Светлое время ночи - Александр Зорич

– Во имя Князя и Истины! – вдруг вскричала вмиг посерьезневшая Нотта и встала. Ее кисейное платье как бы случайно обнажило довольно упитанное плечо и крупную грудь.

– Во имя Князя и Истины! – машинально повторил рах-саванн опоры Безгласых Тварей, он невольно засмотрелся.

– Во имя Князя и Истины! – нестройно повторили солдаты, глядя на происходящее в некоем гипнотическом недоумении.

– Поэтому мы, я и мои подруги, считаем своим долгом поблагодарить вас, наших избавителей. Мы считаем, что наш долг также исполнить перед гнорром Свода Равновесия наш лучший танец в знак нашей безраздельной преданности Варану и его Сиятельной княгине!

– Может, он еще смотреть не будет на ваши блядские кривляния, – буркнул критически настроенный кавалерист.

– Ладно, исполните свой танец, если неймется, – решил рах-саванн Опоры Благонравия. Его буквально заворожило упоминание Сиятельной княгини и гнорра в совокупности с полуобнаженными телесами. Его голос в конечном итоге был решающим.

Девочки вскочили на ноги и растолкали спящую, в то время как солдаты уже отправились шарить по другим отноркам подземелий Гинсавера.

Грудь Фафны тяжело вздымалась, ее щеки заливал лихорадочный румянец. Она слишком явственно почувствовала дыхание смерти за своим обнаженным плечом. «Ну и упыри! Вот так упыри!» – стучало у нее в висках.

Конечно, весь рассказ Фафны от первого и до последнего слова был ложью.

Не было ни корабля, захваченного Вэль-Вирой, ни рабства с унижениями и побоями. Все четыре танцовщицы оказались в Гинсавере по доброй воле и получали за свое искусство не хуже наемного латника.

Пару месяцев тому назад Адагар, видя как сохнет Вэль-Вира по своей убитой баронами Маш-Магарт Радне, присоветовал барону развеять тоску, выписав из Харрены затейниц-плясуний.

Вэль-Вира был доволен советом Адагара. Вскоре он настолько пристрастился к заморским пляскам и затеям, что даже не желал отсылать их из замка, когда там стало по-настоящему опасно. Почему-то до самой гибели Адагара Вэль-Вира был совершенно уверен в том, что ему удастся отстоять Гинсавер.

В ту самую минуту, когда Фафна, Нотта, Рамен и Кин, дрожа на сквозняках, поднимались по длинной лестнице из подвалов наверх, в Гинсавере появилась еще одна женщина.

Никто бы не узнал в ней баронессу Лою – в ту хмурую ночь она предпочла обличье матерой белой суки с тяжелыми, розовыми сосцами.

Лараф устроился в Гинсавере с большим комфортом. Апартаменты барона Вэль-Виры почти не пострадали от «молний». Если не считать того, что над четвертым этажом не хватало крыши.

«Ну да крыша мне и не нужна. Мне же не месяц здесь сидеть!» – рассудил Лараф.

После штурма Лараф был на взводе. Ему не хотелось ни спать, ни есть, в то время как остальные просто валились с ног. Лараф и сам не знал, в чем причина его внезапной двужильности.

Осмотрев полуразрушенный замок, Лараф вернулся к себе. Гинсавер произвел на него тягостное впечатление. Всюду обезображенные трупы, хищные рожи солдат, вой раненых и искалеченных. Двое солдат, не подозревая о присутствии гнорра, естествовали козу. По Уложениям Жезла и Браслета их полагалось высечь, клеймить и сослать в Нашлаимские рудники, но Лараф только снисходительно поморщился.

«Хватит с меня государственных дел на сегодня», – решил Лараф и, входя в свои новые покои, отдал Эри важное распоряжение.

– Никого не впускать. Никого. Кроме гиазира Йора.

Сил по-прежнему было хоть отбавляй. Со скуки Лараф взялся кормить двух шпорцевых лягушек в небольшом хрустальном резервуаре, любимцев барона-сергамены. Рассматривал принадлежащую барону коллекцию минералов. Листал книги.

Лени, которая в последнее время столь часто наваливалась на Ларафа, тоже не было и в помине. Он быстро настрочил письмо баронам Маш-Магарт, вложил его в футляр и, самолично вызвав почтового альбатроса, отпустил его на волю уже вместе с важным грузом. Альбатросов он полюбил с первого же дня эрхагноррата и обращаться с ними научился почти сразу. Благо, подруга помогала.

«Неплохо это я сообразил!» Лараф мысленно прокрутил в голове текст только что отосланного письма.

«Глубокочтимая госпожа Зверда! Довожу до вашего сведения, что замок барона Вэль-Виры был взят моим войском сегодня ввечеру. Картины разорения впечатляют. Низкий поклон вашему супружнику. Надеюсь на скорую встречу. Ваш гнорр Л.»

«Особенно хорошо придумано „ваш гнорр Л.“. Можно подумать, что „л“ – это Лагха. А можно и другое! То-то челюсть у баронессы отвалится!» – Лараф довольно потер руки.

В этот момент в дверь постучали.

– Я же сказал не беспокоить!

– Но это гиазир Йор, – виновато пролепетал Эри.

Быстро согнав с лица следы веселья, Лараф уселся на неудобное деревянное кресло и сложил руки на груди. Эта поза казалась ему идеально-государственной.

– Ну как?

– Ваши приказания выполнены. Огнетворительная смесь разложена для просушки. Выставлены караулы…

– А от баронов Маш-Магарт ничего не было?

– Нет. Но я как раз пришел поговорить с вами о баронах Маш-Магарт.

– Чего о них говорить? Завтра к вечеру мы их уже у себя увидим.

– К сожалению, увидим.

Только сейчас Лараф почувствовал в словах пар-арценца некую тревожную дрожь.

– С ними что-то случилось? – Ларафу начала передаваться нервозность Йора.

– С ними – нет. Видите ли, гиазир гнорр, ко мне только что приходила баронесса Лоя, жена Аллерта велиа Семельвенк. То есть, она приходила к вам, но ее не пустили. Сказали, что вы изволите отдыхать.

– Я? Я – да, изволю. Но помилуйте, Йор, как она сюда попала? Вы же сами говорили, что выставили караулы…

– Все правильно. Но караулы ее проглядели. Сейчас я вам все расскажу, это и не самое удивительное, и не самое важное. Главное – это то, что она сказала насчет баронов Маш-Магарт, – лицо Йора было бледным и обеспокоенным.

– Что? Измена? Маш-Магарт отложился? – встревоженно поинтересовался Лараф. С первого дня своего эрхагноррата Лараф страшился одного: что в один прекрасный день Зверда, а вместе с ней и книга, отступятся от него.

– Хуже, – Йор потупил взор.

– Да Шилол вас подери, пар-арценц! – Лараф пружиной распрямился, вскочил и зашагал по комнате. – Что может быть хуже этого!?

– Бароны Шоша и Зверда велиа Маш-Магарт – трансформанты.

– Кто? – вытаращился Лараф.

– Трансформанты восемнадцати степеней свободы, настоящие гении Изменений. В это трудно поверить, но это…

– Вы хотите сказать – оборотни?

Йор церемонно кивнул.

– Гм… – Лараф изобразил озабоченность и, подойдя к окну, повернулся спиной к Йору. Он не хотел, чтобы его лицо выдало его крайнее и потому подозрительное волнение. А еще – его дикое желание задушить баронессу Лою собственными руками. «Кто тянул за язык проклятую курву?» Наконец он процедил:

– Я хочу побеседовать с баронессой Лоей лично.

– Это невозможно, гиазир гнорр. Она уже ушла.

– Почему же вы ее не задержали?

– Я не смог ее задержать. Ее… магические способности… превышали мои возможности почти на порядок. Все это было слишком неожиданно…

– Вовкулацкая погадка! – Лараф топнул ногой. Пара малоценных экспонатов из коллекции минералов свалились на пол с края стола.

– Вот именно. Выходит, что мы воюем против оборотня на стороне других оборотней! – взволнованно сказал Йор. Его нижняя губа едва заметно подрагивала. И ежу было ясно, что для Йора эта новость – гораздо большее потрясение, чем гибель под стенами Гинсавера трех сотен отборных бойцов «Голубого Лосося».

«Ой-ой-ой! Оборотни! Глядите, какие мы нежные!» – мысленно перекривлял Йора Лараф, благо он по-прежнему стоял к нему спиной.

– А доказательства? Может, эта ваша баронесса Лоя врет? – отозвался наконец Лараф.

– Нет. Она не врет. Она показала мне более, чем достаточно.

– Что значит «показала»?

– С ней был кристалл. Я видел, как баронесса Зверда обращается в медведя… Я смотрел в кристалл Взором Аррума. Иллюзия исключена. Гиазир гнорр, да неужели вы раньше ничего странного за этими баронами не замечали!? Вспомните хоть те косяки рыбы, которые видели все, когда судно с этими исчадиями Хуммеровой бездны входило в пиннаринскую гавань! Неужели вы ничего не замечали!?

Это был вопль отчаяния. И хоть вырывался он из уст опытного немолодого мужчины, с натруженной подлостями душой зверя, но принадлежал он веснушчатому мальчику Йору, с деревянным мечом у пояса, которого наставники научили бояться магии, любой магии, пуще всего на свете. Однако, между испуганных мальчишеских воплей был поставлен вопрос, не ответить на который Лараф не мог.

– Да, я замечал. Замечал, – поспешил согласиться Лараф. – Но я не знал этому названия…

– Я тоже был слеп. Мы все были слепы! – вдруг взвыл Йор и его лицо исказилось преотвратительной судорогой.

– Успокойтесь, Йор. Не надо дергаться. И пожалуйста, перестаньте выть. Не надо выть. Мы должны что-то решить… Не можем же мы проигнорировать… это? Что вы, кстати, предлагаете?