и в том числе Линь Пао. Ван Рутен похитил больше миллиона его денег, но убив Тароко, он украл у него больше. Значительно больше.

Ван Рутен. Сын ДиПалмы. Мартин Мэки. Все они должны умереть и чем скорее, тем лучше. Англичанин должен умереть потому, что Пао обещал убить его. Главарь Триады должен быть хозяином своего слова.

Чтобы полностью отомстить за смерть Тароко и Чарльза, необходимо было лишить жизни еще одного человека. Того, кто по мнению Пао, имел отношение к Ван Рутену и ДиПалме, сын которого убил крестника Пао. Этим человеком была жена ДиПалмы. Месть Черного Генерала всегда требовала, чтобы в жертву была принесена женщина.

Спускаясь по склону горы, он остановился, чтобы посмотреть на бамбуковую рощу, где была похоронена Тароко. Через несколько мгновений он приказал своим охранникам спускаться впереди него. Он не хотел, чтобы они заметили его слезы.

23

Манхэттен

Деспотичный и суровый стиль ведения бизнеса Нельсоном Берлином породил следующий анекдот.

Приходит как-то к Берлину черт и предлагает помощь в организации любой коммерческой сделки и на любую сумму денег. Эти деньги не будут облагаться налогом, и со стороны правительства не будет никаких ограничений. «За это, – говорит черт, – я хочу забрать твою бессмертную душу».

Берлин подумал несколько секунд и ответил: «Как, всего-то?»

Теперь Берлину нужно было быть жестче, чем в любом анекдоте. В результате враждебных действий сына он попал в критическое положение. Успешный жизненный путь Берлина может быть омрачен позорными уголовными обвинениями. Ничего худшего, чем появление в бульварных газетенках сенсационных статей о Роуде, он и представить себе не мог. Лучше тихая смерть, чем публичный позор.

Компромисс с Грегори был невозможен. Они оба обладали взрывными темпераментами, оба были импульсивны и упрямы. В любом случае, хитрость и коварство не привлекали Берлина. Все, чего он достиг, он достиг своей твердостью и решительностью. Проблему Грегори он должен решать, только повернувшись к ней лицом. Он вступит в бой и не пожалеет сил для победы.

Его влияние в телекомпании поможет отсрочить или совсем отменить появление в эфире сообщений о расследованиях ДиПалмы. Адвокаты могут воспрепятствовать этому, воздвигнув на его пути юридические преграды. Берлин был уверен, что ДиПалме будет нелегко добиться разрешения на передачу, касающуюся его и Линь Пао.

Грегори – тот совсем другое дело. Он как раз давал информацию министерству юстиции – это ведомство Берлину было контролировать значительно труднее. Стоит Грегори связать Берлина с Пао, и это вызовет уголовное расследование, могущее оказаться опасным. Федеральный маршал1 Чакон, получавший от Берлина немалые деньги за информацию, сказал, что пока что показания Грегори ограничиваются подробностями о его деятельности в качестве курьера и об отношениях Пао с негритянскими бандами, занимающимися торговлей героином. Еще Грегори признался, что передавал Пао информацию. Имя Берлина еще не называлось. Не упоминалось и об убийстве Роуды.

Насколько хорошо Грегори был осведомлен об убийстве Роуды? Возможно, он ждет какие-то доказательства от ДиПалмы, с которым явно о чем-то сговорился. Может быть, он играл с Берлином, заставляя его страдать в ожидании огласки дела Роуды. От этого парня можно было ожидать чего угодно.

Сразу после телефонного разговора с Линь Пао, Берлин вызвал шефа своей службы безопасности, Дейва Стэмма в офис в Рокфеллеровском центре, окна которого выходили на выложенные гранитом бассейны, фонтаны и цветочные выставки Чэнэл-Гарденс. Трем секретаршам Берлина было дано указание не пропускать ни одного звонка. Мужчины совещались почти целый час.

Когда они закончили, Берлин сказал:

– Это единственный выход. Пусть этим займется Чакон. Пусть отработает деньги, которые я ему плачу. Мне больше ничего не остается.

– Чертовски рискованная затея, – заметил Стэмм. Это был коренастый человек лет пятидесяти с мелкими чертами лица и седым париком на голове. Он не любил действовать без плана. А то, что он только что услышал в офисе, было слишком импульсивным и опасным, чтобы называться планом. С другой стороны, ему платят четверть миллиона в год плюс премиальные за то, что он действует так, как ему велят. До сих пор его не просили сделать ничего такого, что не давало бы ему спать по ночам. – Да, это рискованно, – повторил он. – Но кто знает. Может, и получится. Я понял, что вы не обсуждали этот вопрос с вашим китайским другом.

– К черту этого сукиного сына. Я сам решаю, что для меня лучше.

– Но вы по-прежнему все-таки планируете ехать на Тайвань?

– Потом. После того, как мы закончим наше дело. Давай сперва позаботимся о нем.

– Раз надо – сделаем. А вы не думаете, что у Пао может быть свой план?

– Я знаю, он у него есть. Чертовы китайцы. Они никогда не рассказывают всего, что у них на уме. Они могут замышлять обокрасть тебя, а ты ничего не будешь подозревать, пока однажды не проснешься и не обнаружишь, что лежишь не на матрасе, а на голом полу.

– Чакон корыстолюбив. Этот ублюдок может запросить бешеную сумму за это дело.

– Дай ему, сколько он попросит. Но если с ним возникнут проблемы, действуй по своему усмотрению.

– Когда вы хотите, чтобы я начал?

– Прямо сейчас.

У Стэмма были свои сомнения, и он подумал о том, чтобы высказать их вслух. Ведь если об этом узнают, их ждут большие неприятности. Однако Берлин сказал:

– Сделай это для меня.

Шеф безопасности пожал плечами.

– Я займусь этим немедленно. Вы знаете, что делаете.

– Я сказал, сделай это.

Мартин Мэки с сигаретой в руке стоял у окна крошечной квартирки Джорджа Аарона и смотрел на десятиэтажное здание Метрополитэн Опера, отделенное от него 64-й стрит и Бродвеем.

Подойдя сзади, Джордж поцеловал его в шею и сообщил, что сквозь фасад оперного театра можно увидеть две фрески божественного Марка Шагала. Но не сегодня утром, добавил он. В такие солнечные дни шторы задергивают, чтобы защитить фрески от солнца.

Приближался полдень. На два часа у Мартина Мэки была назначена встреча с ДиПалмой возле его телекомпании на Западной 57-й стрит. Им нужно о многом поговорить. О дискете, о смерти Чарльза Суя, об убийстве Нельсоном Берлином своей родной сестры и об убеждении ДиПалмы, что ван Рутен что-то скрывает. Студия телекомпании была в нескольких минутах езды, и у Мэки оставалось почти два часа, чтобы позабавиться с юным Джорджем. Этим он и займется сейчас. Мэки испытывал чрезвычайное сексуальное возбуждение.