Желтый дом. Том 2 - Александр Зиновьев

Вот в мечтах о таком мгновении карьерного ликования и живет гражданин нашего общества. Если хотите знать, советский человек отличается от обезьяны вовсе не тем, что начал трудиться (с точки зрения труда он скорее ближе к обезьяне, чем дальше от нее), а тем, что возмечтал о карьере и начал делать ее в меру своих возможностей. А возможности эти поистине необъятны. Фактически каждый гражданин нашего общества может сделать карьеру, став дворником, старшим дворником, участковым милиционером, старшим бухгалтером, инструктором, инспектором, помощником, заместителем, заведующим, директором, старшиной, маршалом, министром, старшим научно-техническим сотрудником и даже доктором философских наук. И если гражданин нашего общества карьеру не делает, то это объясняется исключительно родимыми пятнами и рудиментами пережитков капитализма в нашем сознании и идеологическими диверсиями иностранных разведок. Ибо если гражданину не удается стать старшим бухгалтером, старшиной или заведующим пивным ларьком (это не так-то просто!), то не стать кандидатом или доктором философских наук при наличии отсутствия упомянутых родимых пятен и происков иностранных разведок невозможно как теоретически, так и практически.

Посещают мечты о карьерном ликовании и нашего МНС. Взгляните, например, на его благородный и одухотворенный лик вот сию минуту, когда стремительная электричка уносит его из суматошной Москвы, чтобы побыть наедине с вечной и тихой природой. О чем, по-вашему, он думает сейчас? А напишу-ка я статью, думает он, поглядывая одним глазом в окно на вечную природу, а другим — на ножки сидящей напротив молодой особы, которая знает, что у нее соблазнительные ножки, и стремится показать их как можно выше всем желающим и нежелающим. Какую статью? О Господи! Да не все ли равно! Ножки хороши ничего не скажешь. И вообще, фигура подходящая. Но мордочка... О нет! Это не для нас! Слишком вульгарная. Так значит, статью... Допустим — о противоречиях в нашем обществе. И выскажу в ней оригинальные взгляды. Какие? А не все ли равно?! Мордочка, между прочим, терпимая. А в темноте вообще сойдет. Что касается культуры — мы же не на семинаре! Интересно, куда она едет? Вот неплохо было бы, если бы... Да, взгляды... Допустим, такие. Мол общепринятое мнение, будто антагонистические противоречия в социалистическом обществе исчезают, ошибочно. Они сохраняются, но они здесь тоже подчиняются контролю Партии и Правительства, своевременно замечаются ими и преодолеваются под их присмотром и руководством. Они здесь умело и постепенно переводятся в неантагонистические. Не сами по себе превращаются, а именно переводятся под руководством. Да, эта особа явно ничего себе, и мордочка у нее довольно симпатичная. Свеженькая. Видать, с юмором. Как бы к ней подъехать?..

Статья случайно проскакивает в печать, продолжает грезить МНС. Получилось так, что редколлегия недоглядела. Эффект от статьи потрясающий. Все говорят только о ней. Сам секретарь по идеологии обращает на нее внимание. Ему завидно, конечно, что не он, первый Теоретик партии, а какой-то ничтожный МНС сделал это выдающееся открытие. Но теперь уже поздно. У него нет иного выхода — похвалить автора. Через месяц мне присуждают сразу докторскую степень и звание профессора. Через год избирают в членкоры Академии наук. В партию принимают немедленно, причем — сразу в члены, минуя кандидатский срок. Избирают делегатом на областную партконференцию, потом — на съезд партии. Глядишь, дочка у какого-либо высшего лица освободилась. Пара лет — и ты академик. Член ЦК. Вице-президент Академии наук. Пара лет — и у тебя квартира из десяти комнат и с бассейном. Машина, нет, две машины. Дача. Закрытый распределитель продуктов, причем высшей категории. Кремлевская больница. Эта особа меня явно интригует. Судя по всему, она тоже не прочь познакомиться. Но как? Предложить ей закурить, что ли?

— Хотите сигарету?

— Спасибо. Но тут, кажется, нельзя курить.

— Можно выйти в тамбур.

— Далеко едете?

— В дом отдыха в М. А вы?

- Я в К.

— Жаль. Я бы хотел познакомиться с вами поближе. Может быть, удастся встретиться?

— Может быть. Вот мой телефон в К. Запишите... Меня звать...

У меня нет телефона. Но вот мой адрес. Черканите открыточку. Будете в Москве — заходите. Буду рад...

В реальном исполнении карьера выглядит не столь блистательно и романтично, как она разыгрывалась в сознании МНС. В реальности приходится унижаться, подличать, обманывать, лицемерить, дрожать, содрогаться от отвращения, сереть от разочарования и испытывать прочие переживания, неизбежные в пути по житейской помойке. Но поверьте мне, овчинка стоит выделки, игра стоит свеч, цель оправдывает средства. Достигнув заветной высоты и отряхнув с души своей приставшие к ней в пути житейские нечистоты, вы ощутите в себе то самое карьерное ликование и воскликнете заветное «Ах, если бы мама!..», «Ах, если бы одноклассники!..», «Ах, если бы!..». Ради этого мгновения стоит жить на свете! Не случайно же сам Митрофан Лукич Полупортянцев в интимной беседе с соратниками после восемнадцатой стопочки (отмечали награждение Митрофана Лукича орденом Октябрьской Революции за заслуги в подъеме сельского хозяйства) сказал буквально следующее: «Ежели бы мине нада была пиисят лет ползти на карачках и жрать памоишные атбросы, штобы достичь мово поста, я бы и на это согласился, лишь бы».

На остановке в К. прекрасная незнакомка вышла, сверкнув на прощанье золотыми коронками и оставив в душе МНС некоторое разочарование: она оказалась, увы, парикмахершей, зашибающей в месяц раза в три больше МНС. Вернувшись на свое место и с радостью заметив, что чемодан не сперли, МНС снова погрузился в свои прекрасные мечты. А что, если этот дегенерат Секретарь по Идеологии поступит иначе: присвоит мое открытие, а меня обвинит в несуществующей ошибке?! И сгноят тогда меня в мордовских лагерях как гомосека, фарцовщика и диссидента. Или, хуже того, засадят в «Сычовку» на всю жизнь. Да и стоит ли на самом деле жить ради этого мига карьерного ликования? Не стоит. А что есть в жизни другое? Только одно: помогать другим возноситься к их карьерным идеалам. Что лучше? И то и другое хуже. Что же делать? Взорвать эту мерзость. Кажется, дело к этому идет. А что потом? Начинать всю эволюцию заново? Но будет ли ее итог лучше нашего? Нет, будет то же самое. Или вообще ничего не будет. Где же решение? Исчезнуть и унести с собой все проблемы. Разумеется, перед тем как исчезнуть, надо переспать с этой роскошной парикмахершей с золотыми коронками. Но можно исчезнуть и в качестве академика, и в качестве МНС. Можно исчезнуть на Новодевичьем кладбище и на безымянном кладбище в сотне километров от Москвы. Это не очень-то приятно далековато. А тебе-то от этого что? Не собираешься же ты после этого ездить в Москву! Нет, конечно. Но все равно неприятно. Академиком все-таки исчезать лучше. Так что садись и пиши статью. О чем? А не все ли равно?! Допустим, о том, что. Тисну ее в захудалом журнальчике. Иностранцы обратят внимание. Перепечатают. Скажут, что марксисты не все дураки, что и в марксизме прогресс наблюдается. Докторскую степень сразу присудят, в Академию наук изберут. Только бы родители до того времени дотянули. Пусть старики порадуются, что не зря надежды возлагали. А одноклассники и однокурсники! Сдохнут от зависти. А что будет твориться со Смирнящевым и Субботичем! Эх, и покажу я тогда этим подонкам, где раки зимуют!!

Природа

Для нас природа с неких пор —

Изрытый, захламленный двор,

Дурные кошки на помойке,

И за забором вечно стройки.

Приходит отпуск заслуженный,

Мы, наши дети, даже жены, —

Все рвемся с города удрать,

Природы чуточку урвать.

Но мы и тут, их в Бога мать,

Лепимся, где есть что пожрать.

А глянь на карту! О-ля-ля!

Обширна русская земля.

Не говоря уж про Европу

И прочих наших эфиопов.

Но для кого это — природа?

Начальству — да, но не народу.

Дом отдыха

Места и средства отдыха у нас, как и все остальное, можно расположить по рангам, начиная с таких, которыми пользуются самые низкопоставленные граждане по путевкам со скидкой или по бесплатным путевкам, и кончая такими, которыми также бесплатно пользуются самые высокопоставленные лица государства. Описать различие между ними обычными словами невозможно. Если вам показать сначала одни, а затем — другие и если вы даже никогда до этого не выражались неприличными словами, вы все равно никаких иных слов не найдете.

И все же даже самые захудалые дома отдыха имеют свою неоспоримую прелесть. Очень многие граждане мыслят себе будущее коммунистическое общество именно в виде дома отдыха, растянутого на всю планету и на всю жизнь. Рядовой труженик нашего развитого социалистического общества, попав в адекватный его положению в обществе (а иногда — чуточку выше) дом отдыха, чувствует себя почти что в раю. Он вырвался из опостылевшей среды своего учреждения и из домашней нервотрепки. Он на природе, дышит чистым воздухом и не слышит грохота машин. Он на всем готовом. Никуда не нужно спешить. Можно вволю отоспаться. Поболтать досыта. Пофлиртовать. Выпить. Здесь нет никаких производственных склок и интриг. Здесь не нужно делать карьеру и подкладывать свинью ближнему. Здесь можно быть великодушным и благородным. Здесь не играет роли, член партии ты или беспартийный, женат или холост, живешь в отдельной квартире или в коммуналке. Здесь все равны. Все добры и внимательны друг к другу. А главное — природа. Увидев поразительную красоту своей родной природы, люди застывают в изумлении. О Боже, кричат они в один голос, зачем мы там томимся в духоте, тесноте и злобе, когда тут такая красота! Ради чего мы жертвуем там этой красотой! До чего же ничтожны в сравнении с этой красотой все наши тамошние тревоги и хлопоты!