Тени прошлого — тени будущего - Стас Северский

Нор окончательно вернулся к ясному осознанию и вроде спокоен… Правда, его нервы и теперь намертво сцеплены с чем-то, постоянно грызущим его изнутри. Но теперь это «что-то» подавлено просветленным рассудком. Нор подчинен, и сейчас он исполнит каждый приказ, хоть на расстрел его посылай. Унхай как стер с его глаз блестящую муть оголодавшего хищника, нападающего на всех подряд, без различий, — жертвы то, либо такие же охотники, как и он. Уходить нам, похоже, поздно… Но Унхай, по крайней мере, сумел сдержать этого хищного зверя — и поступил он правильно… Он сделал, что мог… хоть и с промедлением. Это ко времени. Его стараниями и нашей силой — Нор стабилен. И наши задержки здесь — напрасно точно не пропадут…

Уже слышны шаги — там, за дверьми… Мои руки холодеют… Уже прошли сигналы от наших затаенных фоновых мыслей, от наших напряженных глаз, прикованных к перебойному свету там, за дверьми… Он идет — Айнер — скорее летит… Нор мертвеет под его, еще не бьющим по нам, ровным шагом, под его, еще не врезанным в нас, светлым взором. Кровь заливает Соргу лицо, но он, запертый оцепенением, не препятствует багровой темноте, ползущей к его глазам. А Унхай стирает с лица последние отсветы отражений до полной непроницаемости. Допрос будет здесь и сразу — с натиском, с напором, не дающим нам думать, собрать ситуацию сговором. Он будет вышибать из нас только правду и выбьет… А какой стороной оборотит его решение истинный ход дел, никому не известно, — формальной штрафной единицей, карающим бичом… смертоносным лучом…

Айнер ворвался ветром — вздыбленный до обгорелых под огнем и замерзших льдом под конденсатным спадом волос… С распахнутой шинели спадают кривые портупеи и на расстегнутом кителе едва мерцают посаженные погоны… Но сапоги сияют начищенной угрозой, как и прежде. Он с ходу накрыл нас недозволительной бранью — его уже закоротило…

Стикк вбежал за ним, бледный и заспанный, — никогда не видел его таким неприглаженным… И «спутник» Айнера встал у двери, преграждая и вход, и выход… Лесовский, при виде этой подавленной растрепанной сжатости взводного и лихой победоносной надменности Айнера, потупил, как-то прикрыл сумраком, этот его тревожный, разбрасывающий вызовы направо и налево, взгляд вместе со всей обычной решительной спесью. Он пригасил прожигающий проницанием огонь синих глаз перед наставленными на него бледными клинками, глазами офицера-S9, чем потеснил и мою неколебимую уверенность в нашей правой силе, не знаю уж теперь отчего и явленную… Теперь что-то сдавило эту «правую силу» где-то под ребрами до слабого пульсирующего биения и окончательно остановило мои мысли…

— Оружие бросить! Нор — к стене! Руки за голову! Смотреть прямо! Прямо мне в глаза! Унхай, портупею его мне под ноги! Сорг, Герф, Влад — к стене! По стойке «смирно»! Смотреть прямо! Унхай, бичи их мне в руки! И три шага назад! К стене! Смотреть прямо! Одно неверное движение и не к стене — к стенке встанете! Где Хорн?! Ко мне его! Быстро!

Такой расстановкой Айнер разом обозначил положение каждого…

— Что тут за забой?! Кровищи напустили! Стикк! Зашиби твоих создателей!.. Третье отделение перебито на переходе! Эти — на границе части! А ты где был?! Отчет мне немедленно — и подробный! Со всеми снами, которые ты видел, когда тут рядом вооруженные стычки проходили!

— Так точно. Отчет будет — точный и подробный с приложением ментальных, визуальных и цифровых форматных дополнений.

Стикк так и не успел пригладить волосы и застегнуть мундир до того, как его челюсть, как обычно, свела судорога ущемленной гордости и перешедшей ему дорогу несправедливости. На нем перчаток нет, и страшные шрамы на тыльных сторонах ладоней бьют по глазам, как и его, изошедшее синюшной бледностью, перекошенное лицо. Нет, никогда его таким «настоящим» не видел… И никогда мне его еще не было жаль — никогда не грызла перед ним совесть… Бывало злил он — да разное было… Но я всегда его с какой-то стороны да уважал. Это он по ерунде взъедался обычно, не иначе… Только сейчас понимаю, что он намерен сделать — нас выгородить… себе в ущерб… Он за нас ответственность возьмет, не переложит ни на кого — примет, как случалось уже, что на руках его карателями черным по белому писано. За что только, не знали мы — зато теперь ясно стало, и я борюсь с собой, чтобы перед ним глаз от стыда не опустить… Может, правда, еще что-то за этим стоит, но мне сейчас, честно, на то плевать… Тот, кто Айнеру противостоит открыто, — бесстрашный человек. И Унхай, верно, к таким «бесстрашным» принадлежит — он только зубы сжал покрепче под остановленным на нем светлым и холодным взглядом офицера-S9…

— Унхай, докладывай обстановку!

— Произошел сбой по причине…

— Что сбился?!

— Причиной стали стимуляторы. Агрессию удалось пресечь быстро. Поломки боевых единиц выявлены и устранены.

— Устранены! Верно, устранены! Вместе с боевыми единицами! Третье отделение с их долбанным сержантом остывает у врат сектора под ногами патрульных Скара! А твои люди, Унхай, бродят ночью при оружии по кровавому хвосту этих дезертиров! Унхай, какого черта?!

— Бойцы обнаружили пропажу товарищей по оружию, пошли на перехват. Но задержать соратников на территории части не смогли.

— Задержать?! Почему не доложили?!

— Не хватило времени.

— Унхай! Они успели покалечить друг друга! Но не доложить!

— Их мысли замедлены после химических ускорений, заданных при штурме. Они действовали на рефлекторном уровне бойцов N2.

— Что ты несешь! Это тебе не примитивные машины! Это было умышленное действие!

Сержант не отступил, но, похоже, перешел в оборону. А Стикк собрал волю с духом, зажал их по кулакам и заступил дорогу налетевшему на нас Айнеру… Сейчас пустит в ход заточенные извечной грызней зубы — напрямую ими правду резать будет.

— Так точно, командир. Это было умышленное действие — с погрешностью по указанной сержантом причине. Бойцы не доложили о сбое. Они старались прекратить ошибку нейропрограммы, сорванных химическими ускорителями, товарищей по оружию. Старались остановить, поврежденных тяжелыми препаратами, соратников без чужой помощи, с целью избежать неточности следственного разбора ситуации командующими, удаленными от точки событий, и последующего непомерно сурового наказания, командир.

— Стикк, ты понимаешь, что это значит?! Остановить дезертиров, не доложив командующему о дезертирстве — значит укрыть опасных для системы военных преступников и скрыть информацию, ставящую под угрозу безопасность системы! Это преступление, караемое жестко, как дезертирство во время боевых действий! Это приговор к строгой высшей мере без рассмотрений!

— Никак нет. Нужно учесть, что в крови нарушителей был высок уровень ускорителей. Приговор не должен быть ограничен отягощенной высшей мерой. Наказание должно быть смягчено.

— Это сводит приговор к неотягощенной высшей мере! Но это неизбежно — казнь!

— С учетом прекращения ошибки нейропрограммы бойцов, сорванных химическими ускорителями, сбой был бы устранен их соратниками — они собирались прекратить ошибку. При неудачном перехвате, сбой был бы жестко устранен командующими, что происходит здесь, или бойцами службы безопасности — что произошло с третьим отделением у секторных врат. Таким образом эти бойцы не могли допустить ни одного серьезного нарушения, кроме неподчинения приказу — «доложить о нарушении без промедлений». Это вообще переводит приговор с высшей меры к карательной — приговор тех, кто пошел на перехват, и тех, кого задержали и чьи нейропрограммы переключили.

— Не выйдет так, Стикк! Не выйдет так дать никаких послаблений ни тем, ни другим! Они не способны точно оценить состояние нейропрограммы! А единственный способ надежно пресечь серьезную ошибку нейропрограммы — перезагрузить нейросистему! Перезапуск системы проходит только через глубокую кому — через полное отключение! Другие методы не действуют! Они могли не полностью пресечь ошибку — могли вынудить встать обратно в строй бойцов с неисправными программами только силой! Поставить обратно в строй тех, кто не должен больше стоять в строю, — одной только грубой силой! Это первое! Второе — отягощающие факторы при исходе намеченных действий — при всех их вариантах! Это сокрытие важной информации с угрозой системной безопасности!

— Никак нет. Угрозы безопасности быть не могло. Данные о серьезных поломках боевых единиц, как и о сокрытии ими подобной информации, были бы получены нами при первой проверке показателей их фоновой ментальной активности.

Стикк на «карающей руке» зубы до кости сцепил — иначе он и не может. И захват его никто не сорвет, хоть бы этой рукой его до нижних подземелий дотащили, — он не отпустит… не отпустит эту свою старую судорогу… Только вот у Айнера и кости под током…