Катализатор (СИ) - Горъ Василий

— Как это так⁈

— Пожалуй, тут лучше начать издалека… — угрюмо пробурчал Дорохов, собрался с мыслями и тяжело вздохнул: — Еще в час ночи я был уверен, что с ним все будет в порядке. Но, приехав сюда в четыре утра по настоятельной просьбе Дениса Владимировича, выслушал мнение Евгении Алексеевны и очень неприятно удивился: по ее словам, шансы вернуть Еремеева к жизни равны нулю, так как его мозг практически мертв, а тело доживает последние часы. Само собой, я решил проверить этот диагноз, незамедлительно вызвал сюда ублюдочных оптимистов от медицины и потребовал правды. Главврач и его подпевалы раскололись до самой задницы на первой же минуте разговора и заявили, что надеялись на лучшее, хотя понимали, что Витя, по сути, уже мертв…

— Паскуды… — гневно выдохнул глава государства и уставился на тело друга с такой дикой горечью в эмоциях, что не передать словами.

— Паскуды… — мрачно подтвердил Дорохов и по какой-то причине решил не упоминать об усилителе эмпатии. Поэтому изложил наиболее вероятные причины покушения на Виктора Викторовича в «альтернативном варианте»: — Но почти безобидные. В отличие от Панаева: этот ублюдок не только умен и информирован, но и способен идти к своей цели по трупам! Кстати, о том, что он ведет свою игру, мы узнали только в конце прошлой недели. Еремеев в это не поверил, так как был уверен, что настоящих друзей просто так не предают. Тем не менее, после возвращения из Штатов сосредоточился на проверке его деятельности, и результаты не заставили себя ждать: «проверяющий» оказался в коме, все носители информации, с которыми он работал, приказали долго жить, а самолет, на котором, Света, по логике, должна была вернуться в Москву, не сбили на подлете к «Внуково» только благодаря паранойе… или предусмотрительности Дениса Владимировича! К сожалению, все четыре группы наемников, задействованных в этой акции, работали по анонимному заказу, так что эта цепочка оборвалась на низовых звеньях. Зато мы вот-вот допросим того, кто знает не в пример больше…

…Первые несколько минут допроса «солировал» Дорохов, судя по всему, знакомый с процессом не понаслышке — задал Панаеву ряд «тестовых» вопросов, убедился, что «химия» заработала, в темпе вытряс алгоритм отмены готовящегося штурма корпуса и, конечно же, немедленно воспользовался полученной информацией. Кстати, предлог, придуманный заместителем начальника ФСО и его «подельниками» для физического уничтожения главы государства и его сторонников, впечатлил до зубовного скрежета: согласно легенде, озвученной сотрудникам сразу двух спецслужб, им предстояло брать вполне реального двойника президента, «вроде как поддавшегося» уговорам нескольких министров и «сдуру» решившего выйти на первые роли, основного выгодоприобретателя будущего государственного переворота, которым, само собой, был назначен Юрий Федорович, и рота военнослужащих «карманного» подразделения последнего, готовых защищать «своего хозяина» до последнего патрона!

После того, как большая часть спецов, чуть было не использованных втемную, начала покидать позиции и оттягиваться к машинам, на которых и прибыла в Бурденко, «двойник» нехотя оторвал взгляд от экрана палатного монитора, оглядел пластиковые стяжки, фиксирующие конечности Панаева, и попросил нас подождать завершения допроса в коридоре. Это решение было более чем логичным, поэтому мы молча вышли из палаты, захлопнули дверь и занялись своими делами: Богиня Войны решила ждать возможного вызова, поэтому плюхнулась на узенький диван для посетителей, привалилась к стене и закрыла глаза, а мы с Лерой умотали в фойе. Выяснять подробности захвата дежурной смены телохранителей президента.

Следующие пару минут, в основном, слушали треп Мурены, угоравшей над выражениями лиц ее «личной» пары «двустворчатых шкафов» в момент возвращения в сознание — если верить ее рассказам, то «мальчики» о-о-очень сильно удивились, обнаружив себя надежно упакованными и скользящими по полу по направлению к подсобке. Поэтому грозно нахмурили брови и стали угрожать какими-то ужасными карами.

— Увы, какими именно, я так и не поняла. Из-за импровизированных кляпов, мешавших им связно излагать мысли. И теперь даже не представляю, чего бояться… — застрадала она в самом конце повествования, притворно вздохнула и… как-то уж очень резко потянулась к рукояти пистолета, причем одновременно с началом смещения влево.

Я среагировал не столько на изменение направления взгляда и движение, сколько на резкое переключение ее эмофона в боевой режим, тихий шелест открывающейся двери и два новых «комплекта» чувств, «подхваченных» эмпатией. Мощный толчок в плечо, отправивший Леру в полет за «башенку» ближайшей управляемой огневой точки исполнил почти без участия разума, но уже через долю секунды отрешенно порадовался правильности принятого решения — этот импульс не только убрал Рыжову с директрисы огня ФСО-шников, собиравшихся влететь в фойе с лестницы,

но и ускорил мое вращение в нужном направлении. А еще через миг время привычно замедлилось, и я начал стрелять. Из «Глока», каким-то чудом оказавшегося в правой руке.

Две первые пули всадил в плечи невысокого, не особо плотного, зато чрезвычайно шустрого мужичка лет тридцати пяти, фантастически быстро среагировавшего на начало нашего движения и уже начавшего доворачивать ствол своего пистолета следом за мною. Здоровяка с квадратным подбородком и ослабленным галстуком, вероятнее всего, готовившегося работать по своей зоне ответственности, проигнорировал, так как по его тушке практически одновременно отстрелялись Мурена и левая УОТ. Зато не дал мордастому дядьке, сбегавшему вниз по лестнице, выдернуть чеку светошумовой гранаты точным попаданием в предплечье правой руки, сразу же перебил вторую и перенес огонь чуть выше — прострелил колено еще одного атакующего, как раз вдвинувшееся в поле зрения, дождался появления остального тела, вдребезги разнес «ближний» локтевой сустав и добавил пулю в «дальнее» предплечье.

Пока валил «незваных гостей», не забывал двигаться, поэтому, положив этого, оказался справа от дверного проема, «захламленного» матерящимся «шустриком» и агонизирующим трупом его напарника. Перед тем, как рвануть последнего на себя, на всякий случай перезарядился. Потом вцепился в очень широкое запястье и дернул. От всей души. Любителя поматериться убрал с порога по той же схеме. А после того, как створка вернулась на штатное место, заблокировал замок и ткнул в левый нижний сенсор умных часов, тем самым, дав команду начинать мероприятия, запланированные на случай штурма.

Мурена, заметившая слишком хорошо знакомое движение, мгновенно сделала напрашивавшийся вывод:

— Думаешь, что они хакнули наши микрокамеры и последние несколько минут сливают веселые картинки?

Я утвердительно кивнул, почувствовал несколько почти одновременных сотрясений пола и прокомментировал первый акт «Мерлезонского балета»:

— Все, тросы лифтов перебиты, четыре последних пролета этой лестницы сложились, как карточный домик, в потолках двух палат минус третьего этажа появились незапланированные отверстия, а очень недовольный второй взвод вот-вот вырвется на оперативный простор…

—…и поможет первому, изображавшему ветошь в соседних корпусах? — хохотнула Рыжова, выбираясь из-за укрытия.

— Угу.

— А чем займемся мы?

— Ты с Чумой отправишься к Большому Начальству докладывать о ЧП… — недовольно прошипела Афина, нарисовавшаяся в фойе, сообразившая, что все закончилось без нее, и неслабо разозлившаяся. Потом посмотрела через плечо на подбегающую Аньку и нехорошо ощерилась: — А мы с Росянкой составим компанию Мурене и пообщаемся с этим матершинничком…

…Ситуация в палате Еремеева не понравилась мне с первого мгновения. Нет, внешне все выглядело именно так, как должно было быть, но… в эмоциях президента и министра обороны ощущался дичайший раздрай, а их «клиент», усиленно изображавший овощ, чувствовал злое удовлетворение! Для того, чтобы додуматься до сути происходящего, не требовалось быть семи пядей во лбу, и я занялся делом — вытащил из разгрузки пару стяжек, подошел к Панаеву, лежащему на правом боку, неспешно присел на корточки и перекрыл кровообращение в левой руке, затянув пластиковый «жгут» чуть выше локтя: