Инстинкт убийцы - Дженнифер Линн Барнс

Майкл был не из тех, кто позволяет себя чего-то хотеть. А уж если он чего-то хотел, то никогда не признавался в этом. Он никому не позволял забраться ему в голову. Он боялся разочароваться.

— Я здесь, Кэсси. Я знаю, чего хочу, и я знаю, что стоит тебе ослабить хватку, стоит тебе позволить себе, ты тоже почувствуешь это, — он едва ощутимо провел ладонью по моей шее. – Я знаю, что тебе страшно.

Моё сердце билось так сильно, что я чувствовала, как пульс эхом отдавался где-то в моём животе. Мою голову заполнил круговорот воспоминаний, словно вода хлынула из сломанного крана. Майкл заходит закусочную, где я работала в Колорадо. Майкл в бассейне посреди ночи, его губы на моих. Майкл опускается на диван рядом со мной. Майкл танцует со мной на газоне. Майкл работает над машиной.

Майкл не давит на меня, стараясь быть хорошим парнем. Ради меня. Но в моей голове был не только Майкл, был ещё и Дин.

Дин сидит рядом со мной на ступеньках, его колено касается моего. Моя рука окунает в воду его окровавленные костяшки. Секреты, которыми мы делились. Я опускаюсь на колени в пыли у забора рядом с его старым домом.

Майкл был прав. Мне страшно. Я боялась своих собственных чувств, боялась желать, жаждать, любить. Боялась сделать больно любому из них. Боялась потерять кого-то, кто был мне не безразличен, вслед за теми, кого я уже успела потерять.

Но Майкл был здесь, говорил о своих чувствах. Он менял правила игры. Он просил меня выбрать. Он говорил: «Выбери меня».

Майкл не притянул меня к себе. Он не склонился ко мне. Выбор был за мной, но он был так близко, и мои руки медленно скользнули к его плечам.

Его лицу.

И всё же, он ждал – ждал, чтобы я заговорила, а, может, чтобы я сократила расстояние между нами. Я закрыла глаза.

В следующий раз, когда мои губы коснуться твоих, — вспомнила я слова Майкла, — единственным человеком, о котором ты будешь думать, буду я.

Суматоха в моей голове затихла. Я открыла глаза и…

Вокруг заиграла мексиканская музыка. Я подпрыгнула на полтора фута в воздух, а Майкл чуть не потерял равновесие, опираясь на больную ногу. Мы одновременно обернулись и увидели Лию, с набором колонок в руках.

— Надеюсь, я ничему не помешала, — громко произнесла она, стараясь перекричать музыку.

— «Feliz Navidad»? – спросил Майкл. – Серьезно, Лия? Серьезно?

— Ты прав, — произнесла она, так спокойно и сдержано, как только мог говорить человек, кричащий, чтобы его было слышно за звуками абсолютно несвоевременной рождественской песни. – Сейчас даже не октябрь. Я переключу песню.

Из задней двери выглянула Слоан.

— Эй, ребята, — сказала она, куда более жизнерадостно, чем на протяжении всех этих дней. – Вы знали, что бензопила производит звук громкостью в сто десять децибел?

Майкл выглядел болезненно, но даже он никогда не решился бы обидеть Слоан.

— Нет, — со вздохом сказал он. – Я не знал.

— Шум от мотоцикла ближе к сотне, — радостно прощебетала Слоан. – Готова поспорить, эта музыка где-то на ста трех. С половиной. Сто три с половиной.

Лия, наконец, сменила песню на один из своих танцевальных треков.

— Ну же, — сказала она, рискнув подойти достаточно близко, чтобы ухватить одной рукой меня, а второй Слоан. – Мы поймали плохого парня.

Она потянула нас на газон, её бедра двигались в такт музыке, и она глядела на меня, гадая, хватит ли у меня смелости возразить.

—Думаю, это следует отпраздновать. А вы? 

Глава 43

Я проснулась посреди ночи, в холодном поту. Мне стоило ожидать возвращения ночных кошмаров. Они то преследовали меня, то отпускали на протяжении пяти лет. Конечно, игры разума Рэддинга вернули их.

Но дело не только в этом, — подумала я, в миг резкой честности с самой собой. – Они возвращались, когда я волновалась. Когда что-то менялось. Дело было не только в Рэддинге. Дело было в Майкле и в Дине, но больше всего, дело было во мне. Однажды, во время игры в «правду или действие», Слоан спросила меня, скольких людей я любила. Не только в романтическом смысле – всеми видами любви. Тогда я гадала, не разучилась ли я любить – ведь всю жизнь я росла с моей матерью, а затем вот так потеряла её.

Тогда я ответила, что одного.

Но сейчас…

Ты хочешь знать, почему именно ты так заботишь меня, Кэсси? – слова агента Стерлинг звенели в моих ушах. — Потому что ты на самом деле чувствуешь. Ты никогда не сможешь перестать заботиться о людях. Это всегда будет чем-то личным.

Я волновалась о жертвах, за которых мы боролись – о Маккензи Макбрайд, о безымянной девушке из кофейни. Я волновалась о людях в этом доме – не только о Майкле и Дине, но и о Слоан с Лией. О Лие, которая бросилась бы в огонь, ради Дина.

О Лие, вклинившейся в момент нашего с Майклом откровения с той же целью.

Я пыталась убаюкать мои мысли и заснуть.

Маккензи Макбрайд. Девушка из кофейни. Мои мысли вертелись по кругу.

Почему? Я повернула голову на подушке набок. Моя грудь поднималась и опускалась от ровного дыхания.

Агенты ФБР неправильно поняли дело Маккензи Макбрайд. Они не заметили злодея, прячущегося у всех на виду. Но в этом деле мы ничего не упустили.

Кристофер Симмс был злодеем. Они поймали его на горячем. В его грузовике было всё необходимое – хомуты для запястий и лодыжек девушки, нож и тавро.

Девушка в кофейне. Мои мысли снова и снова возвращались к ней. Кем была предполагаемая жертва Кристофера? Рэддинг знал, что кто-то умрет. Он сказал нам ждать этого.

Как вы выбираете, кто должен умереть?

Я не выбираю.

Кларк выбрал Эмерсон.

Кристофер выбрал свою мать.

Фогл был не более чем затруднением, с которым нужно было разобраться.

Но кто выбрал эту девушку?

От этого вопроса мне было не сбежать. Может, это и не было важно, но я выскользнула сначала из постели, а затем из комнаты. В доме царила тишина, не считая негромкого звука моих шагов на лестнице. Дверь в кабинет – временное жилище агента Стерлинг – была слегка приоткрыта. Судя по слабому свечению лампы, она не спала. Я замерла у двери. Я не могла заставить себя постучать. Внезапно, дверь распахнулась. Агент Стерлинг стояла по другую сторону двери, её каштановые волосы были распущенны и растрепаны, на лице не было макияжа, а в руках она держала пистолет. Стоило ей увидеть меня, как она выдохнула и опустила оружие.

— Кэсси, — сказала она. – Что ты здесь делаешь?

— Я здесь живу, — автоматически ответила я.

— Ты живешь прямо за моей дверью?

— Вы тоже на грани, — сказала ей я, разгадав это в её поведении, и в том факте, что она открыла дверь с пистолетом в руках. – Вы не можете заснуть. Как и я.