Чужие зеркала - Александр Бушков

…И вот она, та река. Еще одна граматарская река, заурядная во всех смыслах и по всем измерениям.

Пожалуй, только Рошаль сообразил, что задумал Сварог. Наверное, сообразить могла и Кана, но ощущение полета настолько поразило островитянку, что она сидела, вцепившись в подлокотники и неотрывно глядя вниз, на проносящуюся мимо землю. И Рошаль молчал, сквозь прикрытые веки с интересом рассматривая перелески и распадки внизу. Да уж, подумалось Сварогу, на такой машине никакая воздушная болезнь не страшна.

– За рекой, – подсказал сзади маркиз, стиснутый Рошалем и Олесом.

– А не боитесь, мастер капитан, что нас расстреляют на подлете, как курей? – негромко спросил Олес. – Они ведь ждут…

– Посмотрим, – только и ответил Сварог.

Сперва они увидели верхушку арки.

Вот она, Зеница Левого Ока.

Имя собственное немного не согласовывалось с формой, но суть от этого не менялась. На самом деле это были Ворота, к которым вдобавок тянуло присовокупить эпитет «триумфальные» – слишком уж высоченные, широченные и величественные.

Ворота вырастали по мере приближения к ним «ската». Высеченная из монолита, из черного блестящего гром-камня неведомого минерального происхождения, арка не имела острых углов – одни лишь плавные изгибы. И никаких тут вам излишеств вроде горельефов, барельефов, фигур и надписей. А сквозь арочный просвет наблюдался все тот же Граматар – картины иного мира не просматривались, не колыхалось таинственное марево, равно как не было внутри ворот всполохов и оптических искажений.

– На такой высоте вас могут подбить, – дрожащим голосом предупредил маркиз.

«Забыл добавить – „и меня тоже“», – бесчувственно подумал Сварог. Чувств не осталось, одна только холодная ярость. Ярость и боль.

Они пролетели еще немного, прошли над лесом и только тогда увидели людей. Участники Большой Королевской Охоты сгрудилась возле арки, готовые в любой момент броситься на просторы родной земли, под защиту родного мира. В отдалении стояли и валялись тенты, легкие стулья, столы, даже диванчик, у их ножек желтели корзины, накрытые салфетками, из-под которых торчали бутылочные горла.

Пестрая толпа охотников, а их тут приблизительно с роту, ощетинилась черными стволами. Пока не стреляли, но попадать под выстрелы – прав маркиз – большого желания не было. Легкое движение ладонью, и «скат» резко взмыл в небеса, как серфингист по волне.

Завидев чужой истребитель (уж наверное сообразили, что не свой прилетел, – раз не отвечает на запросы и убегает в облака от ружейных стволов), охотники не ринулись в панике под арочный свод – даже женщины, которых у Зеницы набиралось где-то треть.

Перед тем как взмыть в подсолнечные выси, Сварог превратил один из секторов обшивки в бинокль и несколько секунд полюбовался Большой Королевской Охотой вблизи. Даже не знай, что перед тобой (вернее, под тобой) отборнейшая знать, определенно догадаешься по богатой одежке, по манерно-изысканным позам, по въевшемуся в лица высокомерию… А лица, кстати, напряженные, но – никакого намека на испуг. И Сварог понял причину такой храбрости охотников: с минуту на минуту должен был прибыть воздушный флот, который выяснит, накажет, отомстит. Нет, наверное, если Сварог начнет садить по Охоте из ребугета, растрачивая последнюю обойму, то кто-то ринется под прикрытие арки, кто-то откроет ответный огонь. Однако охотнички надеются, что их воздушная кавалерия прибудет еще до начала стрельбищ… Значит, флот уже на подходе. Что ж, у нас приготовлена достойная встреча…

В следующий заход на Зеницу Сварог будет их атаковать.

И он этот заход начал.

Охотники внизу вдруг залопотали что-то, напрочь забыв о мятежном «скате» и принялись тыкать ручонками на Зеницу – и Сварог заметил кое-какие изменения в дуге, очерченной гигантской аркой. На беспросветной черноте камня затанцевали оранжевые искорки, все чаще, все быстрее, и вот уже это уже не триумфальные ворота, а огненное полукольцо, и там, внутри полукольца, что-то происходило, что-то начинало меняться, из ничего проявлялся темный силуэт размером с девятиэтажку и напоминающий акулу анфас с хищно расставленными плавниками, наполнялся цветом, глубиной, осязаемостью, а за ним проглядывалась в дымке целая вереница акул, целая стая хищников, ждущих, когда откроется проход и можно будет вынырнуть в залитый солнцем мир…

Кто-то, кажется, Чуба, сдавленно вскрикнула. Остальные хранили гробовое молчание.

Сварог резко бросил машину в пике, повел ее над самой аркой, закрыл глаза, сосредоточился, мысленно сжал синий шарик, доставшийся ему в наследство от Соленого Клюва, и мысленно же швырнул его в нужный момент вниз, сквозь дно «ската», сквозь тонированные стекла-бинокли. И резко набрал высоту – кто его знает, какой мощности окажется взрыватель Короля человеков-амфибий. Да и сработает ли. Зачем-то стал считать про себя, уходя все выше и выше, прочь от эпицентра: «Раз и-и… два и-и… три и-и…»

Сработало.

С высоты в полкабелота картинка открывалась замечательная в своей сюрности – посреди мирного леса торчит этаким исполинским магнитом абсолютно черная дуга, уходит опорами глубоко в грунт, и полное впечатление, будто чья-то небесная длань со всей дури, с размаху воткнула этот магнит в землю…

Несколько секунд не происходило ровным счетом ничего, а потом…

А потом раздался… нет, не звук, поскольку барабанные перепонки его не уловили. Зато каждый из находящихся в угнанном «скате» прочувствовал это всеми фибрами души. Звук (все же будем называть его так) был не громкий и не тихий, и шел, казалось, не снаружи, а откуда-то из глубин подсознания. Он был как один-единственный удар сердца бога.

Панорама внизу на секунду словно бы подернулась лазуревой рябью, сдвинулась – и вдруг откуда-то из неприметной точки на поверхности земли, неподалеку от горделиво вздымающейся арки вспыхнуло ослепительное пятно голубоватого света, шарахнуло в стороны, разрастаясь, расширяясь с чудовищной, невообразимой скоростью, сметая со своего пути людей, деревья, тенты и пригорки, под корень подрезало опоры Зеницы, на миг застыло этаким блестящим, полкабелота в диаметре, не меньше, блином из меню великана – и погасло. Оставив после себя идеально круглую и идеально ровную площадку, на которой не было уже ничего – только коричневый, вывороченный дерн.

Сварог выровнял машину.

Какое-то время арка, вновь став угольно-черной, еще держалась, еще строила из себя неприступность – а потом в основании исполинских ворот что-то надломилось, и вся конструкция, медленно и печально, колоссом на глиняных ногах начала оседать – а ей навстречу поднимались тучи пыли. Отламывались целые куски монолита, целые сегменты, не выдержав изменившейся нагрузки, трескались, сминались, крошились в порошок – и вот уже нет Зеницы, все скрыто огромным облаком поднятых в воздух песка, пыли и грунта…