Пилюля (СИ) - Алексеев Александр

Катя зло толкает меня в бок:

– Юра, ты меня совсем не слушаешь.

– Мы сюда на разведку, а не болтать пришли, – осекаю её я.

Обиделась. Она давно уже ко мне не ровно дышит. Но, никогда не давала это понять пока была… пока была…

Замечаю на другой стороне улицы здание почты с телефонной станцией. Переходим дорогу. Оставляю Катю у входа на станцию ещё раз показав фотографию. Делаю звонок в штаб ВВС. Мне повезло – Изотов на месте и даёт мне телефонный номер гостиницы в Челябинске где разместилась наша команда. Набираю прошу к телефону Виктора Шувалова. Через пару минут после дежурных фраз узнаю, что Коля Пучков в порядке. Прошу передать Короткову, чтобы узнал про Валентина Кузина из Новосибирска. Пусть к нам зовёт. Затем спрашиваю у Виктора может ли мне помочь найти одного человека его марьинская подруга. Кхекнув, друган отвечает:

– Ты, только смотри Юрок в штаны не навали. Записывай. Мария Климова…

– Это как в песне?

– А… В какой песне? Не морочь мне голову. Записывай адрес…

Уже темнеет. Идём от Савеловского вокзала в глубь Марьиной Рощи. Мальцы никого не нашли и получив червонцы поскакали цепляться за трамвай. Я отправлял Катю домой, но она не ушла. Лишь громко фыркнула. А сейчас, когда её раздела липкими взглядами кучка мутных парней разбойничьего вида, барышню заколбасило. Я покрепче прижал локтем её руку к себе.

Вот дом. Стучу, открывает бородатый одноглазый дядька. Просвечивает нас как рентгеном. Услышав, от кого пришли и кого надо, запускает в прихожую и просит подождать. Возвращается через минуту. Заходим в просторную светлицу. Останавливаемся у тёплого глухого бока печи.

В комнате трое – женщина и девушка за столом и мужчина стоящий чуть сбоку. Мы здороваемся, я передаю привет от Виктора и прошу Марию помочь найти человека с фотографии. Если можно то без свидетелей.

Женщина коситься на девушку, потом на мужчину. Девушка встаёт и говорит:

– Нечего дочери "Ваньки Хитрого" бояться в своём доме. (мне). Пойдём в горницу.

Поднимаемся по скрипучей лестнице наверх. Она встаёт у окна, я рядом. Ещё раз осматриваем друг друга. Ей лет двадцать пять. Пухлая, мордастая с злым, властным взглядом.

– Чего хотел?

Протягиваю фото.

– Знаешь его?

– Видела раз. У Верки-модистки на седьмом проезде за мостом. Неделю назад ей конфеты приносил.

Смотрит на меня зло:

– Всё? Если бы не Витя…, - она не договорила, – Всё. Уходите. Чужие вы здесь.

В раздевалке спортзала встретил старшину дядю Вову. Хотя, какой он дядя? Лет сорок мужику. Он Аркадию Вайнеру что-то интересное рассказывал судя по наполовину надетым вайнеровским штанам.

– А дальше? – спрашивает любопытный Вайнер, сжимая карандаш.

– А после банды меня в отряд к Израилю Моисеевичу Леплевскому направили. Там я с нашим майором и познакомился. Он тогда только закончил омскую школу НКВД. Леплевский гремел тогда по всему ведомству. По делу "Весна" взяли тысячи военспецов и командиров. Потом наш отряд бросили на Украину на кулаков и подкулачников. Представляешь, колхозное зерно воровали и прямо в землю закапывали. Жжёных ям им не хватило – столько наворовали. А по весне сгнившее в земле зерно стали на рынках продавать. А оно ж уже негодное. Сколько людей потравившись поумерало страсть. Там ещё и власть много чего наворотила…. Ты это… Вырви эту станицу. Вырви-вырви. Вот так давай сюда. Не записывай такое в башке держи…

На первой тренировке по самбо "Асы Пикассо" после растяжек и бега с прыжками, учились падать, ходить и подворачиваться. Я в прошлой жизни уже походивший на борьбу с полгода, припоминал азы самбо и дзюдо. Старков показал мне базовые броски, болевые, и простенькие комбинации с болевыми приёмами.

После занятий бросил Старкову пару слов про Марьину Рощу. Сидящий рядом Вайнер сказал:

– Бывал я там. Маме родственницы завидовали: "У тебя двое сыновей и ни один не сидит в тюрьме." Чтобы понять преступников, побывать в их шкуре нужно пожить в таком районе. Это как лекарство против страха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отошёл с лейтенантом в сторонку. Тот мне:

– Банда очень опасная. Повторяю, очень опасная. Почти все войну в разведке прошли. Фронтовики. Орденоносцы. (тяжело вздыхает). В Германии у них крышу снесло. Грабежи, изнасилования, убийства. Сбежали прошлым летом. Человек шесть – ядро банды и пара-тройка на шухере постоять. Таких просто так не возьмёшь. У них круглосуточно дозор и пути отхода скрытные есть. Чалого дважды к Герою хотели представить, но сменили на ордена из-за уголовного прошлого. Так, что находим лёжку и наблюдаем. Девушек не брать. К дому не подходим. Мы с дядей Вовой всё осмотрим и сообщим куда надо. Понятно? Приедут автоматчики – пусть берут. Если смогут…

Отошли в переполненный зал и посмотрели на соревнования женской секции Льва Борисовича Турина. Девушки из секции неподдельно радовались победам. А наши Катя с Любочкой сидели открыв рот…[52]

Пока команда смотрит на показательные приёмчики девушек, отходим с Вайнером в сторону. Спрашиваю про Седьмой проезд. Он знает дом Верки-модистки. Объясняет, а затем рассказывает:

– Там в соседнем бараке девочка пьяного безногого отца, что мать лупил, на улицу зимой выкинула. Думала замёрзнет за ночь, а того бабы подобрали, что молиться шли в храм иконы "Нечаянная радость". Зло и добро перемешано в Марьиной Роще. Но, зла больше…

Зашёл к Борзому. Передал адрес Верки-модистки. Вор приглашал зайти на огонёк. Отказался. Это в фильмах и сериалах ворюги и шпана интересные разговоры разговаривают, песни неплохие поют, а здесь – тоска тоской. Бухание да маты-перематы.

Не… Нахрен-нахрен – к терапевту…

На входе Клавдия Петровна передала указание Изотова быть в штабе к 9-00.

Нечёсе. В субботу к 9-00. Да генерал похоже в стахановцы записался.

В окно барабанит снег с дождём. Не спится.

Баклан я тупорылый. Не сказал Анечке, что в Горький её с собой хочу взять. Она бы обрадовалась. Очень. Мы порой очень хотим изменить своё прошлое. Уберечь близких, не сделать ошибок. Только вот это не получается. Нужно жить и идти вперёд, не забывая о прошлом. За неполные два месяца здесь со мной много что произошло. В таком темпе долго не живут. Даже фраза такая есть – сгорел на работе. Нацеливаться нужно на главное. И сбавить обороты, а то у меня много чего запланировано на этот год: медали чемпионатов, поездка и переезд в Горький, совместный план с Масловым, томограф, кинофильмы, заочная учёба в институте, работа Нострадамусом у генерала (с этим делом нужно поосторожнее). И найти… Найти аниных убийц. Она, отчаянная, бы со мной их искала. Если бы была… Если бы… А может она не умерла совсем? И вот как я где-то ищет меня в другом времени. Смотрит на мой нарисованный портрет, поглаживая рукой моё изображение. И шепчет мне сквозь время: "Юрочка, я ищу тебя!!!"[53]

25 февраля 1950 года.

На пробежку не пошёл, обнаружив в общажном чулане замызганные плащ-палатки и стопки книг опальных коммунистов. Идея родилась тут же. Выкраиваю из брезента безрукавку. Нашиваю четыре кармана сзади, четыре спереди. Тётя Клава построчила на педальной машинке. Засовываю в карманы книги пятисантиметровой толщины. Сельский бронежилет готов. Показываю товарищам.

– Что вы косоротитесь. Нож и пистолетную пулю выдержит.

– Ну-ну, а после пули минут пять будешь в себя приходить, – рубит мои спасательные потуги Абрамян.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Хрен с вами, а я всё равно надену.

Стёпа хмыкнул, и излил:

– "Бережёного бог бережёт" сказала монашка, надевая презерватив на огурец.

Захожу в штаб. Иду по странно многолюдным для субботы коридорам. Вместе со мной в приёмную входят ещё два летуна. Секретарь, потягивая чаёк, интересуется с чем к генералу пожаловали если не секрет. Первый представился: