Лайонесс: Сад Сулдрун - Джек Вэнс

И еще была Твиск, обычно казавшаяся девушкой с оранжевыми волосами в платье из серой кисеи. Однажды она бродила в тенях около пруда Тилхилвелли, и внезапно повстречала тролля Манжеона. Он схватил ее за талию, унес на берег, сорвал с нее серую кисею и приготовился к эротической связи. При виде его приапического инструмента, гротескно большого и покрытого бородавками, Твиск обезумела от страха. Извиваясь, дергаясь и лягаясь, она попыталась вырваться из рук потного Манжеона. Но вот она ослабла, и Манжеон навалился на нее всем весом. Она попыталась защититься при помощи магии, но от волнения вспомнила только заклинание для уменьшения водянки фермерских животных, которое, за отсутствием лучшего, и произнесла. Заклинание подействовало.

Массивный орган Манжеона съежился до размеров желудя и потерялся в складках серого брюха.

Манжеон от испуга вскрикнул, но Твиск и не подумала извиняться.

Тогда Манжеон в ярости провопил:

— Ведьма, ты дважды жестоко подшутила надо мной, и будешь подходяще наказана.

Он принес ее на дорогу, которая огибала лес. На перекрестке тролль поставил что-то вроде позорного столба и привязал ее к нему. Над ее головой он прибил вывеску: ДЕЛАЙТЕ СО МНОЙ ЧТО ХОТИТЕ и отошел назад, любуясь работой.

— Вот заклинание, которое я налагаю на тебя: ты будешь оставаться здесь, пока трое прохожих, будь то болваны, скряги или знатные вельможи не насытятся тобой. Надеюсь впредь ты будешь более любезной с теми, кто пристанет к тебе на берегу пруда Тилхилвелли.

Манжеон ушел, и Твиск осталась одна.

Первым, кто ехал мимо, оказался сэр Джасине из Облачного Замка. Остановив коня, он удивленно оглядел Твиск.

— «ДЕЛАЙТЕ СО МНОЙ ЧТО ХОТИТЕ», — прочел он. — Госпожа, почему вас подвергли такому унижению?

— Сэр рыцарь, я не просила, чтобы меня привязали к этому столбу, — сказала Твик, — и не я повесила эту вывеску.

— Тогда кто?

— Тролль Манжеон, из мести.

— Тогда, конечно, я помогу вам всем, чем только смогу.

Сэр Джасине спешился и снял шлем, став симпатичным белокурым джентльменом с длинными усами. Он попытался ослабить веревки, но ничего не добился.

— Госпожа, — наконец сказал он, — эти узы не поддаются моим усилиям.

— В таком случае, — вздохнула Твиск, — пожалуйста сделайте то, что подразумевает вывеска. Только после трех таких встреч узы ослабнут.

— Не самый доблестный поступок, — сказал сэр Джасине. — Тем не менее я выполню свое обещание. — И он сделал то, что должно было помочь ей освободиться.

Сэр Джасине предложил остаться и помочь ей, если понадобится, но она попросила его уехать.

— Увидев вас, другие путешественники не осмелятся остановиться. Так что вы должны идти, и немедленно! День клонится к вечеру, и я надеюсь оказаться дома до наступления ночи.

— Здесь мало кто ездит, — сказал сэр Джасине. — Тем не менее здесь появляются бродяги и прокаженные, так что, может быть, вам повезет. Госпожа, я желаю вам доброго дня.

Сэр Джасине надел шлем, сел на коня и уехал.

Прошел час, солнце начало склоняться к западу. И тут Твиск услышала веселый свист, и вскоре к ней подошел молодой крестьянин, идущий домой после дня работы в поле. Как и сэр Джасине, он изумленно остановился, потом медленно подошел к ней. Твиск печально улыбнулась ему.

— Как видите, сэр, я привязана. Я не могу уйти и не могу сопротивляться тем желаниям, которые вызываю в вас.

— У меня очень простое желание, — сказал парень. — Но я родился не вчера и хочу знать, что написано на вывеске.

— Там сказано: делай все, что хочешь...

— А, тогда все в порядке. Я просто боялся, что там может быть цена или карантин.

Без дальнейших слов он поднял свою рубашку и с грубым рвением соединился с Твиск.

— А теперь, мадам, простите меня. Я тороплюсь домой, сегодня на ужин бекон с турнепсом, и после вас я чувствую страшный голод.

Парень исчез в наступающем вечере, а Твиск с беспокойством ожидала прихода ночи.

Наступила ночь. По воздуху поплыл ледяной холод, облака закрыли зведы, стало темно, как в могиле. Несчастная Твиск съежилась, дрожа и всхлипывая, и со страхом слушала звуки ночи.

Медленно текли часы. В полночь Твиск услышала медленные шаги. Потом они остановились, и кто-то, могущий видеть сквозь темноту, оглядел ее.

Потом он приблизился, но даже глаза фейри увидели только высокий силуэт.

Какое-то время он только стоял, потом коснулся ее холодными пальцами.

— Сэр? — спросила трепещущая Твиск. — Кто вы? Вы человек?

Существо не ответило. Дрожа от ужаса Твиск вытянула пальцы и нащупала одежду, похожую на плащ; она дернула ее и оттуда хлынул тревожащий запах.

Незнакомец схватил Твиск в холодные объятия, и она почти потеряла сознание. Наконец он ушел, и Твиск упала на землю, грязная, но свободная.

Через кромешную тьму она побежала к холму Трипси. Вдруг облака разошлись; свет звезд помог ей найти дорогу и она добралась до дома. Она с остервенением вымылась и отправилась спать в свою комнату, обитую зеленым бархатом.

Фейри никогда не забывают обиду, но и не унывают от неудач, так что Твиск быстро забыла об этом случае, и вспомнила только тогда, когда выяснилось, что она беременна.

В соответствующее время она родила рыжеволосую девочку, которая, даже лежа в ивовой корзине, накрытой совиными перьями, смотрела на мир с преждевременной мудростью.

Кто — или что — был ее отцом? Неопределенность раздражала Твиск, и она не могла полностью наслаждаться ребенком. Однажды Уэйнс, жена лесоруба, принесла в лес мальчика. Ни думая ни секунды Твиск взяла себе белокурого младенца и положила на его место странную умную девочку.

Вот таким образом Друн, сын Аилла и Сулдрун, оказался в холме Трипси, а Мадук, дочь неизвестного отца, в Хайдионе.

Дети фейри подвержены истерикам, у них часто случаются вспышки раздражения и злобы.

Друн, веселый ребенок с дюжиной привлекательных качеств, очаровал фейри как дружелюбием, так и блестящими белыми кудрями и темными синими глазами; его рот всегда был поджат и изогнут, как будто накануне улыбки. Его назвали Типпит, постоянно целовали и кормили орехами, цветочным нектаром и хлебом из травяных семян.

Фейри не терпят неловкости, и Друн учился очень быстро. Он узнал все о цветах и чувствах растений; он взбирался на деревья и исследовал луг Мадлинг, от Травяного Бугра до реки Тванкбоу. Он выучил язык земли и тайный язык фейри, который так часто ошибочно принимают за птичьи трели.

В замке фейри время идет намного быстрее, и Друну уже исполнилось восемь лет. Первая половина этого времени прошла счастливо и незамысловато. Когда ему было примерно пять лет (при всей неопределенности такого определения), он спросил у Твиск, к которой относился как к снисходительной, хотя и взбалмошной сестре.