Роман с куклой - Татьяна Тронина

Холодным и ясным ноябрьским днем Митя с Эрденом шли по Омску – эти места, эта часть России была еще свободна от красных. Здесь была своя власть (Временное Сибирское правительство) и свои министры – из Белой гвардии.

Город давно потерял свой прежний, патриархально-спокойный вид, которым отличался раньше. Все в нем бурлило, стены домов были заклеены листовками.

Выделялся плакат: «Приговорены к расстрелу, как бандиты, палачи и немецкие шпионы, нижеследующие большевистские главари – Иванов, Сулякин, Пахомов…» Список был довольно длинным.

На главной площади перед собором – толпа.

– Архиерей молебен служить будет, – заметил Митя, поглядев в ту сторону.

– А чего ж еще делать… – пробормотал Эрден. – Только Господь Бог нам теперь помочь может.

– Ты пессимист, Макс.

– Ты-то больно оптимист! – хмыкнул тот. – Бодришься, бодришься все время, а в глазах – тоска.

– Вот и Соня говорила, что у меня глаза какие-то странные…

Макс засмеялся, а потом закашлялся – еще в шестнадцатом году надышался ядовитых газов, которые немцы распыляли в окопах.

– Давно от нее писем не было? – наконец с трудом спросил он.

– Давно. Год почти. И похоже, мои письма тоже до нее не могут дойти.

– Ну, братец, а чего ты хочешь… Страна на два лагеря раскололась, брат на брата идет, с ума все словно посходили!

Дорогу Мите и Эрдену неожиданно преградил патруль:

– Господа, позвольте ваши документы! Куда вы, с какой целью?

– Нас направили в штаб… Вот, пожалуйста. – Митя протянул бумаги есаулу, возглавлявшему патруль.

– Что у вас тут творится? – с раздражением спросил Эрден. – Переворот?

– Именно так, – хладнокровно ответил есаул. – Этим утром назначен Верховный правитель.

– Кто?

– Читайте… – Есаул вместе с документами сунул им и газету. – Все, господа, вы свободны, можете идти дальше.

– Ну и дела… – хмыкнул Эрден и развернул газету, напечатанную на серой, дешевой бумаге. – Слушай, Алиханов: «Ввиду тяжелого положения государства и необходимости сосредоточить всю полноту Верховной власти в одних руках, Совет министров постановил: передать временно осуществление верховной государственной власти адмиралу Александру Васильевичу Колчаку, присвоив ему звание Верховного правителя…» Митька! Ты помнишь?.. Это же тот самый, о котором я тебе рассказывал!

– Похоже, что так… – задумчиво произнес Митя, перетягивая газету к себе. – Адмирал. Надо же!

– И Верховный правитель! – добавил Макс. – Роскошно звучит, не правда ли?

– Временный Верховный правитель, – поправил Митя товарища.

Через некоторое время они уже были в штабе, принадлежавшем когда-то генерал-губернатору.

Омск в ту пору был крупнейшим городом Сибири, жило в нем больше ста тринадцати тысяч человек. Находясь в центре железнодорожных линий, расположенный в обширном и хлебородном крае со значительной долей казачьего населения, сыгравшего большую роль в свержении Советской власти, Омск привлек особое внимание политических сил. Сюда стекались все те, кто бежал от большевиков после Октябрьского переворота – и в результате этого население увеличилось почти до миллиона человек.

К тому моменту, когда Митя с Эрденом прибыли сюда, Временное Сибирское правительство находилось на грани раскола, и внутри самого белого движения зарождалась гражданская война. Чтобы не допустить этого, нужна была жесткая диктатура. И к власти пришел Колчак, став Верховным правителем.

Союзники – англичане и французы, чьи представители находились в Омске, в общем, одобрили этот переворот. Были и недовольные – атаман Забайкальского войска Семенов, например, но открыто бунтовать никто не осмелился.

Помимо союзников, в этих местах находился и чехословацкий корпус – еще со времен войны с немцами. Он входил в состав французской армии, и после подписания Брестского мира корпус отправили во Владивосток, чтобы оттуда морским путем тот покинул пределы России.

Большевики попытались разоружить корпус, но в ответ чехи подняли восстание. Скоро вся Сибирь была свободна от Советской власти. Правда, у чехов были свои планы, поэтому надолго задерживаться здесь они не собирались.

Словом, Митя и Макс попали в водоворот событий, центром которых был Омск. Чехи, французы, англичане, американцы, японцы… Дальний Восток и Сибирь жили своей, особой жизнью, и разобраться во всем этом переплетении событий, интриг, интересов (у каждой из сторон были свои задачи) было очень сложно.

Митя и Эрден весь следующий год работали в штабе – попервоначалу с энтузиазмом, но потом заскучали. Но штабное начальство отпускать их не собиралось – образованных людей не хватало. Армия Колчака, сначала решительно двигавшаяся вперед при поддержке чехов и местного населения и прорвавшая Восточный фронт весной девятнадцатого года, теперь терпела поражения.

– Не по мне вся эта бюрократия! – однажды заявил Митя товарищу. – На передовой было проще.

– Колчак издает указы, но никто их не выполняет, – согласился Эрден. – Вон вчера пришла сводка с фронта. Там так и написано: «Солдаты не хотят воевать, а офицеры в большинстве уже неспособны на жертвенный подвиг». Мы вынуждены отступать…

– Я тебя уверяю – тыл губит фронт.

– Вот ты поди и скажи это Александру Васильевичу…

– А то он сам не знает!

В кабинет, где сидели Митя с Эрденом, ворвался прапорщик Арсений Гуляев, который всегда был в курсе всего.

– Господа, слышали, кто у красных командует пятой армией?

– Кто?

– Бывший поручик императорской армии Тухачевский! Говорят, под его началом самые лучшие силы рабочих коммунистов!

– Ну все, нам крышка… – уронил Эрден, иронично глядя на Гуляева.

– Тухачевский – дегенерат духа! – сверкая глазами, закричал тот. – Сатана! Когда он еще в кадетском корпусе учился, то после литургии вынес из храма святое Причастие во рту и выплюнул его на съедение собакам!

– Гуляев, иди отсюда… – с раздражением произнес Митя. – Займись каким-нибудь делом.

– Ну, делом вы занимайтесь, переписывайте эти свои приказы… – отмахнулся прапорщик. – А я вам вот еще что скажу… – Он оглянулся на дверь и понизил голос: – Еще Серафим Саровский утверждал: погибла наша страна, потому что перестали мы поститься по средам и пятницам! В среду предали Иисуса Христа, а в пятницу его распяли…

Вращая глазами, Гуляев попятился и скрылся за дверью, вероятно, очень довольный своим выступлением.

Некоторое время Эрден молчал, перекладывая папки с документами, а потом произнес негромко:

– Ну, не все у нас такие верующие. Некоторые живут во грехе – и ничего…