Интервью со смертью - Ганс Эрих Носсак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этой картины я не могу забыть. Может, она правдива, а может, и нет. Из таких вот картин и из того, чего наслушается там и сям человек, он складывает себе стройную легенду и в конце концов начинает думать, что так оно все и было. Иной раз уверует даже в то, что сам был при этом. Вот и я — как могу я сейчас, после стольких лет, точно сказать, что я слышал от отца, что от других, а что всего лишь вообразил себе?
Но вернемся к Кассандре. Бо`льшая часть моих сведений о ней идет не от отца, а от Пилада. Того Пилада, что был дружен с царем Орестом. Он ведь был несколькими годами старше Ореста и успел еще захватить конец войны. Совсем зеленым юношей он был приставлен к походной свите царя Агамемнона, для личных ему услуг. Поэтому он всегда был при нем — и в лагере, и в палатке — и много узнал такого, что не доходило до других. Надо, конечно, учитывать, что он был еще очень молод и многого не понимал. Так или иначе, в последние дни войны он познакомился с Кассандрой, тем более что и домой он отплывал вместе с Агамемноном и с ней на одном корабле. А позже, бессильный чем-либо помочь, он присутствовал и при том, как этот могущественный царь и Кассандра вместе с ним были по прибытии умерщвлены Эгисфом. Говорят, что к убийству причастна была и царица. Может статься, предатель заморочил ей голову. У нас в Итаке тоже много чего бывало: не все ведь женщины такие, как моя мать. Лучше об этом не говорить. Подобные злодейства — всего лишь следствие столь долгой войны. Да оградит нас небо от таких бед.
С самим Орестом я не был знаком. Он повсюду слывет хорошим царем, и прошлого уже никто не поминает, но я думаю, мы с ним едва ли сошлись бы. Когда я в то время ездил по Греции, чтобы наладить связи с отдельными правителями, — это было после того, как отец снова покинул нас и я заступил его место на троне в Итаке, — Ореста я в Микенах так и не повстречал. Они с Пиладом давно уже восстановили порядок в своей стране, но во время переворота, к сожалению, погибла и его мать. Орест после этого долго странствовал по свету, и никто не знал, где он. Царством в его отсутствие управлял Пилад.
С Пиладом нас сразу связала такая сердечная дружба, что я, в нарушение всех своих планов, целых три недели провел в Микенах. Из вечера в вечер сидели мы друг подле друга и говорили обо всем. О своем отце я тоже узнал от него много такого, чего не слыхал раньше. Сейчас Пилад уже совсем старик, ему далеко за восемьдесят. Время от времени мы через общих знакомых шлем друг другу приветы и маленькие подарки.
Так вот, в тот вечер, когда я случайно упомянул имя Кассандры, я был бы в крайнем затруднении, если бы мне пришлось отвечать на вопрос отца. К счастью, мать пришла мне на помощь и в свою очередь спросила:
— Она ведь к тому времени была не так уж и молода. Почему она, собственно, не вышла замуж?
— Троянских царевен было так много, попробуй пристрой всех, — с усмешкой ответил отец. И опять погрузился в молчание, будто и думать об этом забыл.
Мы с матерью переглянулись украдкой. По-моему, мы уже втайне порадовались, что все так хорошо обошлось, и я твердо решил про себя быть впредь осторожнее. Но отец вдруг снова поднял глаза и спросил мать:
— Поясни хоть ты мне, я мужчина, откуда мне знать, по каким причинам молоденькая девушка может отказать богу, если он хочет взять ее в жены?
— Богу? — переспросила мать, не сразу поняв, о чем идет речь.
— Ведь разве это не удивительно, не чудесно почувствовать себя избранницей? Как тут можно устоять?
— Если любишь другого…
— Ты так думаешь?
— Да.
— И даже если речь идет о Фебе? Тебе не кажется, что он затмевает все вокруг, когда человек встречается с ним? Что человек готов забыть все, что было прежде, и скорее умереть вместе с ним, чем жить воспоминаниями?
— Почем я знаю? — ответила мать и невольно оглянулась в сгустившемся сумраке залы. — Не пристало о таком говорить.
— Но вы же сами хотели узнать о Кассандре. Кстати говоря, никого другого она не любила. В том-то и загвоздка.
— А может, она не поверила, что это Он?
— Вот это возможно. Да. Молоденьким девушкам полагается блюсти себя и осторожничать. Не ровен час нарвешься на мошенника. А все-таки в этом случае…
— Не пристало нам так любопытствовать… — снова попыталась мать прервать разговор.
— Это верно. Ни к чему нам допытываться о чувствах молодой девушки. Но все же Кассандра не сомневалась в том, что ее добивается именно Феб.
— Откуда тебе это знать, Одиссей? Разве ты говорил с ней?
— Да, в последний вечер перед нашим отплытием из Трои. В палатке Агамемнона. Я спросил ее об этом. Вопрос странный, я понимаю. Но, в конце концов, я в отцы ей годился, и шла война, и она была нашей пленницей. Тут уж, знаешь, не до церемоний. И она даже мне ответила.
— А как она выглядела? — Я не мог удержаться от этого вопроса.
— Смотри-ка, парень-то оживился, — со смехом сказал отец, хотя матери, я видел, разговор был в тягость. — Раз ее полюбил Феб, ты можешь себе представить, что хорошо выглядела. Конечно, я не знаю, какой она была, когда повстречалась с ним. Может, это она уж после стала немножко диковатой и странной. Но ты успокойся, Телемах, тебе она все равно была бы не пара. Ты уж держись других, тех, что со светлой розовой кожей.
Хорошо, что я стоял в отдалении в полумраке — они не видели, как я покраснел. Мать тоже улыбнулась. Она радовалась, что отец был в таком хорошем настроении и шутил со мной.
Удивительней всего было то,
