МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1989. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Сергей Абрамов

— В Житомире.

Сандра вздрогнула: вот она — первая критическая ситуация для Сережи. Не под Житомиром ли он был убит?

— Анна Петровна, — решительно сказала она, — ни вам, ни детям в Житомир ехать нельзя. Сдайте билеты.

— Почему? — поразилась Анна Петровна.

— Потому что… — замялась Сандра и замолчала.

Не могла же она заявить, что германские самолеты сегодня уже ранним утром бомбили Житомир, Киев, Севастополь! Анна Петровна все равно не поверит: откуда у студентки такие сведения? Но и отпускать Анну Петровну с детьми в прифронтовую полосу нельзя. Оттуда хлынут толпы беженцев, там немецкие самолеты наносят удары по шоссейным и железным дорогам… Как же удержать Анну Петровну от поездки? Нужна мгновенная импровизация! Скорее!

— Анна Петровна, — сказала Сандра, — позвольте поговорить с вами наедине.

— Пожалуйста, — сказала та и увела Сандру в свою комнату. — Ну, слушаю, что за секреты?

— Анна Петровна, в какой-то степени я обладаю пророческим даром. Откажитесь от поездки: она будет гибельна!

— О, да ты оправдываешь свое имя. Сандра — почти Кассандра. Но почему я должна тебе поверить?

— Не иронизируйте. Нет у меня никаких доказательств. Пока нет. Но внутренний голос говорит мне, что в полдень вы узнаете нечто такое, что заставит вас поверить мне. Подождите до полудня! В конце концов, если в полдень ничего не случится, сможете уехать и на вечернем поезде.

— Но что случится-то?

— Не знаю, но непременно что-то важное.

Повинуясь тону, которым говорила Сандра, Анна Петровна перестала улыбаться.

— Каким же образом ты предвидишь? — спросила она недоверчиво.

— Мне снятся сны, которые потом обязательно сбываются. Вещие сны. Неделю назад приснилось, что в четыре часа дня на Кирочной женщина под трамвай попала. Запомнилось — в руках у нее был молочный бидончик. На следующий день случайно в этот же час проходила по Кирочной. И что же? На моих глазах так все и случилось, как во сне видела…

— Да-а… — задумчиво сказала Анна Петровна. — Но почему нам-то нельзя ехать, тебе тоже что-нибудь приснилось?

— Вот именно! Будто вы, Таня, Катя и Сережа сидите в вагоне поезда, идущего на полном ходу. Окно открыто — колеблется шторка. И вдруг в окно пахнуло дымом! Вы подбежали к окну, высовываетесь, а впереди по всему горизонту — сплошная стена огня! Поезд стремительно мчится прямо в него. И тогда вы закричали: «Что я наделала? Теперь- не спрыгнуть, нам нельзя было ехать!» От вашего отчаянного крика я и проснулась.

— Ну и сон! — передернула плечами Анна Петровна. — Но странно как-то из-за сна откладывать поездку. Мать больна, а если что…

— Анна Петровна, зачем испытывать судьбу? Не хотите откладывать поездку — поезжайте, но только, если ничего не случится, после полудня. Пусть и смешно так думать, а вдруг сон-то, как говорят, в руку?

— Удивительная ты девочка, — заколебалась Анна Петровна и, взглянув на дверь, за которой смеялись Таня и Катя, сказала: — Ладно, послушаюсь тебя — задержусь.

— Правильно! — одобрила Сандра. Она не сомневалась, что в двенадцать часов, узнав о начале войны, Анна Петровна отменит поездку…

А теперь хоть несколько часов, но поспать…

Проехав Аничков мост, Сандра сошла с трамвая и по солнечной стороне проспекта 25 Октября пошла в сторону Адмиралтейства. Шел двенадцатый час.

По тротуару текла беспечная, благодушно настроенная толпа. Преобладали мужчины.

Сандра внимательно разглядывала идущих навстречу людей.

11.54. До официального объявления войны — шесть минут. Сандра поспешила к уличному громкоговорителю, укрепленному около гастронома № 1, или Елисеевского магазина, как его называли все ленинградцы.

11.55. В черном рупоре громкоговорителя щелкнуло, и раскатисто, весомо раздались тяжелые слова:

«Внимание, внимание! Через несколько минут по всем радиостанциям Советского Союза будет передано важное правительственное сообщение! Слушайте наши радиопередачи!»

Люди останавливались, поднимали голову, подходили к столбу. Скоро у кромки тротуара образовалась толпа человек в двадцать. Подходили еще и еще.

Их лица выдавали волнение. Международная обстановка была сложной. Ленинградцы чувствовали, что важное сообщение не будет хорошим. Тихо переговариваясь, они напряженно ждали.

12.00!

«Работают все радиостанции Советского Союза!»

— возвестил громкоговоритель. Затем необычное обращение «к гражданам и гражданкам Советского Союза» заставило людей затаить дыхание.

И вот они, страшные слова:

«Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие…»

Сандра оглянулась — люди вокруг словно окаменели. Атлетического, сложения человек слушал с таким выражением лица, будто уже увидел сраженных в атаке друзей.

«…Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством…»

Пожилая женщина, опустив голову, прижала к губам руку, словно старалась сдержать крик.

Юноша лет двадцати смотрел вперед невидящими глазами. С кем он мысленно прощался — с матерью, с невестой?

«…Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, — продолжал звучать радиоголос, — Советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины…»

Сандра вдруг перестала замечать, что творилось вокруг. Охваченная чувством общей беды, она словно забыла о своей причастности к двадцать второму веку. Это и к ней относились теперь слова:

«…Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность в том, что все население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един, как никогда… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Минуту или две все оставались неподвижными.

— Господи, что теперь будет-то? — нарушила тишину женщина с продуктовой сумкой.

— Не расстраивайся, мамаша. Пойдем воевать — никого в обиду не дадим! — отрезал атлет. — Разделаем их, гадов, под орех. Недели две — и врагам крышка.

— Не скоро ли? — усомнился рядом стоявший пожилой человек. — Почти вся Европа под германцем ходит. Военный потенциал у него велик. Силища на нас прет.