Draco Veritas - Кассандра Клэр

Никогда, никогда не было ничего подобного: они стукались зубами, толкались языками, поцелуи казались укусами, она отчаянно теребила застежку его плаща, ее собственный уже давно валялся на земле, и Гарри отпихнул одежду в сторону, прижимая Гермиону к стене уже всем телом — руки были слишком заняты застежками и пуговицами. Ее собственные руки метнулись к его свитеру, она рванула его вверх и сдернула с головы так, что у Гарри слетели очки — она ткнула их на ближайшую пустую коробку. Под свитером на Гарри оказалась лишь рубашка…

Для такого хрупкого на вид сложения Гарри был очень силен, и когда он еще сильнее навалился и прижал ее к стене, она почувствовала, что под ее руками на его спине заходили мускулы. Его всего трясло, руки у него дрожали, когда он касался ее лица, ее шеи, ласкал поверх платья ее грудь.

— Ты замерз? — прошептала ему она между поцелуями. — Как ты?

Он не ответил.

— Гарри, — позвала она, но он накрыл ее рот своим.

Она закрыла глаза, веля себе не волноваться, но когда холод неожиданно лизнул ее кожу, она снова распахнула их: Гарри удалось добраться до корсажа ее платья и расстегнуть его; ледяной воздух пробежал по ее обнаженной коже пузырьками холодного шампанского.

— Гарри, — уже тверже произнесла она и захлебнулась от беспокойства, когда его руки скользнули ей под платье. Упоительное чувство скольжения исчезло, она снова увидела и переулочек, и его окрестности: эти светящиеся окна, ворота и улица за ними. — Гарри нам нужно остановиться: кто-нибудь может прийти и увидеть нас…

— И что с того? — его губы двигались вниз по ее шее, ее передернуло от удовольствия и напряжения, внутри росла паника — она не могла понять, в чем дело, почему она боится Гарри?

— Но нельзя же вот так вот, Гарри!  — он сорвал платье у нее с плеч, и она осознала это, когда была уже почти полностью раздета: она мысленно восхищалось той ловкости, с которой он справился со шнуровкой ее корсажа (ей потребовался почти час, чтобы одеться — с противоположным процессом он справился едва ли не за минуту), однако сейчас в ней нарастал страх, что кто-то — возможно, Рон — может их увидеть. — Гарри, не сейчас!…

Похоже, он не слышал ее:

— Я соскучился по тебе, — шептал он в ответ, — я так соскучился по тебе… — Он снова закрыл ей рот поцелуем, и она вся затрепетала. Его руки опустились к ее юбке, пальцы начали перебирать ткань, поднимая ее выше и выше — и вот холод обжег ее щиколотки, икры — теперь ее затрясло и от холода.

Гарри еще никогда не ласкал ее так, и внезапно она почувствовала странное ощущение неправильности происходящего. Оно пронзило ее, как выстрел, испугав своей силой. Целуя его, прикасаясь к нему, она всегда чувствовала, будто возвращалась в родной дом; сейчас же у нее было ощущение, будто, открыв в него дверь, она обнаружила в нем чужаков.

Даже не подумав, что она собирается сделать, она уперлась руками ему в плечи и с силой оттолкнула его от себя.

Гарри был потрясен.

Мгновение он таращился на нее, и его глаза постепенно тускнели: ей вспомнилось, что именно таким же он был после побед в квиддиче, ему требовалось время, что вернуться с небес на землю, даже если он на ней уже стоял. Судя по всему, сейчас он чувствовал то же самое — словно он летал — вот только она не летала вместе с ним…

— Гермиона, — спросил он, — что не так?

Что — он не знает? В самом деле, не знает?

Она поняла, что у нее не повернется язык объяснить ему. Вместо этого она бухнула первую приемлемо звучащую фразу, пришедшую ей в голову:

 — Соскучился по мне? Как же это могло случиться? Я ведь все время была рядом…

— Ты и правда была рядом, — он начал натягивать свитер на голову. Ей показалось, что он просто пытался чем-то занять свои руки и найти повод не смотреть на нее. Его щеки горели — и, как она подозревала, вовсе не от холода. — А вот меня не было.

— А теперь? — спросила она, прикрываясь руками, но не в силах согреться. — Или ты просто пьян?

Гарри наклонился, поднял с земли ее белый плащ, лежащий поверх его черного, и протянул ей. Она немедленно завернулась в него по самый подбородок.

— Ну, может, немножко и пьян, — тихо согласился он. — Но я не хотел… я хотел быть с тобой вовсе не потому, что выпил. Я люблю тебя, это просто… в последнее время… нет, я не могу говорить об этом.

Она покачала головой и начала дрожащими руками натягивать на себя платье.

— Так почему ты не можешь сказать это? Ты поменял свое мнение? Что-то изменилось? Ты… ты стесняешься меня?

— Стесняюсь тебя? — напряженно рассмеялся Гарри. — Я — и стесняюсь тебя. Смешно.

Он потянулся за своими очками, поблескивающими от налипшего снега, и начал протирать их полой рубашки. Без них он совсем другой. Старше. Его лицо сразу как-то утоньшалось, становилось красивее и жестче. Мягкость и детскость исчезали. — Как ты могла такое сказать?

— Ты никогда не целуешь и не касаешься меня на людях, но тут, в подворотне, ты меня едва не… О чем это говорит, Гарри? Я ведь всегда говорила тебе, что хочу подождать, чтобы, когда это случится, и мы по-настоящему будем вместе, это стало действительно чем-то особенным… А ты, похоже, был бы вполне счастлив, если бы сделал это пьяным, прижав меня к стене.

— Эй, — резко воскликнул Гарри, надевая очки, — это ведь ты меня сюда привела, и ты поцеловала — о чем я, по твоему, должен был подумать? Ведь ты же моя девушка! Конечно, я хочу — и ты это знаешь. И — и со мной сейчас все в порядке.

Его щеки все еще горели. Гермионе стало немного смешно: у нее было ощущение, что Дурсли были весьма специфичны в плане сексуального образования.

— Да, но это не значит, что… — она осеклась. Она знала, что хочет сказать, эти слова звучали у нее в голове: тебе хорошо, потому что ты выпил. Тебе хорошо, когда ты летаешь. И если бы мы сейчас занялись сексом, тебе бы тоже было хорошо, потому что это лучше любых таблеток убило бы ту боль, что не дает тебе покоя. Но я не хочу этого — ведь это не в последний раз; разреши я тебе пойти до конца, этого все равно было бы недостаточно.

Конечно, она не могла сказать этого.

— Ну, может, тебе хотелось бы вернуться? — смущенно поинтересовался Гарри.

Гермиона прикрыла лицо руками:

— Ты заигрывал с Блез, и я…

— Заигрывал? — изумился Гарри. — Я не заигрывал!

— Определенно заигрывал.

— С ней?! Она же слизеринка! Кроме того, она подружка Драко и наверняка меня презирает.

— Ничего подобного, она сказала, что ты великолепен и что так бы тебя и съела… господи, зачем я тебе все это говорю? Это и слушать-то было отвратительно.