Посмотри в глаза чудовищ - Андрей Лазарчук

– Не только он. Я тоже.

Он посмотрел на меня с некоторой жалостью.

– Давайте поговорим об этом чуть позже. Тут очень жарко.

– Я успел заметить…

Хотя в помещении вокзала и тянуло сквознячком, жару это не могло перебить. А когда мы вышли, то показалось, что навстречу нам распахнулась дверца пылающей печи. На площади бил жидкий фонтан, но капли воды, мне показалось, испарялись прямо в воздухе. Все было окутано мрачноватым маревом.

У автостоянки молодой негр подогнал машину: темно-вишневый «плимут».

– Пожалуйста, мистер Роберт, – с белозубой улыбкой сказал он. – Как вы и просили, держали в тени…

– Спасибо, Сэм, – Говард бросил ему монету. – Кто выиграл сегодня?

– «Мышонок» Брюстер.

– Это просто смешно…

В машине было еще более жарко, чем под солнцем. Пахло одеколоном, кожей и бензином.

– Сейчас поедем, и будет легче, ветерок обдует…– говорил он, выруливая на шоссе. – Представляете, какая-то сволочь сегодня утром исцарапала машину. И добро бы какое-нибудь ругательство, а то – знак Иджеббала Зага! И откуда они узнали, как он выглядит…

– Кто узнал?

– Мальчишки, кто же еще?

– Никогда не слышал о таком знаке:

– Разумеется: я ведь сам его придумал. Знак, подчиняющий животных… – и он указательным пальцем изобразил на стекле замысловатый иероглиф.

– И вот такую штуку нацарапали мальчишки?..

– А кому это еще надо? Они вечно крутятся вокруг дома, свистят, спрашивают, дома ли Конан… правда, машину до сих пор не трогали… и я вообще полагал, что нахожусь как бы под их защитой.

– М-да. А вам не кажется, что машина – это современное животное?

– И вполне человекоядное. Тем приятнее его укрощать.

Мы неслись по прямой голубоватой ленте шоссе. Встречные машины пролетали с визгом. По обе стороны тянулись кукурузные поля, где-то вдалеке, окруженные пирамидальными тополями, краснели крыши и поднимались силосные башни.

Наверное, именно здесь снимали советскую кинохронику…

– Это Техас. Он вам должен понравиться. Вы знаете, что Техас – свободная страна? – спросил вдруг Говард. – Если все пойдет так, как идет, лет через пять мы расторгнем договор со Штатами.

– Насколько я помню, это не так просто сделать, – сказал я.

– Штаты не устоят против нас… Нам даже воевать не придется. Впрочем, вам это, наверное, не так уж интересно.

– Как сказать. Все, что задевает интересы одной приличной организации, мне интересно. А выход Техаса из состава Штатов нас весьма бы озадачил. Это противоречит нашим прогнозам.

– А какова роль во всем этом мистера Лавкрафта?

– Он вычислил нашего противника…

Говард внимательно посмотрел на меня, покачал головой, потом вновь вернулся к созерцанию дороги. Поза его была напряженная.

– Николас, старайтесь не принимать меня слишком всерьез, – сказал он чуть погодя. – Я недавно похоронил мать, и пока что…

– Извините, Роберт.

– Вы-то здесь при чем…

Минут десять мы ехали молча. Справа промелькнул поселочек из пяти-шести домиков и открытой закусочной под полосатым навесом. Рекламные щиты предлагали нам пить только «кока-колу», заправляться только у «Шелла» и мыться только мылом «Спейс». И еще был плакат: «Это Техас! Люби его, понял?». Дорога впереди начинала полого спускаться, уходя в тень аллеи из могучих серебристых тополей. А еще дальше на вершине плавного холма виднелись крыши городка…

– А ваша мать жива, Ник?

– Да. Но я давно не видел ее…

– Это вы зря. Так вот живешь, живешь, а потом… А главное – непонятно почему…

Как интересно, – сказал Говард, оглядываясь. – Тот «фордик» может выжать сорок миль, только падая с отвесной скалы. Тем не менее от нас он не отстает.

Ганстеры или полиция.

– С вашей полицией я дела еще не имел, – сказал я, – а один знакомый гангстер у меня уже есть.

– Не люблю ни тех, ни других, – сказал Говард и уселся поплотнее. Мотор взревел.

Воздух, горячий и плотный, ударил в щеку, затрепетал – как будто бы над ухом развевалось маленькое знамя. – Говорите прямо, Ник, что вы хотите от бедного сочинителя?

– Вы в одиночку занялись очень опасным делом, Роберт! – из-за ветра я почти кричал. – Я приехал, чтобы прикрыть вашу спину!

– От тех парней, что сзади?

– Может быть! А может быть, от тех, которые впереди! Еще не знаю!

– Здесь не Чикаго! Этим парням придется иметь дело не только с нами!

– Может быть, да, может быть, нет! Даже техасцы предпочитают иметь дело с теми врагами, в которых верят!

– Ничего не понимаю!

– Вы докопались до какой-то тайны! И на вас обратили внимание!

– Ник, закройте окно! Ни черта не слышно!

Я поднял стекло. Оглянулся. «Фордик» приотстал, но упрямо держался в кильватере.

– Наверное, это души Бонни и Клайда все никак не успокоятся…– Говард усмехнулся одними губами. – Ладно, Ник, про опасные дела мы поговорим в более спокойной обстановке…

Он поднял стекло со своей стороны и еще вдавил педаль.

Мы влетели в аллею, как в ущелье меж белых, будто старая кость, стволов.

Солнце замелькало. Чуть зеленоватая листва давала призрачную тень. Мне остро вспомнилось вдруг детство – Тифлис? Поповка? – и я бегу мимо штакетника и стучу палкой по доскам, и запах полыни, и летящий жук…

Огромный жук, сверкнув в последний миг золотом, пулей врезался в стекло машины и размазался, на миг став похожим на страшную зеленую пятерню.

Говард издал густой горловой звук. Мне показалось, что лицо его превратилось в меловую маску. Потом меня бросило на него, и моментально замерзшим взглядом я долго видел летящий на нас тополинный ствол с ярко-красным по затеси знаком Иджеббала Зага…

9

Нужно идти, надев на голову терновый венок, чтобы сказать, о чем думает колодец.

– Николай, нам нужно объясниться…– Николай Степанович прошелся по номеру, глядя под ноги. – Николай, нам нужно…

– Что это ты сам с собой разговариваешь? – тревожно спросил Коминт.

– У Анны Андреевны присказка такая была: помню, как ни придет кто-то из нас поздно: «Николай, нам нужно объясниться.» Теперь – как шрам на память.

– И чего вам не жилось…– вздохнул Коминт. – Вон мы с Ашхен – сорок лет скоро…

– Время было другое. Принято было практиковать свободную любовь. А закалка старая. Вот и мучились…

– Теперь зато не мучаются… Какая твердая койка. Не мог ты в приличной гостинице номер снять?

– Эту просто в случае чего не жалко… Все это чушь, Коминт. Все это чушь. Ну-ка, давай разъясним себе нашу собственную диспозицию. Итак, вот они мы. Врага мы вроде бы знаем в лицо, но не представляем, где его искать. И мы знаем, что наш враг тоже имеет врага…