Ангелотворец - Камилла Лэкберг

— Ничего страшного, — отозвался он.

Клаэс продолжал стоять, скрестив на груди руки. Глаза его стреляли молниями, но он не отваживался атаковать младшего брата.

— Размазня! — выплюнул он и ушел прочь.

Инес выдохнула. Какой позор! Клаэсу всего семнадцать. И даже если она не намного старше, она его мачеха. И она ждет его брата или сестру. Ей не следует бояться мальчишку. Но почему-то в его присутствии фру Эльвандер испытывала леденящий страх. От одного его голоса ее бросало в дрожь. Инстинктивно она чувствовала, что этого подростка не стоит провоцировать. А что будет, когда приедут ученики? Изменится ли атмосфера в доме, когда он наполнится детскими голосами? Если нет — она здесь просто задохнется.

— Ты такой добрый, Юхан, — сказала она, поглаживая мальчика по светлым волосам.

Он ничего не ответил, но от Инес не ускользнула его счастливая улыбка.

Он ждал их, сидя у окна. Смотрел на море, на остров Валё, на лодки, проплывавшие мимо, на отдыхающих, наслаждавшихся последними неделями отпуска. В какой-то мере он им завидовал, хотя никогда и не мечтал жить их жизнью. Их жизнь была намного проще, чем его. Эти люди и не догадывались, как это чудесно — жить простой обычной жизнью. Когда в дверь позвонили, Леон бросил последний долгий взгляд на Валё и откатил инвалидное кресло от окна. Там, на острове, все началось. Там и должно закончиться, подумал он.

— Пора нам покончить с этим, — объявил он собравшимся.

Атмосфера в комнате была напряженной с момента прибытия самого первого гостя. От Леона не ускользнуло, что ни Перси, ни Йозеф не поднимают глаз на Себастиана. Тот же был абсолютно спокоен и расслаблен.

— Как это ужасно — оказаться в инвалидном кресле. И так изуродовать лицо. Ты же у нас был красавец, — протянул он, откидываясь на спинку дивана.

Кройц не обиделся. Он знал, что обидеть его не входило в намерения Монссона. Просто этот парень всегда был прямолинеен, кроме тех случаев, когда хотел кого-нибудь обмануть. Тогда он лгал без всякого стеснения. Люди не меняются. Все остальные тоже не сильно изменились. Йозеф был серьезным, Перси — слабым. А Йон сохранил свои харизму и очарование. До приезда во Фьельбаку Леон навел обо всех справки. Частный детектив за баснословные деньги проделал блестящую работу, и теперь Кройцу было известно об их жизни все. Но у него было такое ощущение, что все произошедшее после Валё не имело никакого значения, особенно сейчас, когда они снова были в сборе. Не отвечая Себастиану, он повторил свою первую фразу:

— Пора рассказать всем правду.

— Зачем? — спросил Йон. — Все в прошлом.

— Знаю, что это была моя идея. Но чем старше я становлюсь, тем больше осознаю, что это была ошибка, — сказал Леон, глядя политику прямо в глаза.

Он подозревал, что Хольма будет сложно убедить, но был к этому готов. Независимо от того, что скажет бывший однокашник, Кройц принял решение рассказать правду. Но считал своим долгом предупредить об этом остальных, поскольку решение затрагивало и их тоже.

— Я согласен с Йоном, — без всякого выражения сказал Йозеф. — Нет никаких причин ворошить прошлое. Все давно забыто и похоронено.

— Это ведь ты всегда твердил про важность прошлого, про долг, про ответственность. Забыл? — напомнил ему Леон.

Мейер побледнел и отвел взгляд.

— Это совсем другое.

— Да неужели? То, что произошло, никуда не исчезает, оно продолжает жить в настоящем. Я жил с этим все эти годы. И вы тоже. Я знаю.

— Это совсем другое, — настаивал Йозеф.

— Ты говорил о людях, виновных в страданиях твоих предков, говорил, что их надо призвать к ответу. Разве не должны и мы отвечать за содеянное, признать вину? — Кройц говорил мягко, но от каждого его слова Мейер дергался как от удара.

— Я тебе не позволю, — процедил Йон, сжимая кулаки.

— Это не тебе решать, — отрезал Леон, тем самым раскрыв, что он уже принял решение и не собирается с ними советоваться.

— Делай что хочешь, — внезапно произнес Себастиан.

Порывшись рукой в кармане, он вынул ключ, а затем, поднявшись с дивана, протянул его Кройцу, который после некоторых сомнений взял его. Столько лет прошло с тех пор, как он в последний раз держал эту вещь! Ключ, которым было заперто их совместное прошлое…

В комнате воцарилась тишина. Все вспоминали.

— Надо открыть дверь, — объявил Леон, сжимая ключ в кулаке. — Я хочу это сделать вместе с вами, но если вы не хотите — я готов сделать это один.

— А Ия? — начал было Хольм, но Кройц остановил его:

— Ия уехала в Монако. Я не смог уговорить ее остаться.

— Вы-то можете сбежать, — с горечью сказал Йозеф. — Уехать за границу. А мне придется остаться здесь.

— Я никуда не собираюсь уезжать, — ответил Леон. — А если и уеду, то обязательно вернусь.

— Никто никуда не поедет, — заявил Перси, до этого не издавший ни звука. Он даже сидел в отдалении.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Себастиан расслабленно.

— Никто никуда не поедет, — повторил фон Барн.

Нагнувшись, он начал рыться в портфеле, прислоненном к ножке стула.

— Это шутка? — усмехнулся Монссон при виде пистолета в его руках.

Перси направил на него дуло.

— Нет, не шутка. С чего мне шутить? Ты отнял у меня все.

— Это был только бизнес, — все еще спокойно произнес Себастиан. — И не надо меня винить. Ты сам растратил все свое наследство.

Раздался выстрел, и все ахнули. Себастиан схватился руками за лицо, и между его пальцами полилась кровь. Пуля задела его левую щеку и вылетела через панорамное окно с видом на море. В ушах у присутствующих зазвенело от звука выстрела. Леон так сильно вцепился в ручки кресла, что костяшки пальцев побелели.

— Что ты творишь, Перси?! — завопил Йон. — Ты совсем спятил?! Убери пистолет, пока никто больше не пострадал!

— Слишком поздно. Поздно, — фон Барн опустил оружие. — Прежде чем я всех вас убью, я хочу, чтобы вы ответили за то, что сделали. В этом я согласен с Леоном.

— Что ты имеешь в виду? Мы все такие же жертвы, как и ты! — злобно заявил Хольм, но в голосе его отчетливо звучал страх.

— Мы все к этому причастны. И это разрушило мою жизнь. Но ты виноват больше всех и поэтому умрешь первым, — с этими словами аристократ снова направил пистолет на Себастиана.

В комнате было тихо. Слышалось только напряженное дыхание собравшихся.

— Это, должно быть, они, — сказала Эбба и отвернулась от ящика. Ее стошнило. Анну тоже замутило, но она удержалась.

В ящике лежал скелет. Череп уставился на них пустыми глазницами. Все зубы были целы, и на черепе виднелись даже остатки волос. Судя по всему, скелет принадлежал раньше мужчине.

— Думаю, ты права, — сказала она, гладя фру Старк по спине.

Та опустилась на корточки и прижалась лбом к коленям, чтобы не потерять сознания.

— Так вот где они были все это время… — прошептала она еле слышно.

— Полагаю, остальные лежат там, — показала Анна на два других ящика, которые оставались запертыми.

— Их надо открыть! — заявила Эбба, вставая.

Ее «сокамерница» засомневалась:

— Может, сначала сами отсюда выберемся…

— Я должна знать! — У фру Старк горели глаза.

— Но Мортен… — запротестовала Анна.

Эбба покачала головой:

— Он нас не выпустит. Я видела это в его глазах. К тому же он думает, что убил меня.

Эти слова напугали Анну. Она понимала, что Эбба права. Старк их не выпустит. Им придется выбираться самим, иначе они умрут здесь. И даже если Эрика начнет их искать и задавать вопросы, ей никогда их не найти. Эта комната могла находиться где угодно, и раз ее не нашли, когда искали пропавшую семью, то, значит, не найдут и сейчас.

— Хорошо, — согласилась Анна. — Давай откроем. Там может найтись что-то, чем можно будет взломать дверь.

Эбба не ответила. Она уже была занята сбиванием замка на втором ящике. Но этот замок сидел крепче.

— Погоди, — сказала Анна. — Можно мне одолжить твое украшение? Может, им можно вскрыть замок?

Поколебавшись, фру Старк сняла с себя цепочку и протянула Анне. Та начала ковыряться в замке. Через какое-то время ей удалось открыть обе крышки, и, переглянувшись с Эббой, они открыли ящики одновременно.

— Они тут. Все, — сказала фру Старк.

На этот раз она долго смотрела, не отводя взгляд, на останки своей семьи, столько лет пролежавшей в подвале, как мусор.

Тем временем Анна пересчитала черепа в ящиках.

— Одного не хватает, — сказала она.

Эбба дернулась:

— Что ты имеешь в виду?

Анна поправила одеяло на груди.

— Исчезло пять человек, да?

— Да.

— Но здесь только четыре черепа. То есть четыре скелета, если, конечно, никому не отрубили голову.