Грани пустоты - Алекс Рауз

клетке с открытой дверью, которой птичка никогда не воспользуется.

Ворс медленно встал, специально двигаясь плавно, чтобы Николай не чувствовал угрозы. Подошел и положил руку на плечо, сжал ладонь. В этом жесте не было жалости или осуждения, хотя, очевидно, Ворс имел на них право.

Он просто положил теплую ладонь на его плечо.

– Страх отступает, когда есть за что бороться. А тебе есть за что, Николай.

И напуганному, загнанному, усталому демиургу стало чуть легче.

Ведьма и волк

Где-то в этой безумной пляске миров должен быть уголок, где они смогут быть вместе. Хотя бы на день или месяц, отдохнуть, почувствовать, что такое настоящая жизнь. Не те фальшивые воспоминания, что вкладывали им в голову чужой рукой, а настоящая безмятежность. Счастье…

Николай так хотел хоть чем-то отблагодарить Ворса. И если он не мог дать ему целую жизнь, то стоило попытаться прятать его с Каей. Так хорошо и так долго, как он сможет оставлять следующий мир живым. Ради этого стоило рискнуть. Ведь за все, что будет дальше, он уже не ручался.

Но вот этот последний раз – его подарок.

…Пусть будет маленькая комната в мансарде, наполненная по утрам солнечным светом, а днем – блаженной тенью. Не кровать, но уютный старенький диван с целым ворохом историй, дорогих сердцу каждого из них. Зеленые шторы, напоминающие безмятежный лес, ночник, посылающий по вечерам тени в пляс. И обязательно балкончик с цветами. Яркими, красными розами, благоухающими круглый год…

Николай уже не помнил, откуда почерпнул все эти образы, что казались самим сосредоточением уюта, – кажется, из какой-то детской сказки. Воображая маленькую мансарду, сидя на кровати, он улыбался. Так искренне, как ни разу до этого. На сердце разливалось тепло.

Поэтому он не заметил, когда появилась Марта. Скрипнуло кресло у камина, где еще недавно сидел Ворс. Николай вздрогнул, и тепло улетучилось, укрывшись вечной мерзлотой.

– Ты все же умеешь улыбаться, – заметила наставница. Тон ее голоса был ровный и, как обычно, пустой. Что она могла понять, заподозрить? Николай часто угадывал ее пожелания, но вот мысли Марты оставались загадкой.

– Ты сделала меня полноценным человеком. – Он поправил очки. Это было первой ошибкой. Сколько раз он старался искоренить эту привычку, вечно выдающую его смятение, но в решающий момент руки подводили.

– Видимо, я недостаточно потрудилась. Ты улыбаешься так редко, вымученно.

Николай поднялся и включил чайник, стараясь не смотреть на наставницу. К чему бы она ни клонила, добром это не кончится.

– Может, мне стоит заменить тебя на него?

– На кого? – Сердце пропустило пару ударов, а потом заколотилось с такой бешеной силой, что хотелось сжать грудь и притормозить его. На Марту он так и не смотрел.

– Я про твоего недавнего гостя. Его моральной стойкости и силе можно только завидовать. Он часто улыбается.

Повисла напряженная тишина. Николай не смел сдвинуться с места. Закрыл глаза, ожидая удара. Как это – умирать?

Каково быть карандашным рисунком, стертым с белоснежного листа?

– Неужели ты думал, что я не почувствую гостя в своем доме? – Ее тон все еще оставался отстраненным, но последние слова Марта выделила. – Не почувствую волка в своем лесу?

– Пожалуйста… – Николай открыл глаза, едва взглянул на наставницу и тут же потупил взор. Чего бы он ни хотел попросить, как бы ни умолял, опыт подсказывал – все тщетно, и своих решений Марта не меняет. Но все же он закончил: – Оставь его в живых.

– Мне казалось, этот урок мы уже проходили, – она вздохнула. – Не смей говорить, что ты готов отдать ему свое место, лишь бы сохранить его жизнь. Терпеть не могу, когда врут.

– Люди меняются, – еще тише выдавил Николай, сам пугаясь, куда его могут завести собственные желания. Когда он успел так осмелеть? Минуту назад, придумывая тихий рай для Ворса и Каи?

– Но ты не человек, – усмехнулась Марта. – Перестань трястись и выдохни, я не собираюсь никого убивать. По крайней мере, сегодня. Ты пробудил мой интерес.

Николай шумно выдохнул, потянулся поправить очки, но осадил себя. А потом поднял глаза, в которых уже не было страха. Что бы ни значили ее слова, у него появилось время. Еще немного времени, чтобы придумать выход.

Если конец не сегодня – он станет бороться.

– Интерес? – Даже в голосе удалось подавить нервозность и страх.

– Конечно. Я люблю изучать людей. – Марта улыбнулась. – Как зовут девушку Ворса? Кая, кажется?

– Ты не можешь влиять на волю людей.

– Есть столько других удобных инструментов. Начинай новый мир.

Она

Кая часто кричала во сне. Она дергалась, билась о подлокотники короткого дивана и орала, пока крепкие руки не сжимали ее в объятиях. Иногда она просыпалась в слезах, и все те же руки служили утешением. Она бы никогда не призналась, что плачет. И он бы никогда ей не припомнил.

С того дня, как Ворс раскрыл правду о мире, все шло тяжело. Она не хотела верить, но вспоминала другие жизни. И чаще всего воспоминания приносили боль. Они приходили во снах, смотрели ее глазами, убивали ее руками, а сердце рвалось здесь и сейчас.

Кая знала, что Ворс жалеет о рассказанном. А еще они оба знали, что по-другому нельзя. Нельзя расслабиться, отдохнуть, «просто жить», когда твое существование в очередном мире не длится дольше нескольких месяцев. Крохотная квартира в мансарде могла бы стать тихим раем, отдыхом после стольких смертей.

Но если закрыть глаза – ситуация не изменится, а бороться они не смогут.

Кая долго лежала без движения. Ночью шел снег, и огромные белые хлопья узором укрывали окна до середины. Поверх снега пробивались холодные, зимние лучи солнца. Они не грели, но были так приятны взгляду. Будто существовал мир, которому неведомо солнце, и люди отдают свои жизни в стремлении наверх, чтобы уловить хоть лучик. А сейчас его было так много, что хотелось наглядеться впрок.

По комнате плыли ароматы роз из маленькой оранжереи на балконе. И казалось, что весь воздух, наполненный этим запахом, был красным, как и сами цветы.

Крепкие руки твердо и одновременно невыразимо нежно сжимали ее талию, обхватывали плечи. Ворс спал, но даже во сне не желал с ней расставаться. Это была еще одна причина, по которой Кая не хотела вставать.

Потому что она чувствовала его. Так близко, трепетно, больно. Он был рядом не только физически, он прижимался к самому сердцу. Она держала его руку во сне, и мрачная пустота внутри отступала.

Тепло, что исходило от Ворса, разливалось по телу Каи до самых кончиков