Библия Раджниша. Том 2. Книга 1 - Бхагаван Раджниш

И я сказал людям: «Слушайте своего гуру!» Он для всего города был почти гуру, поскольку на протяжении многих лет — в то время ему было, наверное, шестьдесят лет, — на протяжении многих лет он каждый год на четыре месяца посещал этот город. Но этот раз стал последним. С тех пор я не слышал о нем в этом городе.

Когда я путешествовал по Индии, я постоянно спрашивал о том, что сталось с Видьянандой, умер он или еще жив; что с ним случилось? Наконец я встретил его в одном месте, в котором никогда не ожидал встретить, недалеко от Мадраса, в Адьяре. Адьяр - это штаб-квартира теософского движения. Я отправился провести несколько бесед в Мадрасе, и мой хозяин захотел, чтобы мы поехали посмотреть Адьяр. Адьяр прекрасен, теософы провели там по-настоящему хорошую работу. Они обустроили красивое место, но сейчас оно пустует, никто не приходит туда. Они построили прекрасные дома, коттеджи, зеленый сад - целую колонию.

В Адьяре растет, наверное, самое большое дерево бо. Когда теософское движение было живо, под этим деревом обычно проводились их встречи; тысячи людей могли поместиться в его тени. И Адьяр имеет, по-видимому, самые драгоценные библиотеки в мире. Теософы собрали манускрипты из Китая, Тибета, Ладакха, Монголии, Кореи - незнакомые места, незнакомые языки, - и у них есть огромная подземная библиотека древних рукописей. Я нашел этого человека там в библиотеке; он работал библиотекарем, он не был больше монахом.

Я спросил у него: «Что случилось?»

Он сказал: «В тот день вы изменили всю мою жизнь. После этого я не мог говорить с той же авторитетностью, с которой говорил раньше; я потерял свою смелость. Я пытался, но каждый раз во мне возникал вопрос о том, что я не знаю, так зачем же я говорю об этом людям? Может быть, это правильно, может быть, нет - кто знает? Я совершаю грех, потому что эти люди начнут думать, что они будто бы знают. Тот день в вашем городе...» Он не узнал меня. Я вынужден был напомнить ему, поскольку в последний раз он видел меня ребенком. Я же узнал его, хотя в то время ему было уже около девяноста лет; но от шестидесяти до девяноста больших изменений не происходит... Да, постареешь, но существенных изменений не будет. Он был старым, хрупким, но как-то более молодым и более живым.

Я сказал ему: «Сейчас вы на тридцать лет старше, но я вижу, что ваши глаза более молодые, более живые».

Он сказал: «Да, и это потому, что я отбросил эту фальшивую жизнь. Теперь я есть просто то, что я есть. Я не знаю — я ищу, но я не знаю, возможно ли познать что-нибудь в этой жизни, ведь так много упущено».

Я сказал: «Никогда не будьте пессимистом. Это может случиться в любой день — это может случиться сегодня. Если ничего не случается, то это означает, что вы все еще где-то несете заимствованное. Могу ли я снова, тридцать лет спустя, задать еще один вопрос?»

Он сказал: «Я буду очень признателен, ведь первый вопрос сослужил мне великую службу. Он отнял у меня мое монашество, мое пребывание в Махатмах, отнял у меня моих последователей - все».

Я сказал: «Почему вы начали работать библиотекарем в библиотеке? Ведь это снова занятие того же рода. Теперь вы ищете в древних рукописях, найденных на Тибете, найденных в Ладакхе, найденных в Непале. Вы все еще не смотрите в себя. Раньше вы искали истину в напечатанных книгах, теперь ищете ее в сделанных от руки древних рукописях, думая, что те люди, наверное, знали. Вы снова совершаете ту же глупость. Ни один печатный пресс не знает... Продолжают печатать одну Библию за другой - миллионы Библий, - но печатный пресс остается печатным прессом; он не станет даже христианином».

«И вы думаете, что в рукописях вы что-нибудь найдете? Эти люди просто работали как писари. Они просто копировали, и им за это платили. Они не были знающими, они были копирующими, они выполняли печать таким примитивным методом. В те дни печать еще не была известна, поэтому люди писали, копировали из одного манускрипта в другой, а оттуда еще в один, и потом продавали их. Вы думаете, что эти люди знали?»

Он сказал: «Снова вы правы. Я пробыл здесь двадцать лет, просматривал все виды неизвестных методов, идеологий, - очень впечатляющих, очень логичных, - но я точно делаю то же самое. Теперь вы не найдете меня нигде».

Он бросил свою работу в тот же день. Он ушел, пока я был еще в Адьяре. Когда я вернулся после прогулки по окрестностям... Это большое место, и когда-то оно было пульсирующей коммуной; когда была жива Анни Безант, там жили тысячи людей. Когда я вернулся в главную контору и справился о Видьянанде, мне сказали: «Он ушел. Что вы сказали ему? Ведь это после вашей встречи с ним в библиотеке он пришел в контору и сказал: "Я ухожу, и ухожу навсегда. Я покончил с книгами. Хотя я слишком стар... Но может быть, хватит и нескольких дней, по крайней мере, перед смертью я должен начать правильную жизнь. Может быть, в следующей жизни я смогу завершить свой поиск, но я должен хотя бы начать"».

Никто не спрашивает: «То, что вы знаете, является ли это знание вашим?» Если это не ваше знание, отложите его в сторону; оно не представляет собой ценности. «То, что вы делаете, является ли это вашим стремлением? Вы на самом деле чувствуете, что колокольчик звенит в вашем сердце?» Если это не так, то не тратьте больше ни единого мгновения.

Люди все время делают вещи, которые навязали им другие люди, - и те продолжают навязывать свое. Очень маловероятно, что родители прекратят навязывать детям образ своих собственных идей, что учителя прекратят навязывать им все, что они «знают», как будто они на самом деле что-то знают. Они будут продолжать притворяться, что знают.

Мой ректор в высшей школе был математиком. Я не был студентом математики, но я, бывало, заходил к нему в кабинет, когда видел, что он один, и разговаривал с ним о высшей математике - теперь старая математика не применима больше к физике, биологии, химии, биохимии. Эти науки вышли за ее пределы. Так что он сказал мне: «Почему вы начали посещать мои занятия?»

Я сказал: «У меня нет проблем. Я не являюсь студентом математики, но когда я свободен и у вас есть занятия, я хотел бы приходить на них, если вы позволите. Но не волнуйтесь по моему поводу, потому что я не буду там мертвым, я буду живым».

Он сказал: «Что вы имеете в виду под этим "буду живым"?»

Я сказал: «Точно то, что это означает: буду живым. Дайте мне шанс, и вы увидите».

Я всегда интересовался многими вещами, старался понять, действительно ли они основываются на знании или являются лишь гипотетическими, - ведь если вещи являются гипотетическими, то они не являются по-настоящему истинными, а являются лишь прагматическими, удобными, полезными. Например, евклидова геометрия - ей было посвящено то занятие, когда он в первый раз разрешил мне... Вот определения Евклида - даже ребенок увидит, что они неверны. Евклид говорит: «Линия имеет длину, но не имеет ширины». Как может быть линия без ширины? Это так просто, не нужно быть математиком; я не математик, и не был им и в то время. Я спросил его: «Глупо то, что вы говорите, что линия имеет длину, но не имеет ширины, - она имеет ширину. Прочертите на доске линию без ширины, одну только длину, тогда я приму вашу гипотезу».

Он сказал: «Теперь я знаю, что вы имеете в виду под словами быть живым. Я окончил аспирантуру по математике, но этот вопрос никогда не приходил ко мне на ум. Это говорит Евклид; этому учит каждая школа, каждый колледж, каждый университет, так что я никогда не думал... но может быть, вы и правы. Я понимаю, есть...»

И я сказал: «Линия измерима. Вы проводите на доске линию мелом и продолжаете говорить, что она не имеет ширины. А «точка», как говорит Евклид, «не имеет ни ширины, ни длины». Как это может быть? Она может иметь очень, очень маленькую длину, очень, очень маленькую ширину, но это не означает, что их нет совсем. Нужно просто взять увеличительное стекло. Вы подождите, я сбегаю в химическую лабораторию, принесу увеличительное стекло и покажу вам».

Он сказал: «Не нужно никуда ходить - я и так понимаю. Но тогда, чему мне учить? С Евклидом покончено, ведь это основные определения».

Я сказал: «Это гипотезы. Вам нужно принять только одну вещь, что эти гипотезы практичны, но не истинны». Так что, относительно всего, что бы знаете, вы должны понять, является ли это просто гипотетическим, полезным для жизни или по-настоящему истинным, настоящей истиной, которую вы знаете, которую вы чувствуете, которую вы пережили. Если это всего лишь гипотеза, отложите ее в сторону, и вы почувствуете такое облегчение. Отложите в сторону все гипотезы, все заимствованное знание, которое собралось в вас и которое вы несете в себе, - вы тянете на себе целые горы, вы раздавлены ими.

Будьте невежественными, примите это: «Я не ведаю». И от этой точки начинайте поиск.

Нагружают каждого ребенка. Я надеюсь, что когда-нибудь так не будет. Действительно, это все не нужно, потому что когда вы преподаете Евклида, вы можете очень просто сказать, что это не истина, а всего лишь гипотеза. С этой гипотезой проще понять треугольник, круг и все остальное. Но помните, что в основании лежит гипотеза, и весь дворец, построенный на ней, является лишь гипотетическим.