Таинства Церкви - Сборник

Подобные примеры резкой дивергенции церковного и гражданского права по вопросу брака можно умножать (взять хотя бы гиперлиберальное отношение СК РФ к допустимым степеням родства-свойства, или многосложную и очень актуальную тему расторжения брака), но мы ограничимся уже приведенными. Крайняя простота формальных условий заключения и расторжения брака в современном СК РФ (идеологически следующего декретам ЦИК 1917 г. «О расторжении брака» и «О гражданском браке») ставит со всей остротой вопрос: до какой степени «презумпция качества» гражданского брака, и тем более гражданского развода, может допускаться Церковью? Об этом было уже сказано Святейшим Патриархом Алексием II на Московском епархиальном собрании в 1995 году[552].

До сих пор в России, при декларировании большинством населения своей принадлежности к РПЦ[553], огромное количество людей, крещеных «издетска», совершенно не воцерковлены. Стремясь к большей активности в церковной жизни, они приходят в Церковь с полным незнанием, в частности, положительного церковного учения о браке: в лучшем случае, их представления об этом формируются на зыбкой, как мы видели, почве современного секулярного брачного права. Заключая браки в период своей до-церковной жизни, они не соблюдают зачастую даже самых основных и необходимых условий церковного брака. Приходя в Церковь, они по строгости даже не самых строгих канонов обязаны подлежать весьма серьезным духовным наказаниям. Это требует, очевидно, самого широкого применения к таким людям принципа «икономии» (временного приостановления действенности того или иного канона) со стороны законной высшей церковной власти.

Но икономия может и должна применяться только после ясно и «акривически» (т. е. точно) сформулированных церковно-правовых норм: очевидно, чтобы «ослабить» действие определенного канона, необходимо его со всей определенностью знать. Современное церковное право далеко еще отстоит от такого внятного и однозначного формулирования, что хорошо видно из приведенных выше сопоставлений. Из этих же таблиц видно, что вполне пригодные для пользования на сей день нормы остались от «благополучной» в отношении брачного права Синодальной эпохи, однако в значительной степени они требуют пересмотра и переформулирования, на основе норм классического поздне-римского времени, т. е. эпохи Вселенских Соборов.

Однако недостаточно лишь пересмотреть старое законодательство, выбрав из него все годное для текущего момента. Представляется необходимым также дополнить его новыми нормами, опирающимися на бесспорные канонические эталоны, и тем самым разработать единый свод Канонического права о браке. Причем эта задача может решаться уже не только на уровне одной Поместной Церкви, но и на уровне «вселенском».

Священник Николай Емельянов (ПСТГУ). Таинство Брака: церковно-практические аспекты

Церковное учение о таинствах предполагает, прежде всего, исследование вопросов догматического, литургического и канонического характера. Проблематика, с которой связана сакраментология, лежит в области богослужебной церковной жизни и потому формально не имеет пересечений с церковно-практическим служением, которое обычно связывают с внебогослужебными формами церковной деятельности. В этом смысле, церковно-практические аспекты в учении о таинствах сводятся к проблемам литургического характера (собственно порядка подготовки, условий и чинопоследования совершения таинств в современных условиях) и каноническим проблемам (практика применения церковных канонов и их толкование применительно к ситуации современной церковной жизни). Однако, таинства Брака и Священства не случайно называют таинствами служения церковной общине. Эти таинства особенным образом связаны с практической стороной формирования и развития церковной общины. В этом смысле церковно-практические аспекты этих двух таинств существенным образом выходят за рамки литургической и канонической проблематики и предполагают наличие собственно церковно-практической составляющей. Но если церковно-практическая проблематика, связанная с таинством Священства лежит в области институционального церковного служения и в значительной мере возвращает исследователя к проблемам церковной деятельности в ее иерархическом и богослужебном аспектах, то та же самая практическая проблематика, связанная с таинством Брака далеко выходит за рамки богослужебной церковной деятельности и лежит в области собственно церковно-практической, т. е. внебогослужебной.

Более того, с точки зрения практического богословия, к таинству Брака в его церковно-практическом аспекте восходит вся та проблематика, которая связана с ролью семьи в жизни церковной общины. Семья как «малая Церковь» является основной структурной единицей формирования церковной общины. Это означает, с одной стороны, то, что вся церковная деятельность в конечном итоге вырастает из служения христианина в семье и, таким образом, семья является главным средством или орудием всякой церковной деятельности. С другой стороны, это означает, что именно семья является или должна являться главным объектом пастырской заботы. Святейший Патриарх Алексий в ежегодном обращении к клиру на епархиальном собрании 2006 г. уделил особое внимание проблемам семьи и выделил ряд важных направлений этой заботы[554]. Проблемы семьи должны быть в центре церковной политики, как направленной на формирование внутрицерковных условий ее существования, так и обращенной к миру.

Этот, казалось бы, самоочевидный тезис требует существенного комментария. Христианская традиция, изменившая мир, транслировала понимание семьи как «малой Церкви» и на ее социальный статус. Причем не только в том смысле, что семья стала пониматься как основная ячейка государства и общества (такое значение и до христианства принадлежало семье и в римском государстве — и не только в нем). В христианском государстве понятие общества соотносилось с понятием христианской общины, а семья понималась именно как христианская семья. Это понимание выражалось на всех уровнях от государственного — законодательно защищавшего именно христианскую семью, до общественной морали — воспринимавшей христианские отношения в браке, как нормативные. В современном обществе, которое иногда называют «постхристианским», ситуация существенно иная. Дело не только в том, что произошла катастрофическая девальвация понятия семьи и брака. По данным федеральной службы государственной статистики на 2006 год в России до 30% детей рождаются вне брака, этот процент может быть меньше или больше в западных государствах, но везде имеет тенденцию к росту. Кроме того, социологические исследования, причем основанные вовсе не только на опросах общественного мнения, показывают, что семья давно не является источником социальных связей для современного общества. В современном обществе так называемые социальные сети строятся отнюдь не по семейному принципу. Однако, эти признаки девальвации имеют скорее количественный характер. Гораздо более существенными являются признаки девальвации качественной. Каким бы ни было значение семьи в обществе и для отдельных его членов, она перестала пониматься как христианская. Этот факт находит подтверждение как на уровне государственном — современное законодательство выстроено относительно перспективы развода, а в ряде европейских государств — признает браком однополые отношения, так и в общественной морали, которая воспринимает «свободную любовь», «пробные браки» и различные извращения как нормативные явления.

Эта ситуация в равной мере касается условий существования Русской Православной Церкви и тех западных христиан, которые пытаются сохранить христианскую семью. Знаменательно, что, несмотря принципиально разные политические судьбы России и стран западной Европы и Америки в двадцатом веке, внутренние процессы развития западноевропейской христианской цивилизации привели к ситуации во многом схожей. Римо-католическая Церковь выразила свою озабоченность на Втором Ватиканском Соборе рядом постановлений, посвященных этой проблеме, среди которых особое значение имеет пастырская конституция «Радость и надежда» о Церкви в современном мире 7 декабря 1965 г. (GS. 46-52)[555].

В чем особенность современного положения с точки зрения построения христианской семьи и пастырской заботы о ней? Современная семья оказывается в ложной ситуации. С одной стороны, вся традиция семейного уклада, существующая как в России, так и в христианских странах Европы и Америки, остается христианской по своему происхождению и в силу спасительной в данном случае исторической и здоровой природной инерции[556]. С другой стороны, сам институт семьи качественно изменился так, что существующая в общественном сознании модель давно перестала соответствовать христианской. В результате семья, осознающая себя христианской и живущая по принятым в обществе стандартам, которые, казалось бы, не противоречат этому, на самом деле может и не являться таковой. В частности, современные семьи, к сожалению, зачастую не могут обеспечить христианского воспитания детям. Поэтому перед современными христианами, вступающими в брак, стоит некая дополнительная задача. Это задача построения семьи, уклад которой в чем-то будет существенно отличаться от принятых на уровне массового сознания норм семейной жизни. На бытовом уровне появилось понятие «церковной» семьи, под которым понимается именно такой — специфический способ семейной жизни, в отличие от семьи православных, венчанных христиан, живущих по стереотипу «постсоветсткой» семьи. Однако, этот факт осознается далеко не всеми из тех, кто приступает к таинству Брака. В этом некий принципиально новый обращенный к Церкви вызов. Святые отцы патристического периода имели дело с языческими формами общественных представлений о браке, которым обычно можно было легко придать христианское содержание, не стирая различия между ними. Современным христиане имеют дело со стереотипами общественного сознания по форме христианскими, но не являющимися таковыми по содержанию, что катастрофически затрудняет осознание качественного отличия «церковного» брака[557].