История Андрея Бабицкого - Панфилов Валентинович

Петр Вайль: За этим процессом наблюдали очень многие журналисты, в том числе и группа корреспондентов Радио «Свобода» во главе с директором Московского бюро Радио «Свобода» Савиком Шустером. Защиту Андрея Бабицкого представляли профессиональные и знаменитые адвокаты Генри Резник и Александр Зозуля, а также общественный защитник — секретарь Союза журналистов России Павел Гутионтов. Вот с Савиком Шустером и Павлом Гутионтовым я и побеседовал после того, как стало известно, что приговор вынесен.

Савик Шустер: Когда мы сюда приехали и в преддверии процесса обсуждали возможные сценарии, никто из нас не сомневался, что приговор будет обвинительным. Мы понимали, что в таком городе, как Махачкала, в районном суде судья не может быть независимым человеком. Он должен заботиться о своем будущем и своей карьере. Это наше мнение и наши чувства постепенно становились более оптимистичными только лишь потому что сам процесс велся безупречно — открытость, вопросы судьи, его реакции, — нам казалось, что в самом деле при такой атмосфере очень трудно будет произнести обвинительный приговор. А в четверг — после выступления Генри Резника и общественного защитника Павла Гутионтова — у нас вообще почему-то изменилось мнение, и мы все считали, что будет оправдательный приговор, потому что настолько обоснованными юридически и профессиональными были эти выступления, что нам казалось, что в таком контексте выносить обвинительный приговор невозможно. Но оказывается, что наши первоначальные ощущения были правильными, что Игорь Алексеевич Гончаров — человек, который принял такое решение, он не есть человек свободный. Он — человек не свободный, и при этом еще, наверное, карьерный.

Павел Гутионтов: Я бы дал менее жесткие оценки судье Гончарову, потому что, как мне представляется, рядовой районный судья, выступивший с оправдательным приговором по такому делу, неминуемо подписывал бы этим обвинительный приговор всем тем людям, которые в течение практически всего этого года совершали в отношении гражданина России откровенный произвол, откровенное беззаконие. Чтобы это сделал районный судья, было бы нужно не просто гражданское мужество, но, к сожалению, в условиях России настоящий человеческий героизм.

Савик Шустер: В этом смысле я, конечно, согласен с Павлом. Я более жестко это сформулировал, потому что мы огорчены серьезно, потому что мы очень надеялись, что корреспондент Радио «Свобода» Андрей Бабицкий — очень смелый и профессиональный человек не будет осужден за то, что он рассказывал в эфире. В день демократизации Югославии, в день, когда журналисты переходят на сторону демократической оппозиции, такой приговор просто неприятен.

Павел Гутионтов: Дело даже не только в судьбе одного смелого, честного, порядочного человека Андрея Бабицкого, но еще и в том, что на протяжении этой недели нам всем казалось, что процесс с абсолютной стопроцентной убедительностью, в том числе и благодаря судье Гончарову, доказал, что следственный комитет МВД России и Генпрокуратура, которая за ним стоит, и те еще более высокие должностные лица Российской Федерации, которые стоят и за Генпрокуратурой, позволяли себе вопиющее беззаконие, полное нежелание следовать существующим нормам в стране. К огромному сожалению, их расчет на свою полную безнаказанность пока оправдывается.

Савик Шустер: Может ли это дело стать прецедентом в некоем поведении властей в отношении журналистов?

Павел Гутионтов: Оно могло бы стать прецедентом, совершенно невиданным в российской юстиции и общественной жизни, если бы, конечно, судья Гончаров рискнул стать героем, повторяю, если бы рядовой судья рядового районного суда позволил себе выступить против беззакония, осуществлявшегося высшими людьми государства. У него был такой повод… Недаром суд, в котором проходил процесс, до сих пор называется Советским районным судом…

Петр Вайль: Господа, обратите внимание, что, волей-неволей, обсуждая этот процесс, мы переходим на патетические такие ноты, говоря о том, что на скамье подсудимых оказывается не столько субъект права, сколько само право в России, что речь идет не о рядовом носителе свободы слова, а о самой свободе слова, и мы говорим о том, что судья мог стать героем… Конечно, нормальным общество становится тогда, когда этот вопрос даже и не возникает. Но все-таки действительно прогресс есть — если раньше героизм требовался от подсудимых, то теперь мы ждем его от судей. Согласитесь, что это уже довольно серьезный шаг вперед?

Павел Гутионтов: Я бы даже добавил, что тут огромный шаг сделали и мы сами. Савик говорил вначале о нашем достаточно пессимистичном настрое перед началом процесса и где-то уже почти стопроцентной уверенности в нашей победе, которую мы испытывали вплоть до сегодняшнего дня. К этому нас подвигли не разговоры между собой, а сам ход процесса. А что касается того, что мы говорим не о конкретной судьбе человека, то пусть нас простит Андрей, но, начиная процесс, мы знали практические его результаты — что из этого зала его не выведут в наручниках, не посадят в «вагон-зак», и даже не «обменяют на неустановленных лиц в неустановленном месте». Он подвергался так или иначе амнистии, и принципиально важен был лишь приговор, где его объявят виновным хоть в чем-то — это было принципиально для власти. Для нас был принципиален вариант другой — нам кажется, что именно мы поднимаемся на патетические ноты и говорим о достаточно абстрактных вещах, которые, как нам кажется, все-таки должны задевать души многих наших сограждан.

Савик Шустер: Но если уж внести ноту оптимизма, то демократия — это общность порядочных людей. И в Махачкале мы ощутили, что в этом городе их очень много, и повернуть все вспять при таком количестве порядочных людей будет очень трудно.

Президент Радио Свобода/Свободная Европа осудил приговор по делу Бабицкого

Президент Радио «Свобода/Свободная Европа» Томас Дайн заявил сегодня в Москве, что он «разочарован решением судьи, признавшим Андрея Бабицкого виновным в предъявленных ему властями обвинениях».

Дайн сделал это заявление после того, как судья в Дагестане признал Бабицкого виновным в использовании заведомо подложных документов и наложил на него штраф в размере ста минимальных заработных плат, а затем освободил журналиста от уплаты штрафа по амнистии.

Президент Радио «Свобода/Свободная Европа» сказал, что дело Бабицкого ещё не завершено и что он лично, вместе со всей организацией, будет «добиваться справедливости в этом деле». По словам Дайна, адвокаты Бабицкого подадут апелляцию сначала в Верховный суд Дагестана, а затем, в случае необходимости, в Верховный суд Российской Федерации.

Бабицкий был арестован в январе этого года российскими властями, недовольными его репортажами о войне в Чечне. Именно эти репортажи были отмечены мировой общественностью за непредвзятость и объективность. Власти затем заявили об обмене Бабицкого на нескольких российских военнопленных, однако, по словам самого журналиста, этот обмен был всего лишь инсценировкой для видеокамер.

Бабицкого удерживали в течение 40 дней, а затем освободили в Дагестане, предварительно вручив ему поддельные документы. Эти документы стали формальным поводом для возбуждения против Бабицкого уголовного дела в Дагестане. Журналист был вновь задержан в Москве, но затем отпущен под подписку о невыезде.

7 октября

«Компромисс с самим собой не требовал от судьи больших нравственных мучений…»

Ведущий итогового информационного часа Петр Вайль беседует с журналистом Радио «Свобода» Андреем Бабицким об итогах завершившегося в пятницу в Махачкале суда.

Петр Вайль: Андрей, по-честному, ожидали ли вы оправдательного приговора?

Андрей Бабицкий: Честно говоря, после той работы, которая на судебном следствии была проделана защитой, у меня появилась надежда, потому что, на мой взгляд, аргументы, которые использовала защита, были безупречны. Защита показала, что следствие переформулировало приговор. На мой взгляд, оно продемонстрировало, что я действительно действовал в состоянии крайней необходимости. Об этом говорили и свидетели, которые были приглашены защитой. Кроме того, в ряде эпизодов свидетели обвинения выступили как свидетели защиты. Это — чисто юридические моменты, а что касается судебного процесса в целом, то я думаю, что ни у судьи, ни улюдей, которые присутствовали на этом процессе, как и вообще ни у кого и за пределами этого зала, не было сомнений в том, что я не совершал преступных действий. Мизерность обвинения как бы служила поводом для всяких юмористических оценок. У меня была серьезная надежда…

И судья вел себя удивительно. Процесс был абсолютно открытым. Он открыл его сразу для прессы, удовлетворял все ходатайства защиты и демонстрировал удивительную лояльность ко всем участникам процесса. Это действительно был состязательный процесс. Поэтому, конечно, у меня сначала сформировалась, а потом и окрепла надежда на то, что исход будет иным, хотя, в общем, и я, и очень многие предполагали, что в Махачкале иного исхода быть не может — судья просто проштампует обвинительное заключение и перепишет его тезисы в свой вердикт. Так оно и произошло, и, в общем, я понимаю человека, у которого есть какая-то своя небольшая карьера, и он может перечеркнуть ее одним решением. А в общем, ему не приходилось отправлять человека в тюрьму, лишать его свободы. Наказание мне не грозило изначально. Было понятно, что автоматически вступает в действие амнистия. В этом случае компромисс с самим собой не требовал от судьи больших нравственных мучений.