Рыцарь - Олег Говда

– Ну так подождать надо. Сворачивай с дороги. Вон там прогалинка, на ней ручей должен быть. Почему я сама обо всем должна заботиться?! Ты сотник или… – Весняна шмыгнула носом, закрыла лицо руками, и последние слова девушки утонули в безудержно хлынувших слезах.

– Слава богу, успел… – облегченно перевел я дыхание. А ведь могла и перегореть девчонка. Увы, в бою не за всеми салагами уследишь, да и после не всегда находится для них время и нужные слова. Вот и истлевает душа, а в мир приходят парни с пустыми глазами садистов и убийц.

Я спрыгнул с коня, бережно снял с седла безутешно рыдающую девушку и аккуратно отнес ее к ручью. Опустил рядом с журчащей водой, а сам вернулся за лошадьми. Выждал пару минут, а когда вернулся, умытая и посвежевшая Весняна уже собирала хворост.

Расседлав коней, я пустил их пастись, а сам стал помогать в заготовке топлива, одновременно пытаясь сообразить, чем разжечь костер. Ведь ни спичек, ни тем более зажигалки у меня не было. Как-то не приходилось еще выезжать на природу с ночевкой, я имею в виду одному, вот и не обзавелся ни соответствующим опытом, ни снаряжением.

Вопрос разрешился сам собой. Пока я терзался мыслями, виконтесса сняла с пояса небольшой кошель, достала из него щепотку какого-то порошка и бросила его на горку аккуратно сложенного сушняка. Вроде суп посолила. Эта неведомая мне субстанция, соприкоснувшись с ветками, сперва яростно зашипела, а потом и задымила. Еще мгновение, и по хворосту заплясали яркие язычки пламени. Сперва едва заметные, прозрачно-синие… но с каждой минутой их становилось все больше, они объединялись, – и вот огонь уже загудел, затрещал и дохнул жарким пламенем настоящего костра.

– Хоть и голодно, зато не холодно… – глубокомысленно изрек я пришедшую на ум народную мудрость.

– Какая глубокая и интересная мысль, – неожиданно хихикнула Весняна. – Сотник, вы прямо менестрель. В рифму изъясняетесь… Может, и мадригал какой-нибудь прочтете?

«Оп-паньки, братцы, похоже, виконтесса пьяна, как… ну скажем: подмастерье сапожника…» – дошло до меня.

А чему я удивляюсь? Сам же и споил наивную девушку, хоть и в лечебно-профилактических целях, но все же. Воспользовался доверчивостью… А здешней горилке до крепости водки градусов восемь не хватает, но на голодный желудок и без закуски виконтессе хватило.

«Да если б водку гнать не из опилок, то что б нам было с пяти бутылок?…»

Высоцкий был, как всегда, в тему, но не для нежных ушей непривычной барышни. Лучше что-то из Есенина. Помнится, в бытность курсантом, поражал умы восторженных девиц.

– Хотите стих? – подсел я ближе к костру. – Это можно… Слушайте…

Я по первому снегу бреду.В небе ландыши вспыхнувших сил.Вечер синею свечкой звездуНад дорогой моей затеплил.Я не знаю, то свет или мрак,В чаще ветер поет иль петух.Может, вместо зимы на полях,Это лебеди сели на луг?Хороша ты: о, белая гладь!Греет кровь мою легкий мороз.Так и хочется к сердцу прижатьОбнаженные груди берез…

Какое-то время виконтесса молча глядела в огонь, а потом очень тихонько, словно боялась потревожить сотканное мелодией слов волшебство, сказала:

– Красиво. А еще?

– Можно и еще… Только я ближе сяду. Стихи любят полушепот. Вы не замечали, что красивые слова пугаются шума?

Бормоча все это, я осторожно придвинулся к Весняне, внутренне готовясь к недовольному окрику, но, похоже, обстановка располагала к тесному общению, и девушка сама чуть-чуть шевельнулась навстречу.

Выткался на озере алый свет зари.На бору со звонами плачут глухари…

– Извини, это еще рано, – поперхнулся я, вовремя вспомнив, к чему все сводится в конце, и видя, как недовольно завозилась девушка, уже было ухитрившаяся пристроить голову на моем, закутом в доспех плече. – Сейчас, сейчас…

Тихо струится река серебристаяВ царстве вечернем зеленой весны.Солнце садится за горы лесистые.Рог золотой выплывает луны.Запад подернулся лентою розовой,Пахарь вернулся в избушку с полей,И за дорогою в чаще березовойПесню любви затянул соловей.Слушает ласково песни глу…

Взглянув на Весняну, я умолк на полуслове. Девушка, держась за мою руку, крепко и безмятежно спала. Спасибо тебе, брат Сергей, за твой талант, который и под другими звездами творит чудеса.

Должно быть, и сам задремал. К счастью, на этот раз никакие костры меня не манили и вой волчьей стаи я услышал вовремя. Причем на этот раз не удачную имитацию, а настоящих зверей. В чем разница, если даже лошадям все равно, объяснить не берусь – просто знал: это взаправду. И бежать уже поздно. Вожак подал голос только после того, как стая оцепила полянку, надежно отрезая добычи все пути для спасения. Вот только лошадям этого не объяснить. А стреножить их я как-то не сообразил. Увы, непривычный для третьего тысячелетия вид транспорта. Наши машины, только если ручник не затянуть, укатить могут. С испуганным ржанием, ломая кусты, они рванулись в противоположную от вытягивающего охотничью песню волка сторону, и вскоре лишь почти человеческие вскрики боли засвидетельствовали о поджидавшей их участи. Разрываемые заживо на куски десятками голодных зверей, кони кричали так пронзительно, что их боль услышала даже крепко уснувшая виконтесса. Весняна оторопело помотала головой и спросила:

– Что это?

– Просто волки… – ответил я как можно безразличнее.

– Волки?! – прытью вскочила на ноги девушка.

Словно почувствовав ее страх, вожак завыл еще громче. И еще ближе…

– Тихо-тихо… – придержал я за полу курточки виконтессу, еще ничего не соображающую, но готовую уже куда-то бежать. – Все не так страшно… Вон дерево, видишь? – указал я на огромный развесистый дуб, даже во тьме отчетливо выделявшийся на общем фоне леса. Приметный еще и тем, что его нижние ветки, толщиной в руку, начинались на уровне головы.

Весняна кивнула.

– Вот и отлично. Давай к нему. Волки по деревьям лазить не умеют. До утра отсидимся, а там видно будет.

Девушка опрометью бросилась к дубу и уже через несколько мгновений сидела почти на уровне крыши второго этажа. Я существенно надпил из баклаги (не выливать же!), дополнил водой из ручья (сырая вода без антисептика чревата неожиданностями, плавали, знаем: бывали прецеденты), поднял свой меч, сгреб с земли попоны, сумку с подаренным самострелом и «Трактатом» и поспешил за ней. Вообще-то мне, в моей броне, клыки хищников были нипочем, мог бы и не суетиться, даже продолжать спать, разрешив волкам катать себя по поляне, но ночной бой я просто-таки терпеть ненавижу. А кроме того, девчушка о противоударных, пыле– и влагонепроницаемых свойствах моего доспеха ничего не знает, и мало ли что взбредет в ее героическую головушку при такой картине маслом. А потому нечего выделываться: делай как все и ходи строем.

– Хорошая постель, – одобрил я выбор Весняны. – Будто на заказ лесом выращенная…

Две ветки, переплетаясь с более мелкими веточками, росли от ствола почти горизонтально в сторону. А под ними, как несущий двутавр, наискосок торчал обломанный толстый сук. Я изловчился, смахнул мечом несколько дополнительных перекладин, уложил их, для гарантии, поверх живого плетения и застелил всю эту конструкцию попоной. Образовалось, на мой взгляд, достаточно прочное и удобное ложе.

Весняна поглядела сперва на меня, потом на импровизированную постель и пробормотала как-то растерянно. Мне даже испуг послышался в ее голосе.

– А десятник так и не вернулся…

– Мало ли… Да ты ложись. До утра еще далеко… Чего зря мучиться? Волки нас тут нипочем не достанут… И ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо, обещаю.

Весняна хмыкнула, явно сомневаясь, но возражать не стала. Вздохнула, прошептала что-то вроде: «На все воля Создателя», потом молча улеглась, скрутилась калачиком и задремала. Я же укрыл девушку второй попоной, а сам примостился этажом ниже, под ней. На всякий случай, чтоб не было мучительно больно за непредусмотрительность, головотяпство и прочую безалаберность. Предоставленное лично мне ложе оказалось не столь комфортабельным, но сквозь доспех чернокнижника бока не мозолило. Похоже, работая над латами, Темн предусмотрел не только личную безопасность, но и удобства… А потому, нахлобучив шлем, я и сам попытался заснуть. Тем более что и волки, перекусив лошадьми, немного успокоились или отвлеклись на что-то? Во всяком случае, голос не подавали…

Вспомнилось, как в курсантскую молодость нас, желторотиков-первогодков, отцы-командиры, промурыжив на ночных учениях, дали команду «отбой» где-то в районе второго часа ночи. Весь день шел дождь. И в палатках, установленных такими же салагами, как и мы, оказалось по щиколотку воды. Время, отведенное на отдых, стремительно уходило, и тогда кто-то скомандовал: «Взвод, газы! ОЗК одеть!» Сначала мы на автопилоте выполнили команду, и только потом сообразили зачем. Так и спали до утра, лежа покатом в воде, пристроив подсумок с противогазной коробкой поверх тел товарищей. А утром еще и повеселились от души, когда офицеры решили «подшутить» и забросали палатки с курсантами шашками с хлорпикрином. Потому что вместо ожидаемой паники, возникшей во всех взводах, мы через тридцать секунд уже выходили строиться, в полном обмундировании и не в пример другим – достаточно выспавшимися.