Факел в ночи - Саба Тахир

– Князь Тьмы ушел несколько месяцев назад. – Комендант отодвинула стул. – Возможно, он хочет, чтобы мы сами сделали что-нибудь полезное вместо того, чтобы ждать его приказов, как пятикурсники перед первым сражением. У нас истекает время, Сиселиус. Кланы если не уважают, то боятся Маркуса после того, как Сорокопут устроила показательную казнь на скале Кардиум.

– Ты имеешь в виду – после того, как она сорвала твой заговор?

– Заговор бы удался, – сказала Керис, – если бы ты мне помог. Так что не повтори ту же ошибку и на этот раз. Теперь, когда убрали с пути Сорокопута… – Еще нет, ведьма. – …Маркус стал уязвим. Если бы ты просто…

– Секреты не рабы, Керис. Нельзя ими попользоваться и отшвырнуть в сторону. Их надо использовать терпеливо и аккуратно или не использовать вообще. Я должен обдумать твою просьбу.

– Решай быстрее. – Ее голос смягчился. Заслышав этот тон, люди обычно бежали прочь. – Мои люди войдут в Антиум через три дня, как раз к Разане. Утром я должна уехать. Я не смогу занять трон, если сама не поведу собственную армию.

Я зажала рот кулаком, чтобы не охнуть. «Мои люди… мой трон… моя армия».

Наконец все кусочки головоломки встали на место. Опустевшие гарнизоны, солдаты, переведенные приказом в другие места, оставленные совсем без присмотра деревни и фермы, нехватка войск на границах Империи, где шли сейчас ожесточенные бои. Все ниточки вели к ней.

Та армия в Серебряных холмах принадлежала не Маркусу. Она принадлежала Коменданту, которая планировала меньше чем через неделю войти с ней в столицу, чтобы убить Маркуса и провозгласить себя Императрицей.

43: Лайя

Убедившись, что Кровавый Сорокопут меня не услышит, я повернулась к Кинану.

– Я не оставлю Элиаса, – заявила я. – Если Элен схватит его, то отвезет прямиком в Антиум на казнь.

Кинан поморщился.

– Лайя, – сказал он, – возможно, уже слишком поздно. Ей ничто не помешает войти туда и забрать его. – Он понизил голос. – Может, нам лучше сосредоточить свои силы на Дарине.

– Я не оставлю Элиаса, не допущу, чтоб он умер от ее руки, – твердо повторила я. – Прежде всего потому, что он находится в Кауфе только из-за меня.

– Прости меня, – пробормотал Кинан, – но Элиас все равно скоро умрет от отравления.

– И поэтому ты считаешь, пусть его и дальше пытают, а потом публично казнят?

Я знала, что Кинану никогда не нравился Элиас, но никак не думала, что его враждебность настолько глубока.

В мерцающем свете фонаря я видела, как Кинан нахмурился, запустив руку в волосы. Затем убрал ногой несколько сырых листьев и жестом попросил меня сесть.

– Мы сможем вызволить и его, – продолжала я спорить. – Мы просто должны поторопиться и придумать, как туда попасть. Я сомневаюсь, что Аквилла может запросто войти в Кауф и вывести его. Она бы уже это сделала, если бы это было так. И не стала бы утруждать себя разговорами с нами.

Я развернула выцветшую и покрытую грязными пятнами карту Элиаса.

– Вот эта пещера. – Я указала на метку, которую нанес на карту Элиас. – А вот северная часть тюрьмы. Возможно, мы сумеем проникнуть внутрь…

– Для этого нам нужен порох, – возразил Кинан, – а у нас его нет.

Что верно, то верно. Я указала на другую тропу, отмеченную так же к северу от тюрьмы, но Кинан покачал головой:

– По моим сведениям, этот путь перекрыт. Я узнал об этом полгода назад, тогда как Элиас не был тут уже шесть лет.

Мы оба смотрели в карту, и я показала на отмеченную Элиасом тропу, ведущую к тюрьме с запада.

– А с этой что? Здесь есть канализационные трубы. Да, она на виду, но я могла бы стать невидимой, как тогда, во время облавы…

Кинан остро на меня посмотрел.

– Ты снова этим занималась? В то время, когда должна была отдыхать? – Я ничего не ответила, и он простонал: – Небеса, Лайя, нам необходимы силы и ясный ум, чтобы все это осуществить. А ты выматываешь себя понапрасну, надеясь на то, чего ты даже не понимаешь, на что-то эфемерное…

– Прости, – пробормотала я. Если бы мои попытки привели хоть к чему-то, я бы еще могла поспорить, что риск того стоил. Несколько раз, пока Кинан стоял на страже или уходил в разведку, мне казалось, что я уловила то странное, покалывающее чувство, каким сопровождалось мое исчезновение. Но стоило мне открыть глаза и посмотреть на себя, как я видела, что снова ничего не вышло.

Мы ели в молчании. Покончив с едой, Кинан встал. Я тоже поднялась.

– Я собираюсь пойти разведать окрестности тюрьмы, – объявил он. – Меня не будет несколько часов. Посмотрим, что смогу придумать.

– Я пойду с…

– Мне легче пойти одному, Лайя, – перебил он. Увидев досаду на моем лице, он взял меня за руки и притянул к себе.

– Доверься мне, – сказал он, уткнувшись в мои волосы. Его тепло проникло под кожу, изгоняя холод, который, казалось, навечно поселился во мне. – Так будет лучше. И ни о чем не беспокойся.

Он отстранился, взгляд его темных глаз прожигал насквозь.

– Я придумаю, как нам попасть в Кауф. Обещаю. Постарайся отдохнуть, пока меня не будет. В ближайшие дни нам понадобятся все наши силы.

Когда он ушел, я разложила наши вещи, наточила все мое оружие, поупражнялась в том, чему успел научить меня Кинан. Меня охватило непреодолимое желание вновь попробовать мою силу, но в голове так и звучал голос Кинана, предупреждающего, как все это ненадежно.

Я развернула спальный мешок, но тут мой взгляд упал на рукоять меча Элиаса. Я осторожно вытащила оружие из потайного места. Когда я осматривала мечи, по спине пробежал холодок. Сколько же жизней отняли эти клинки, а некоторых убили из-за меня.

Жутко было думать об этом, но мечи странным образом меня успокаивали. Они напоминали об Элиасе. Может, потому что я привыкла видеть их у него за спиной в виде такой уже знакомой «V». Сколько дней назад он в последний раз выхватывал свои мечи при мне, учуяв опасность? Сколько времени прошло с тех пор, как я слышала его баритон? Как он подгонял меня или старался рассмешить? Всего шесть недель. Но казалось, что гораздо дольше.

Я скучала по нему. Стоило мне представить, что с ним сделает Элен, как кровь закипала от ярости. Если бы это я умирала, отравленная мортрозой, если бы меня, прикованную цепями в тюремной камере, ждали пытки и смерть, Элиас бы ни за что не отступил. Он нашел бы способ спасти меня.

Я вернула мечи в ножны, ножны спрятала в потайное место. Потом забралась в спальный мешок, даже не собираясь спать. «Еще один разок, – подумала я. – Если снова ничего не получится, я заброшу это дело, как просил Кинан. Но я должна Элиасу хотя бы эту попытку».

Закрыв глаза, пытаясь забыться, я подумала об Иззи. О том, как она растворялась в доме Коменданта, словно хамелеон, невидимая, неслышная. У нее была мягкая поступь и тихая речь. Она все видела и слышала. Может, душевное состояние тут ни при чем, может, это касается только тела. Надо попытаться стать такой же неслышной и незаметной, как Иззи.

Исчезнуть. Дым в холодном воздухе. Иззи, чье лицо закрыто светлыми волосами. Маска, крадущийся в ночи. Спокойный разум, спокойное тело. Я отчетливо видела каждый образ, даже когда мой разум начал уставать.

И затем почувствовала уже знакомое покалывание. Сначала на кончиках пальцев. Вдох. Выдох. Не позволяй этому уйти. Покалывание распространилось на руки, торс, ноги, голову.

Я открыла глаза, посмотрела вниз и чуть не вскрикнула от радости. Потому что все получилось. Я сделала это. Я исчезла. Спустя несколько часов в пещеру вернулся Кинан со свертком под мышкой, и я вскочила на ноги.

– Значит, не отдыхала, – вздохнул он. – У меня две новости: хорошая и плохая.

– Начни с плохой.

– Так и знал, что ты это скажешь. – Он положил сверток и начал его разворачивать. – Плохая новость: приехала Комендант. Наемники Кауфа начали рыть могилы. Я слышал, ни одного книжника не оставят в живых.

Весь восторг от того, что у меня снова получилось стать невидимой, тотчас испарился.

– Небеса, – промолвила я. – Все те люди…

Мы должны попытаться спасти их. Это идея была настолько безумной, что я не отважилась высказать ее Кинану.

– Они начнут завтра вечером, – продолжил он. – А Дарин… С Дарином все будет в порядке. Потому что мы освободим его прежде. Я знаю, как войти туда. И я украл вот что.

Он приподнял стопку черной одежды. Униформа Кауфа.

– Украл из флигеля, в котором у них склад. Вблизи мы, конечно, никого не одурачим, – сказал он, – но если будем держаться подальше от любопытных глаз, то сможем проникнуть внутрь.

– А как мы узнаем, где Дарин? – спросила я. – Тюрьма-то огромная. И после того как окажемся внутри, как мы будем передвигаться?

Он вытащил из свертка еще одну стопку одежды, довольно потрепанной. Я услышала звон рабских наручников.

– Мы переоденемся, – ответил он.

– Мое изображение расклеено по всей Империи, – напомнила я. – Что, если меня узнают? А если…