Странный приятель - Егор Чекрыгин

Практически не взглянув на вошедших посетителей, Риишлее принял от секретаря несколько бумаг, в одной из которых Ренки узнал свое собственное недавнее сочинение, и погрузился в чтение. Молча… Лишь изредка позволяя себе легкой гримаской породистого длинноносого лица выразить свое отношение к прочитанному.

— Готор… — по-прежнему не глядя, наконец произнес он тоном строгого школьного учителя, постукивая при этом длинным тонким пальцем по лежащему перед ним письменному творению данного человека. — Стиль, конечно, далек от привычной канцелярщины… Но, я вижу, что писать подобные отчеты вам не впервой. Более того, скажу, что тут чувствуется набитая рука. Все очень четко, по делу, без ненужных художественных подробностей и нелепых попыток украшательств слога, коими сильно грешит ваш молодой товарищ, оу Дарээка. Написано очень грамотно, ни единой ошибки, и даже каждый знак препинания на месте. Такое, признаюсь, в среде людей военных встречается нечасто. Но при этом нет попыток заумно рассуждать и лить воду, коими обычно злоупотребляют представители ученого люда. И все же после прочтения у меня создалось впечатление, что, вопреки показаниям на первых допросах четырехмесячной давности, вы проходили там, у себя, не по научному, а по военному или, возможно, даже сыскному ведомству. Это так?

— Не совсем, э-э-э… старший цензор. Скорее, я всю жизнь разрывался между армией и желанием стать ученым. Даже почти окончил одно учебное заведение, вроде вашего Офицерского училища. Но все-таки выбрал ученость. А ученость выбрала отправить меня на поиски мудрости и знаний в далекие от наших островов земли, надеясь, что навыки, приобретенные мною на военном поприще, помогут мне справиться с этой задачей.

— Об этих «островах» мы еще поговорим, — сказал в ответ Риишлее, буквально пронзив Готора острым, как стальная шпага, взглядом. — Сейчас же меня интересует иное. Считаете ли вы совпадением, что найденная вами вещь оказалась древностью, коими, как я понял, вы сильно интересуетесь?

— На этот счет у меня нет никакого мнения, — честно ответил Готор. — Я допускаю как и случайность, так и то, что вы заранее догадывались о сути переправляемого предмета.

— И что вы думаете об этой вещице?

— Очень старая… Несколько тысяч лет. Но без специальных изысканий точнее я сказать не могу. Обломок рукояти булавы или, возможно, какого-то ритуального жезла.

— О каких изысканиях идет речь? — Риишлее вперил в Готора такой взгляд, что тому показалось, будто он смотрит в жерла готовящейся выстрелить батареи. И все пушки нацелены на него одного.

— Обычных, — пожал плечами Готор. — Чтобы оценить древность предмета, надо сравнить его с другими древними изделиями, чье время изготовления известно достаточно точно. Библиотеки, архивы, хранилища древностей… Если хорошенько покопаться там, возможно, я смогу установить более-менее точную дату.

— Ну так наши ученые и сами умеют… — без всякого выражения сожаления на лице прокомментировал ответ Готора Риишлее. — Я думал, у вас есть какие-то иные способы. Вы ведь, кажется, довольно сильны в науках преобразования веществ и алхимии? И кстати, что вы там устроили на постоялом дворе? У меня уже накопился десяток отчетов от самых разных людей, в том числе и непосредственных наблюдателей. И все они, скажем так, грешат излишним разнообразием версий.

— Обычное развлечение в моих краях, — пожал плечами Готор. — Я был удивлен, узнав, что у вас такого нет. Не более чем игры с огнем, порохом и разными добавками. Изначально я сделал эти штуки, чтобы отпраздновать уход Шестого Гренадерского на войну, как благодарность городу Фааркоону, нас приютившему. Думаю, зрелище было бы потрясающим. Фааркоон нас запомнил бы надолго. Но когда пришло это задание, подумал, что можно применить их для иных целей.

— А насколько безопасно было использовать это ваше «развлечение»? — поинтересовался Риишлее. — Не подвергали ли вы жизни людей излишней опасности?

— Нет, — правильно понял подоплеку вопроса Готор. — В военном плане эти штуки абсолютно бесполезны, они могут только напугать. Ну или сгодиться для подачи сигналов. В крайнем случае можно устроить небольшой пожар, но того же можно добиться и куда более простыми и дешевыми методами.

— Хорошо, — кивнул головой Риишлее. — И все же потом изложите принцип работы этих ваших — как вы сказали? — фейерверков. И рецепты «добавок». А заодно уж изложите свои знания по части минного дела, в коем, как я понял, вы тоже весьма искусны. Отдам все это нашим ученым и войсковым инженерам, пусть изучают. Обидно, что вы уже применили эти фейерверки… в таком деле. Судя по отчетам, зрелище и впрямь впечатляющее, а теперь придется держать все эти знания в секрете. Ну хотя бы какое-то время. А ведь скоро Праздник коронации. Впрочем, не важно…

Риишлее замолчал и стал задумчиво смотреть в окно, продолжая барабанить длинными тонкими пальцами по поверхности стола.

— Оу Дарээка, — наконец произнес он. — Славное имя, славный род. Мои предки не раз дрались бок о бок вместе с вашими. Хотя бывало и так, что сражались они друг против друга. Но первое случалось гораздо чаще. Свисающий с вашего плеча погон говорит о том, что вы более чем достойно блюдете военную славу предков. И это похвально. Однако вы же и поставили на репутацию рода жирное грязное пятно!

Барабанящий палец вдруг уставился на Ренки как изготовленная к бою шпага, уже нацеленная и устремившаяся к сердцу оппонента.

— Я… гхм… — У Ренки вдруг пересохло в горле. — Возможно я тогда немного погорячился, — честно ответил он. — Но, по правде сказать, не жалею о том поступке. И даже более того, иногда с ужасом думаю, как бы повернулась моя жизнь, поступи я иначе!

— Хороший ответ, — едва растянув уголки рта, что, видимо, должно было означать улыбку, сказал Риишлее. А потом вдруг словно выстрелил из-за угла. — Так когда вы планируете вернуться домой, Готор?

— Я-а… хм… э-э-э… — поперхнулся и Готор. — По ряду причин я не могу в данное время вернуться домой. Потому что просто не знаю пути назад. Иначе бы давно уже сбежал.

— Примерно так я и думал, — кивнул Риишлее, и даже тени удовлетворения своей правотой не мелькнуло на его холодном лице. — Тогда намерены ли вы в ближайшее время связать свою судьбу с судьбой королевства Тооредаан?

— Все мои друзья сейчас служат Тооредаану, — ответил Готор. — В ситуации, когда тебе все равно, на чью сторону вставать, надо вставать на сторону друзей. Так что да, в ближайшее время я готов служить этому королевству. А в случае появления возможности вернуться назад постараюсь, чтобы интересы королевства и порученного мне дела не пострадали бы от этого.

— Ответ выглядит весьма правдивым, — опять так же холодно сказал Риишлее. — Такому можно поверить. Но, думаю, вы осознаете, что жить тут дальше вы можете только с благословения Тайной службы. А выпустить за пределы королевства такого… неоднозначного человека, чтобы он ушел служить нашим врагам, — это было бы огромной ошибкой.

— Понимаю… — невесело кивнул Готор.

— Тогда, — продолжил Риишлее с видом полководца, бросающего конницу на дрогнувшего врага, — вы должны понимать, что «благословение» означает «сотрудничество». А сотрудничество потребует от вас беззаветной преданности нашему делу. Хорошо, — добавил он, увидев утвердительный кивок Готора. — Искренне надеюсь, что мне приходится поднимать эту тему в первый и в последний раз. А теперь… Что вы скажете, если эта вот вещица, — в руках старшего цензора появилась знакомая приятелям рукоятка, — есть не что иное, как часть легендарного меча не менее легендарного героя древности — Лга’нхи?

— Того самого? — взволнованным голосом ученого, увидевшего истинный раритет, произнес Готор. — Что был родным братом чародея Манаун’дака?

— Да, именно его… И даже более того: по легенде, эта рукоять была сделана именно этим самым чародеем! После чего меч стал еще более волшебным. Что вы вообще знаете об этом мече?

— Можно мне еще раз… — срывающимся голосом попросил Готор, протягивая руки к рукоятке. — Я несколько раз читал упоминания о Волшебном Мече, но, честно говоря, как-то не придавал этому особого значения: у легендарных героев вечно какие-нибудь не менее легендарные и волшебные мечи или копья. И кстати, эта рукоятка не очень-то похожа на рукоять от меча.

— Это слово одного из древних языков Северных Земель, который лег в основу древнеимперского… — пояснил Риишлее. — Эти древние языки, как мне объяснили, вообще штука довольно путаная. Слова изменяются сами и меняют свой смысл, подчас даже на протяжении относительно небольшого времени. Тогда это слово могло означать и топор, и палицу, и… что угодно. Практически любое оружие короче копья, но длиннее кинжала. Конечно, наверняка были и термины для каждой отдельной разновидности. Но все они, кроме копья и protazana, были вытеснены словами переселенцев с Южных Земель, куда более успешных в военном деле. Остался лишь меч.