Запретный храм - Патрик Вудхед

Билл помолчал и снова, чуть поморщившись, приподнялся на подушке — усилие далось ему не без труда. Он раскрыл ладонь — на ней лежал свернутый из бумаги лягушонок.

— Ква-ква, — вполголоса произнес он.

Шара передала лягушонка Бабу, тот взял игрушку, и страх исчез с его лица, сменившись любопытством. Мальчик надавил на бумажную голову, недоумевая, как у лягушонка двигаются ноги. Еще секунда, и нос Бабу сморщился, улыбка озарила лицо.

— Ква-ква, — повторил он, и улыбка стала шире.

Билл собрался было заговорить, как дверь вдруг открылась и в комнату сначала заглянул, а потом вошел коренастый монах. Он внимательно осмотрел всех, потом сложил руки на груди, и заиграли обнаженные бицепсы. От макушки все лицо монаха рассекал шрам.

— Дранг, — с досадой сказала Шара.

Монах не ответил. С безразличным видом он отошел чуть в сторону и замер. Шара сделала Бабу знак помалкивать, и в этот момент в комнате появилась еще одна фигура. Даже прежде, чем человек откинул капюшон, Шара узнала его. Ошибиться было невозможно: Рега.

— Тяти делек, досточтимый отец. — Шара низко поклонилась. — Ваше присутствие честь для нас.

Рега не ответил. Голова его склонилась набок, ноздри раздувались — он чувствовал резкий запах дезинфекции.

— Отец? — повторила Шара, и голова монаха резко дернулась в ее направлении.

— Мне сообщили, что в этой комнате шум, — сказал наконец Рега. — Что здесь происходит?

Шара посмотрела на Билла, а тот переводил взгляд с нее на монаха, пытаясь понять, о чем они разговаривают.

— Я зашла проведать больного, — быстро ответила Шара. — Но у меня срочные дела. Прошу меня извинить… — Ее голос смолк, потому что внимание Реги привлекло нечто другое.

Он повернул голову в сторону Бабу, сидевшего на кровати.

Старый монах двинулся к Бабу, и тот подался назад, молельные четки нервно звякнули в руке.

— Шара? — позвал он высоким испуганным голосом.

Ноздри Реги снова раздулись.

— Наконец-то я встретил мальчика. Сына губернатора Депона.

Он вытянул руку с длинными изящными пальцами.

— Подойди ко мне, дитя.

Шара натянуто улыбнулась.

— При всем уважении, досточтимый отец… Его святейшество настоятель запретил мальчику общаться с другими членами ордена. Я отнесу его назад.

— Но он же находится здесь с европейцем? А я прошу лишь познакомиться с мальчиком настолько необычным, что он даже не прошел у нас инициацию. — Губы Реги растянулись в вымученной улыбке, обнажив гнилые зубы. — Увидеть я могу только прикосновением. Ты ведь не откажешь слепому старику?

Шара помедлила секунду, быстро посмотрев на Дранга, стоявшего у дверей. Его внимание, казалось, целиком поглощали нефритовые четки Бабу. Наконец он повернул голову и встретился с ней взглядом, после чего сделал шаг в сторону и загородил дверной проем.

Шара помогла Бабу слезть с кровати, и когда Рега подошел, мальчик стоял неподвижно, вытянув руки вперед.

— Стой спокойно — досточтимый отец хочет познакомиться с тобой, — сказала Шара, чувствуя напряжение в собственном голосе.

Костлявая рука Реги прошлась по щекам мальчика, по затылку, переместилась на подбородок. Когда пальцы коснулись закрытых глаз Бабу, четки выпали из руки мальчика и звякнули об пол. Наконец Рега распрямился, сжав пальцы.

— Ты говоришь, что ты сын губернатора, но я готов утверждать, что ты родился на плоскогорье. Скажи мне, дитя, когда ты попал в Лхасу?

— Послушайте, отец, он всего лишь ребенок, — возмутилась Шара. — Он слишком мал, чтобы отвечать на вопросы.

— Слишком мал или не может ответить? — парировал Рега. — За последнее время произошло столько неправильного, что я сам решаю…

Его прервали чьи-то быстрые шаги. В дверях появился молодой монах, обвел всех в комнате безумным взглядом, потом быстро поклонился и согнулся, уперев руки в колени и стараясь перевести дыхание.

— Отец, я должен поговорить с вами.

Рега повернулся, скрипнув зубами.

— Подожди, нетерпеливое дитя, — прошипел он, поднимая палец. — Я занят.

— Отец, выслушайте! Случилось нечто ужасное.

Рега помедлил секунду, потом движением руки приказал Дрангу следовать за ним. Он вышел из комнаты, и одеяния развевались за его спиной. Когда его шаги затихли в коридоре, Билл приподнялся на кровати.

— Что это было?

— Объясню позднее, — мгновенно ответила Шара и подхватила на руки Бабу. — Извините, Билл, мне не стоило приносить его сюда. Я вернусь. Обещаю.

Она пошла с Бабу к двери, но тот стал вертеться на руках, взгляд его был прикован к полу.

— Шара, подожди! — воскликнул он, шлепнув ее по плечу.

— Не сейчас, — рассеянно сказала Шара. — Нужно торопиться.

Бабу продолжал вырываться, но она уже выбежала в коридор, оставив Билла одного в комнате, где вдруг воцарилась тишина.

Два часа спустя кто-то осторожно отодвинул засов на дверях комнаты Билла.

Дверь чуть приоткрылась, и Билл, почувствовав сквозняк, шевельнулся во сне, но не проснулся. В комнату беззвучно вошел Дранг. Он не сводил глаз с Билла, шрам, рассекавший лицо монаха, блестел на свету. Он сделал несколько шагов, и его войлочная обувь тихо шлепала по каменному полу.

То и дело посматривая на кровать, он присел и принялся шарить руками по полу. Наконец он нащупал четки, которые искал, и, бросив последний взгляд на спящего Билла, отступил к двери.

В коридоре он поднес четки к ближайшей лампаде и в тускловатом свете увидел серебряную подвеску и причудливый знак на ней. Он правильно сделал, что вернулся за четками.

Он уже встречал этот знак прежде.

ГЛАВА 43

— Держите крепче.

Эти слова донеслись до Чэня откуда-то снизу. Ноги его были широко расставлены, он одними согнутыми руками вытаскивал веревку. Он кряхтел от напряжения, его мощные плечи подавались вперед с каждым рывком. Мгновение спустя показался Чжу, его руки в перчатках цеплялись за стену, а веревка, закрепленная на поясе, плотно натянулась.

Чэнь смотрел, как Чжу поднимается к карнизу. Он окинул взглядом лицо капитана: черные глаза, тонкие сжатые губы. Чжу был белым как полотно. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.

Свернув веревку, Чэнь отер лоб рукавом плотной зимней куртки. Он практически протащил капитана по всей отвесной стене, и, несмотря на разницу в весе, далось ему это нелегко. По мере того как они поднимались, Чэнь все больше укреплялся в мысли, что Чжу в таком восхождении является балластом: его взгляд нервно перепрыгивал со скалы на веревку, с веревки на скалу.

Это казалось невероятным, но объяснение Чэнь видел только одно: Чжу боится высоты.